Девушка жимолости - Эмили Карпентер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В смысле?
– Как она умерла.
Он и бровью не повел.
– Про это ничего не знаю.
– О ней будто бы говорили всякое. Может, ваш отец когда-то упоминал об этом?
– Не думаю. По крайней мере, со мной не делился.
– Может, от других людей вы что-нибудь слышали? Сплетни там всякие.
– Я знал семью Вутен, это были добрые христиане. Ходили в баптистскую церковь, и Хауэлл не говорил о жене ни единого худого слова.
– А должен был говорить? Из-за этого? – Я показала ему этикетку.
Старик расправил плечи.
– Да, Джин делала на продажу вино. Что было… скажем, не слишком распространено в то время.
– Вы хотите сказать – незаконно?
– Пятьдесят на пятьдесят. Штат как раз разрешил продажу алкоголя – на четыре года позже, чем все остальные штаты. Но под жестким контролем. Я абсолютно уверен, что у Джин не было государственного разрешения на продажу. Народ здесь всегда был своенравный, все норовил делать по-своему. Она могла подставить свою семью. – Уильям немного помедлил. – Было еще кое-что. Люди говорили, что они с мужем поссорились из-за того, что она торговала вином. И она ушла от него.
– К другому мужчине?
В глазах старика мелькнул огонек.
– Поговаривали. Я никогда в это не верил.
Я перевернула этикетку обратной стороной и подала ему, мужчина поправил очки и прочитал надпись.
– Ух, чтоб меня! – выдохнул он.
– Джин сбежала с вашим отцом, мистер Стокер?
Кажется, он покраснел, но тут же опустил голову и поскреб подбородок.
– Нет, он был вдовцом – моя мать умерла вскоре после моего рождения – и так потом и не женился. Мы уезжали из города на некоторое время, были в Джорджии, но… только мы двое, больше никого. После того, как Джин исчезла. Мы снова переехали сюда пару лет спустя, отец умер на нашей горе в 1991 году.
Я решила открыть Уильяму Стокеру все карты:
– Колли, дочка Джин, хранила эту этикетку с именем вашего отца многие годы. Я думаю, Джин хотела, чтобы Колли его отыскала. Мне рассказали, что с Джин произошел некий странный случай в день тридцатилетия – нервный срыв или даже внезапное психическое расстройство, – а потом она пропала. Я решила, может, ее куда-то отправили. Например, в Причард.
Мой собеседник не кивнул и не выразил ни малейшего удивления, лицо его будто окаменело.
Я продолжила:
– То же произошло и с Колли.
В его глазах что-то блеснуло.
– Я знал Колли.
– Так вот у нее тоже произошел какой-то срыв в тридцать лет, и она окончила свои дни в Причарде. То же самое произошло и с дочерью Колли, моей мамой. Как ни странно – в том же возрасте. Хотя у меня нет прямых доказательств, я практически уверена, что мой отец тоже упек ее в психушку. Она скончалась, как и ее бабушка и мама, при весьма странных обстоятельствах.
Он так долго смотрел на меня, что я уж решила, что он счел меня совершенно сумасшедшей и разрабатывает план, как бы ему половчее закончить разговор.
– То есть вы считаете, – наконец заговорил он, – что то же может произойти и с вами?
– Можно сказать, что боюсь, да.
– И вам, судя по всему, скоро будет тридцать.
– Да, через два дня.
Он кивнул, отвел взгляд и скрестил руки на груди с такой силой, будто хотел от чего-то защититься. Обвел взглядом луг, где пара коров мычала о чем-то своем, потом сказал:
– Я знаю кое-что о Джин Вутен и моем отце. – Морщины вокруг его рта стали глубже, глаза затуманились. – Хотя не уверен, что такими вещами стоит делиться с посторонними. Отец был очень скрытный человек.
– Расскажите, – попросила я. – У меня нет ни малейшего желания бросить тень на чье-либо имя. Просто мне нужно узнать правду о моей прабабушке.
Он поскреб щеку и вновь окинул взглядом свои владения.
– Все мы в последний раз видели Джин Вутен в ту ночь, когда странствующий проповедник проводил обряд пробуждения. Это стало притчей во языцех, на службе была вся округа. Кроме нас с отцом: в ту ночь он был, как бы это сказать… чем-то взволнован.
Рассказчик сжал губы. Я ждала продолжения.
– И больше ничего не помните?
– Поговаривали, она сбежала с проповедником.
– А вы как думаете?
Он колебался.
– Вы не можете рассказать мне… что было дальше?
Он грустно улыбнулся, потом тряхнул головой:
– Она не сбежала с проповедником.
Я снова протянула ему этикетку:
– Насколько мне известно, Колли никогда не общалась с вашим отцом. Не можете предположить, почему Джин хотела, чтобы она с ним связалась?
– Бог мой. – Он снял очки и потер глаза. – Как я мог забыть, надо же. – Он посмотрел на меня. – У меня для вас кое-что есть. Подождите, пожалуйста.
Он пошел в дом: большая, ослепительно белая дверь с резным медальоном захлопнулась за ним. Мы с Джеем молча переглянулись и стали ждать. Спустя пару минут он вернулся с голубым шелковым кошелечком для мелочи с застежкой из потемневшего серебра.
Уильям протянул мне кошелек. Я открыла его и вынула толстую пачку аккуратно свернутых старых купюр.
Уильям откашлялся:
– Перед смертью отец рассказал мне немного о Джин. Об их отношениях. Я абсолютно уверен, что о многом он не говорил ни одной живой душе. Он был тактичным человеком, мисс Белл, порядочным человеком. Джин попросила его сберечь эти пятьдесят долларов для Колли, но за деньгами так никто и не пришел.
Купюры затрепетали в моих руках от налетевшего ветерка. Пятьдесят долларов, отложенные для маленькой дочки. Было в этом что-то пронзительное.
– Теперь они ваши. – Он поправил очки. – По тем временам это были немалые деньги, и теперь они, наверное, чего-то стоят, это ведь уже антиквариат.
– Даже не знаю, что сказать, – улыбнулась я ему. – Спасибо вам большое.
Он опять кивнул.
– Джин Вутен не бросила семью, она не сбежала с проповедником. – Его голос дрогнул. – Я точно не могу сказать, что случилось с ней той ночью, но уверен на сто процентов, что она не сбежала бы из города. Она любила моего отца, а он любил ее.
– Мистер Стокер…
Но, очевидно, разговор был окончен: он кивнул нам на прощание, развернулся и поднялся вверх по ступеням, так и не закончив ужина.
Глава 35
28 сентября 2012, пятница
Долина Сибил, Алабама
Итак, Уильям Стокер рассказал, что Джин и ее муж Хауэлл посещали баптистскую церковь: не так уж много, да и что я там могу найти, но я решила для начала пойти туда.
В долине было всего три баптистские церкви, помимо двух методистских, одной библейской церкви Христа, а также полуразвалившейся придорожной лачуги с нарисованной от руки вывеской «Скиния святости Яхве». Мы выбрали самую старую на вид, неподалеку от города, – традиционное белое здание с зеленой крышей и шпилем.
Поднявшись по истертым ступеням, мы оказались в прохладном сумеречном помещении, где пахло плесенью и моющим средством с лимонной отдушкой. Два ряда блестящих деревянных скамей окаймляли центральный проход, застланный лилово-розовым ковром и упиравшийся в простое белое возвышение, на котором золотом был выведен