Туман войны - Алексей Колентьев

Земля. Республика Колумбия, точное местоположение неизвестно. 25 февраля 1990 года, 06:03 по местному времени. «Товарищ Мигель» — Егор Шубин, военный советник.

Человек пробирался сквозь заросли жестких лиан и тонких, похожих на седые старушечьи космы воздушных древесных корней. Пробирался очень грамотно — высоко поднимал ноги, мягко переносил ступни с носка на пятку, ощупывая землю перед тем, как полностью сделать шаг. Не сиди я по горло в болотной жиже у самого берега вот уже пять часов, незнакомец так и прошел бы незамеченным вглубь болот, а ведь именно туда он держал путь, это было видно по направлению движения. Я чуть сместился вправо, чтобы не упустить его из виду, и дернул веревку, надежно прикрепленную к поясу. Теперь ребята будут знать, что к нам идет гость, с которым непременно нужно побеседовать. Длинный канат потревожит пустую консервную банку в нашем подземном убежище, и этот осторожный прохожий придет туда, где его будут ждать Славка и Дуга. Моя же задача оставалась прежней: следить за расписанием патрулей, ищущих нас. Пояс дернулся два раза, это Славка дал знать, что они уже выходят встречать гостя.

Вновь пристально всматриваюсь в мешанину листьев и древесных крон, чтобы не пропустить смену из трех жутко смышленых граждан, оседлавших тропу правее, порядка трехсот метров к востоку от моей позиции. Натасканные амерами местные туго усвоили науку маскировки и перекрывали все подходы со стороны болота: пулеметчик держит открытый участок и срежет любого, кто ступит на узкую звериную тропку, двое стрелков страхуют его с флангов и прижмут к земле всякого, кто попытается уйти из-под обстрела в чащу или вперед, вдоль тропы, где наводнение вымыло неглубокие овраги. Незнакомец, которого сейчас встречают мои бойцы, грамотно обошел армейский секрет с тыла, намеренно спугнув стайку обезьян, отвлекших внимание дозорных на пару минут. Хоронясь по оврагам, он успешно затерялся в прибрежных зарослях и незамеченным вышел севернее болотной гати, что меня и насторожило.

И тут я понял, что не зря сижу по горло в тухлой воде вот уже шестой час подряд: с юго-востока раздался шорох, а потом за пригорком, где расположились местные вояки, грохнули сразу пять разрывов. Как я и надеялся, в составе поста был корректировщик, который навел минометный огонь с одного из отдаленных скальных массивов. Это было как нельзя кстати. Я поудобнее устроился в своем укрытии и постарался рассмотреть застывших вражеских часовых. Ветром донесло запах кофе и чего-то съестного. Ай-яй-яй, граждане, жрать на посту такую пахучую пищу, да еще запивать ее кофе… Это большая ошибка. Веревка на поясе вдруг натянулась и дернулась четыре раза подряд. Видимо, пленный оказался ценным источником информации, раз меня зовут немедленно возвращаться. Осторожно, без единого всплеска, выбираюсь из укрытия и ухожу к острову. Попутно прикидываю, как нам теперь выбираться из этой дыры. Заросли почти не шуршат, но двигаться быстро нельзя: вешки контрабандистов едва заметны, и в предрассветных сумерках нужно быть вдвое внимательней, чтобы не сбиться с дороги.

Холмик с торчащим из кустов каменным боком древней пирамиды показался впереди лишь через час с небольшим. Навстречу мне выступил утыканный ветками и обмазанный грязью Славка, дал сигнал спускаться вниз. Детонатор спешил сменить меня, поэтому мы лишь коротко обменялись данными по обстановке и он направился туда, откуда я только что появился. Я уже был готов к тому, что увижу, спустившись под землю. В комнате, освещенной парой «ночников», меня ждали невозмутимый Дуга и тот странный путник, которого я засек давеча на болоте. Это был кучерявый бородатый брюнет лет сорока в стираной коричневой майке, грязных джинсовых шортах и плетеных сандалиях. Прикид дополнял широкий «офицерский» ремень советского образца с линялой, пустой в данный момент, американской кобурой. На полу у ног моего бойца лежала снаряга гостя: китайского образца «лифчик» с четырьмя магазинами для «калаша» и сам автомат, но с массивным пулеметным «барабанником» на семьдесят пять патронов. Оружие и снаряжение были поношенными, но ухоженными и добротными, что безусловно делало честь их хозяину.

Кивнув пулеметчику, я, не глядя на пленника, сидевшего на корточках у дальней стены, подошел к груде снаряги и взял в руки АК. Отсоединив барабанный магазин, я разобрал его: семьдесят патронов в улитке, пружина тугая, явно поджатая вручную. Да, незнакомец вызывал уважение, поскольку набил барабан не до самого конца, чтобы избежать перекоса патрона, и правильно обжал пружину, чтобы «маслята» плотно сидели внутри магазина, не бренча при каждом движении бойца. Снова присоединив магазин к оружию, я положил автомат на место. Поднял и вынул из ножен мачете, лежавшее рядом с автоматом. Тяжелый клинок с односторонней режущей кромкой, не слишком острый, чтобы лезвие не застревало в твердых бамбуковых стволах и мясистых лианах, хорошо сбалансированный, держать удобно. Такой штукой хоть головы рубить, хоть щепу на дрова лущить — одно удовольствие и ноль проблем. Лишнее подтверждение, что владелец — дядька опытный, в здешних краях не новичок. Среди прочей амуниции я нашел и пару метательных ножиков, в просторечье именуемых «рыбка», за характерную форму. Пленник носил их слева, за тканевой прокладкой «разгрузки», чтобы в случае опасности и будучи обезоруженным можно было выиграть немного времени для побега, или прихватить с собой на небо какого-нибудь бедолагу с невезучей кармой. Я вложил «рыбки» в нашитые самочинным образом кожаные чехлы и бросил их обратно в кучу к остальным пожиткам гостя. Пистоль тоже говорил о хозяине только хорошее: испанский «STAR-Р»[88] с пообтершимся воронением, надежная, проверенная временем «машинка», с таким тут ходит довольно много народу, включая полицейских и вояк. Все скромно, без выкрутасов, и не вызовет излишнего возбуждения ни у одного нормального «контрика».[89] Пистолет тоже отправился в общую кучу трофеев.

Дуга подал мне тоненькую пачку документов пленника. Тут ничего особенного: чилийский паспорт, явно настоящий. Рональдо Аугусто Вебер, подданный этой замечательной страны. С визами, правда, полный бардак, но это ни о чем не говорит, тут такое сплошь и рядом. Еще какие-то бумажки явно коммерческого толка, из которых следует, что парень то ли рыбак с бизнесменским душком, то ли бизнесмен, зарабатывающий на жизнь рыбным промыслом. Я присел на корточки в двух метрах от гостя и начал беседу:

— Времени у меня мало. Поэтому давай быстро поговорим о том, кто ты на самом деле и как тебя сюда занесло. Лучше, если скажешь все сразу, не заставляя нас с приятелем спрашивать по-плохому. Ну как, договорились?

Мужик улыбнулся и на ломаном русском, тщательно выговаривая каждое слово, проговорил:

— Заря-шесть.

Дуга хмыкнул. Мы оба знали, что означают эти два слова. Наш командир, полковник Серебрянников, жив и не помер по дороге в больничку, вертушка долетела. Но вот откуда грамотный чилиец знал маршрут к острову и где наш мальчишка, это интересно. Я снова обратился к парню:

— Заря-тринадцать.

Но пленник не расслабился, лицо его закаменело, он попытался дернуть связанными руками. Я успокаивающе улыбнулся и продолжил:

— Заря-двенадцать, расслабься, амиго. Сам видишь, не на курорте отдыхаем, я тоже должен был удостовериться, что ты от друзей.

— Сильверо послал меня к вам, ваш парнишка добрался до отряда Рауля, — чилиец говорил бегло, но с сильным акцентом, возможно, учился в Союзе, — но потерял слишком много крови. Симон объяснил, как найти вас здесь, я часто хожу через границу, знаю тут дороги.

— Как сам Сильверо, ты давно видел его?

Сомнения не оставляли меня. Парень пока плел все складно, но это не исключало подставы: нашего пацана могли перехватить и выпытать все подробности насчет местности, наших имен и званий в отряде. На этот случай я искал условного знака о провале. Что ни говори, а Симон — верный камрад, он должен был послать мне весточку, если что-то пошло не так.

— Команданте был плох, рана нехорошая, воняло сильно. — Вебер поморщился, видно вспомнил рану полковника. — Но женщина из отряда сутки не выходила из дома, где его резали, а потом патруль нашел вашего связника. Парнишка дошел, потом упал замертво. Сеньорита Анна и старый шаман помогли привести его в чувство, он отказывался говорить с кем-либо, кроме ваших.

Вебер перевел дух и знаками показал на меня и Дугу, давая понять, что имеет в виду гринго. Я посмотрел пленнику в глаза и спросил:

— Кто был в лагере, кроме Сильверо, из… наших?

— Только инструктор по радиоделу, но… — губы Вебера тронула едва уловимая презрительная усмешка, — он ничего не мог сказать, напился сразу после прилета и с тех пор не выходил из вашей казармы.

Нет, связник не врал: так тонко знать обстановку в лагере и среди советников мог лишь побывавший там, хотя я никогда этого парня не встречал. Его слова косвенно подтверждались данными по общей обстановке, сложившейся на сегодня. Перво-наперво, поиски не прекратились, это говорит о том, что Симон либо был замечен и ушел, либо убит при попытке его захвата федералами. Случись иначе, поисковый невод сместился бы к северо-западу от болот, ближе к расположению партизанских баз. В случае, если паренька удалось задержать и допросить, сюда не стали бы посылать одного провокатора. Американских друзей сейчас в штабе поисковиков нет, а местным и так досталось от нас, чтобы загонять в болото роту-другую ради призрачного шанса взять нас живьем. Перемешают остров с болотной жижей, и вся недолга. Поэтому важно послушать, какие вести принес нам этот мутный гонец. Однако внутренне я уже чувствовал скорое избавление от местного колорита в лице пиявок и надоедливой мошкары. Поднявшись, я подхватил снарягу и оружие, изъятые у Вебера при захвате, и демонстративно положил все это возле ног связника: