Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

— Наплевать! — отрезал Рено, которому удалось перекрыть возмущенные голоса слушателей. — Как этому проходимцу удалось это провернуть, мы поговорим позже, ночью! А пока что надо пуститься в погоню, поймать, любой ценой вырвать Монсальви из лап этого фальшивого друга, который свернет ему шею в каком-нибудь глухом лесу темной ночью! Эй, вы все, в седла!

Сир Ротренан уже мчится по их следу, — проговорил мрачно Тристан. — Коннетабль отдал приказ доставить их живыми или мертвыми!

Верзила Рокморель сделал шаг назад, встал напротив прево и, слегка нагнувшись, так как он был на голову выше, уставился на него.

— Живыми или мертвыми? И вы думаете, что это нас устроит? Другими словами, находясь между двух огней — между Апшье и вашим Ротренаном, — Монсальви практически не имеет шансов выбраться целым? Если эта собака бастард еще не успел его убить, этим займется посланец монсеньера, так как надо совершенно не знать Монсальви, чтобы вообразить, что он даст себя арестовать без сопротивления.

— Да нет же, я его знаю и…

— Я говорю вам — надо спешить. Итак, вы разрешаете! Теперь, сир Прево, хорошенько запомните: мы хотим найти нашего командира целым и невредимым, и поэтому погонимся за вашими бретонцами, а также за беглецами. Мы рассчитываем их обогнать… или напасть на них, если они прибудут раньше нас. Вы можете сказать это коннетаблю.

— Я поостерегусь это делать… Если только, конечно, вы не дадите мне слово привезти пленников сюда…

— Вы смеетесь? Вы что же, не помните, что у нас есть два счета к Апшье. Поэтому после того, как будет повешен Гонне на первом же попавшемся дереве, мы прямиком отправимся в Монсальви и разнесем в клочья банду. А для этого нам нужен его законный сеньор: то есть Арно де Монсальви. Когда все встанет на свои места, пусть ваши судьи и советники разглагольствуют, выносят какие им заблагорассудится приговоры и отправляются за Арно в наши горы, если это их позабавит. Но предупредите, что их ждет. Вы поняли?

— Великолепно! Вас слушать — одно удовольствие, — проговорил насмешливо Тристан. — Только не понимаю… зачем вы все еще здесь… поразглагольствовать?

Сбитый с толку, Рено разразился хохотом, так хлопнул прево по плечу, что чуть не сломал его, и обернулся к Катрин:

— Собирайтесь, госпожа Катрин! Мы вас увозим с собой!

— Только не это! — возмутился Тристан. — Вы бредите, Рокморель! Женщине нечего делать с вами! Кроме того, она обессилена и задержит вас. И наконец… ей надо кое кое-что сделать для своего, мужа. Проваливайте! Когда понадобится, мы сумеем дать ей надежный эскорт, чтобы она в полной безопасности добралась до Оверни.

— Умоляю вас, Тристан, — вскричала Катрин, — дайте мне уехать с ними. Вы хорошо знаете, что я все равно поеду! Он строго посмотрел на нее, потом медленно произнес:

— У вашего мужа не будет ни малейшего шанса нормально жить, если вы не останетесь здесь. Впрочем, выбирайте: или эти господа немедленно уезжают без вас, или же я закрываю глаза, зову стражу и арестовываю их в одну минуту.

Побежденная, Катрин, которая уже было встала, снова опустилась на скамью.

— Уезжайте, друзья, мои, — вздохнула она… — но заклинаю вас, Рено, скажите моему супругу…

— Что вы его любите? Госпожа Катрин, вы это сами сделаете гораздо лучше, чем я. До скорого! Берегите себя, а уж мы провернем все как надо!

За несколько секунд трактир опустел.

Выйдя из трактира и заполнив почти всю улицу Сент-Антуан, овернские рыцари сели в седла и, даже не потрудившись крикнуть» Берегись!«, бешеным галопом помчались по улице, давя людей и животных, сея ужас и смятение на своем пути. Скоро вся улица и все пространство у подножия башен Бастилии и под сводом ворот Сент-Антуан было покрыто толстыми клубами пыли, которая медленно оседала. Вдогонку им неслись проклятия., Катрин и Тристан вышли на порог, чтобы присутствовать при этом отъезде. Затем они вернулись в большой зал, — Почему, вы мне помешали уехать с ними? — сказала она с упреком. — Вы хорошо знаете, что я не хочу здесь оставаться ни на минуту.

— И, тем не менее, вы останетесь… на эту ночь, чтобы набраться сил. Завтра, обещаю вам, вы уедете, но ни в Овернь, где вы никому не нужны.

— Куда же, в этом случае?

— В Тур, дитя мое. В Тур, куда через неделю прибудет король и где через месяц состоится свадьба монсеньер» дофина Людовика с мадам Маргаритой Шотландской! Там вы сможете быть более полезной вашему мужу, потому что только король может помиловать того, кого приговора» коннетабль. Поезжайте к королю, Катрин! Свадьба принца — это самый благоприятный момент, чтобы добиться! снисхождения в таком трудном случае. Монсальви необходима королевская грамота о прощении, если вы не хотите чтобы он жил изгнанником.

— Но даст ли он мне ее? — с сомнением прошептала молодая женщина. — Коннетабль, вы только что сказали, приговорил Арно, — Он не мог поступить иначе, так как окружен обиженными парижанами, кричащими, как телята на бойне. А короля парижане весьма мало волнуют. У него от Парижа не осталось теплых воспоминаний. Он простил парижан, это так, но неохотно, и вы можете сами судить, что он не торопится их навестить. Если вам удастся с ним поговорить, он окажет милость. На какое-то время Монсальви забудут, он отсидится в своих горах; и все будет кончено. Он с удовольствием удалится в это изгнание на свои земли, где по приговору будет обязан находиться, а через год вернется ко Двору, где его встретят с распростертыми объятиями, и коннетабль — первый из всех!

По мере того, как он говорил, Катрин чувствовала, что у нее становится легче на сердце. Несколько слов, несколько ободряющих фраз осветили горизонт, прогнали облака и вернули надежду.

Бесконечная благодарность родилась в ее душе. Молодая женщина поняла цену дружбы Тристана, которому долг, безусловно, запрещал отпускать овернцев в погоню за беглецами. Тем более что они не скрывали своего намерения отбить его у людей коннетабля и вернуть живым и невредимым в Монсальви.

Она взяла руку Тристана и прижалась к его щеке.

— Вы всегда знаете лучше меня, что нужно делать, друг Тристан! Мне давно следовало это знать, и, вместо того чтобы бунтовать против ваших советов, я поступила бы правильнее, если бы следовала им, даже не пытаясь их понять.

— Я столько не прошу. Но раз уж вы так хорошо настроены, попросите Ренодо подать нам обед! Я так голоден, что съел бы собственную лошадь.

— Я тоже, — рассмеялась Катрин. — Что же касается Беранже… А в самом