Девушка жимолости - Эмили Карпентер

Из дверей возле кафедры вышел бледный мужчина с признаками синдрома Дауна и неуклюже направился к нам. У него были густые сальные волосы и зеленая бейсбольная куртка, на которой было вышито «Брат Боб».

– Привет, – обратился к нему Джей. – Вы не против, если мы тут походим и посмотрим?

Боб остановился и внимательно посмотрел на нас, поскреб в затылке:

– Вы записаны тут, вы из этого прихода?

– Мы не члены церкви, просто проезжали через ваш город и решили заглянуть, – ответила я. – Хотели посмотреть, что тут и как.

Брат Боб кивнул:

– Брат Ларри будет позже.

– Хорошо, – сказала я. – Если можно, мы сейчас посмотрим церковь. – У Джея зазвонил телефон, и эхо отразилось от пустых стен.

– В церкви нельзя пользоваться телефоном, – сообщил брат Боб. – Нельзя слушать музыку и пить пиво.

Джей передал телефон мне, и я выскочила в притвор, закрыв за собой тяжелые двойные деревянные двери, которые звучно грохнули в тишине.

– Алло.

– Алтея, это Бет Барнс из Причарда.

У меня перехватило дыхание.

– У вас все в порядке, нет проблем из-за того, что я уехала?

– Нет, пока нет. Они не ждут тебя до отбоя. Просто… Кто-то приезжал в больницу и спрашивал о тебе, некая женщина, и я решила, что лучше тебя предупредить.

– Кто она?

– Она не назвалась. Сказала, что родственница.

Неужели снова Молли Роб? Блин. Хотя нет: Бет видела ее, когда она пыталась в прошлый раз меня увезти. Но кто тогда?

– Как она выглядела?

– Меня тут не было, когда она приезжала. С ней говорил один из интернов.

– Послушайте, Бет. Говорите, пожалуйста, всем, кто бы ни приехал и ни спросил обо мне, что вы не знаете, где я.

– Алтея, – прервала меня Бет. – Я ведь действительно не знаю, где ты.

– Да, конечно, – ответила я. – Послушайте, если кто-нибудь еще будет спрашивать обо мне, скажите, пожалуйста, что я… – Я глянула в щелку в двойных деревянных дверях и увидела, что Джей пристально рассматривает какие-то фотографии на стене. Брат Боб топтался у него за спиной. – Скажите, что, по-вашему, я отправилась в Париж. С бойфрендом.

– Алтея, ты должна вернуться, вызвать полицию и рассказать им, что сделал твой брат. Я буду с тобой и поддержу тебя.

– Знаю-знаю, и сделаю это. Но сперва, – я прикусила губу, – мне придется сделать другое.

– Что ж, удачи, – сказала Бет и нажала «отбой».

Я открыла тяжелые двери и вернулась в храм.

Все стены были увешаны рядами фотографий в рамках: дюжины снимков – цветных и черно-белых, в одинаковых дешевых рамках – спускались от хоров до стенных панелей. Зернистые снимки рассказывали о пикниках и благотворительных базарах, «пробуждениях» и песнопениях предыдущих десятилетий, вплоть до тридцатых годов прошлого века.

– Черт! – воскликнула я, мой голос гулко разнесся в тишине храма.

Брат Боб покосился на меня, и я с виноватым видом прижала палец к губам.

– Простите.

Я поманила Джея: фотографии в этом месте выцвели, поскольку многие годы на них падало солнце. И показала ему на три, висевшие рядом под самым скатом потолка. На первой мужчины в одних майках позировали перед большим белым навесом, на второй тот же тент был снят ночью, под ним собралось множество людей. Я кивнула ему на третий снимок – это был портрет, сделанный с близкого расстояния. Джей широко раскрыл глаза.

На фото было три человека – двое мужчин и одна женщина, они стояли под тем же самым тентом. Женщина – хрупкая, бледная, с нежными чертами и блестящими подстриженными волнистыми волосами, была красавицей. Голову она наклонила набок, и я увидела, что волосы скреплены заколкой необычной формы. Фотография была не очень четкой, однако на ней мне почудилась птица с распростертыми крыльями. Не та ли самая…

– Моя заколка? – неуверенно предположила я.

Джей перегнулся через мое плечо.

– Точно не скажу. Может, и она.

Я посмотрела на нижнюю часть фотографии, где крошечными буквами было подписано «Брат Дейли, брат Джаррод и миссис Чарльз Джаррод».

– Миссис Чарльз Джаррод, – прочитала я последнее имя вслух.

Джей уже вбивал его в поисковик на телефоне.

– Брат Джаррод проводил тут службу в 1937 году, – пояснил голос за спиной.

Мы с Джеем обернулись – брат Боб указывал на фото.

– Он приехал из Калифорнии. А это брат Дейли, который рядом с ним. И жена пастора, ее звали Дав, Дав Дэвидсон Джаррод.

Дав – птичье имя[7]… Сердце бешено заколотилось.

– Она была внебрачной сестрой Дэлла Дэвидсона. – Некоторые говорили, что она все выдумала, правды никто не знает. Они приезжали в долину Сибил в октябре 1937 года на обряд исцеления и пробуждения.

Мы с Джеем обменялись обескураженными взглядами.

– Вы знаете всех этих людей на фотографиях? – спросила я у брата Боба.

Он повел рукой вдоль стены.

– Я работаю здесь уже десять лет, я всех запомнил, – с гордостью объявил он.

– Вот послушайте. – Джей начал читать с телефона: – «Чарльз Джаррод скончался в 1956 году от рака у себя дома в Сан-Диего. После этого… – Тут он остановился, а потом прочитал, выделяя каждое слово: – Дав Джаррод вернулась в Алабаму, где и проживает в настоящее время».

– Ты шутишь! – не поверила я. – Тут действительно так сказано?

Джей нагнулся ко мне, и мы еще раз перечитали статью.

– Она правда здесь живет? – спросил Джей.

Я посмотрела на парня в зеленой куртке и повторила вопрос:

– Дав Джаррод живет сейчас в долине Сибил?

– Нет, но она как-то приезжала повидаться с Джоан. Я видел ее в городе то ли раз, то ли два. Ей уже много лет. Сейчас, наверное, уже умерла.

Сердце у меня оборвалось, потом снова встрепенулось.

– Вы сказали – «Джоан»? Что за Джоан?

– Джоан Типпет. Она живет у ручья.

– Наконец хоть что-то.

Я села на скамью и откинула голову назад – меня замутило. По крайней мере, мы нашли женщину, которой, возможно, принадлежала заколка, – Дав Джаррод. Может, она и была пресловутой жимолостницей? Как знать.

Домик Джоан Типпет с черепичной крышей стоял на глинистом склоне, спускавшемся к ручью, – в точности, как описал брат Боб. Когда мы вышли из машины, то услышали, как где-то позади шумит ручей. Мне захотелось обогнуть дом и уйти к воде, спрятаться в лесу: наверное, я просто боялась того, что мы могли узнать при встрече с хозяйкой.

Джей взял меня за руку – я заметила, что он стал делать это все чаще – и мы вместе направились по грунтовке к дому. Перед коттеджем пышно разрослись многолетники, чье буйство ограничивала низкая каменная ограда. Дверь и ставни были выкрашены в темно-баклажановый цвет, окна заставлены бесчисленными цветами. В общем, пряничный домик из сказки.

Я постучала. Ответа не последовало, даже малейшего шороха. Слышно было только гудение пчел над желтыми цветами тунбергии. Я постучала громче – вдруг Джоан плохо слышит. Тишина. Я повернулась к Джею.

– Она здесь. – Он кивнул на лужицу воды под окном слева от крыльца. – Только что поливала цветы.

Джей окинул взглядом сад. В конце участка стоял видавший виды «олдсмобиль».

– Какого хрена, – прорычала я с досадой. – Почему она