Гарри Поттер и Реликвии Смерти - Джоан Роулинг

— А что насчет той забавной старухи и маленького волшебника в темно–синей мантии? — поинтересовалась Гермиона.

— Ага, да, того типа из Магической технички, — сказал Рон.

— Откуда ты знаешь, что он работает в службе Магического техобслуживания? — спросила Гермиона, задержав ложку с супом на полпути ко рту.

— Папа говорил — все, кто работает в Магическом техобслуживании, носят темно–синие мантии.

— Ты нам этого раньше не говорил!

Гермиона уронила ложку и притянула к себе кипу записей и планов, которые она и Рон изучали, когда Гарри вошел в кухню.

— Здесь ничего нет про темно–синие мантии, ничего! — проговорила она, лихорадочно листая страницы.

— Ну и ладно, это что, имеет какое–то значение?

— Рон, это все имеет значение! Если мы собираемся пролезть в Министерство и не выдать себя, когда они наверняка опасаются незаконного проникновения, значение имеет любая деталь, даже самая маленькая! Мы об этом все время говорим, я имею в виду, в чем смысл всех этих наблюдательных экскурсий, если ты даже не удосуживаешься сообщить нам…

— Черт, Гермиона, я забыл всего одну маленькую вещь…

— Ты осознаешь, я надеюсь, что для нас сейчас во всем мире, вероятно, нет более опасного места, чем Министерство Ма-…

— Я думаю, мы пойдем завтра, — произнес Гарри.

Гермиона прервалась на полуслове, уронив челюсть; Рон начал глотать воздух.

— Завтра? — повторила Гермиона. — Ты это не серьезно, Гарри?

— Совершенно серьезно. Не думаю, что мы подготовимся намного лучше, чем сейчас, даже если мы еще месяц будем болтаться у входа в Министерство. Чем больше мы это откладываем, тем дальше от нас может оказаться медальон. Уже есть достаточно большой шанс, что Амбридж от него избавилась — он же не открывается.

— Если только, — произнес Рон, — она не нашла способа его открыть, и тогда ей сейчас обладает Волдеморт.

— Для нее это никакой разницы, она и сама по себе настоящее зло, — пожал плечами Гарри.

Гермиона покусывала губу, погрузившись в раздумья.

— Нам известно все, что действительно важно, — продолжил Гарри, обращаясь к Гермионе. — Мы знаем, что они заблокировали Аппарирование в Министерство и из него. Мы знаем, что сейчас только старшим работникам Министерства позволено подсоединить свои дома к сети Летучего Пороха, потому что Рон подслушал, как двое Неговоримых[57] жаловались на это при разговоре. И мы примерно знаем, где кабинет Амбридж, благодаря тому, что ты слышала, как тот бородатый тип говорил своему приятелю…

— «Я поднимусь на первый уровень, Долорес хочет меня видеть», — немедленно процитировала Гермиона.

— Точно, — кивнул Гарри. — И мы знаем, что для прохода внутрь сейчас используются эти странные монеты, или жетоны, или что там они такое, потому что я видел, как какая–то ведьма одолжила один у подруги…

— Но у нас их нет ни одного!

— Если план сработает — будут, — спокойным тоном продолжил Гарри.

— Я не знаю, Гарри, я не знаю… просто невероятно много вещей есть, которые могут пойти не так, мы настолько полагаемся на случай…

— Это так и останется, даже если мы еще три месяца потратим на подготовку, — сказал Гарри. — Пора действовать.

По лицам Рона и Гермионы был видно, что они напуганы; он и сам был не очень–то уверен в себе, но все же не сомневался, что пришла пора претворить их план в жизнь.

Минувшие четыре недели Гарри, Рон и Гермиона провели, по очереди надевая плащ–невидимку и наблюдая за главным входом в Министерство, который Рон благодаря мистеру Уизли отлично знал с детства. Они следовали за сотрудниками Министерства по пути на работу, подслушивали их разговоры и, наблюдая, пытались выяснить, кто из них каждый день появляется в одном и том же месте и при этом в одиночестве. Время от времени им предоставлялся шанс стащить из чьего–нибудь портфеля номер «Дейли Профет». Постепенно они набросали грубые планы Министерства и многочисленные заметки, которые и лежали сейчас стопкой перед Гермионой.

— Ну хорошо, — медленно произнес Рон, — допустим, мы пойдем завтра… я думаю, это должны быть только я и Гарри.

— Ох, только не начинай опять, — вздохнула Гермиона. — Я думала, мы это уже решили.

— Ошиваться вокруг входа под плащом — это ладно, но тут будет совсем другое, Гермиона, — Рон ткнул пальцем в номер «Дейли Профет» десятидневной давности. — Ты в списке муглерожденных, не явившихся для допроса!

— А ты предположительно помираешь от брызгнойки у себя в Берлоге! Если уж кому–то и не следует идти, то это Гарри, за его голову назначены десять тысяч галлеонов награды…

— Отлично, я остаюсь, — сказал Гарри. — Если вы по пути завалите Волдеморта, дайте знать, идет?

В тот момент, когда Рон и Гермиона рассмеялись, боль рванула шрам у Гарри на лбу. Его рука дернулась вверх; он заметил, как сузились глаза Гермионы, и попытался замаскировать движение, откинув назад волосы, падавшие на глаза.

— Ну тогда, если мы все трое пойдем, нам придется Дезаппарировать по одному, — тем временем рассуждал Рон. — Мы все под плащом больше не умещаемся.

Боль в шраме становилась все сильнее и сильнее. Гарри встал. Тотчас к нему поспешил Кричер.

— Господин не доел суп, не желает ли господин тушеное мясо со специями, или, может быть, пирог с патокой, который господину так нравится?

— Спасибо, Кричер, но я отойду на минуту… э… в туалет.

Осознавая, что Гермиона продолжает смотреть на него подозрительным взглядом, Гарри поспешил вверх по лестнице в прихожую и затем на второй этаж, где он прошмыгнул в ванную и вновь защелкнул за собой дверь. Рыча от боли, он согнулся над черной раковиной с кранами в форме разинувших пасть змей и закрыл глаза…

Он скользил вдоль сумрачной улицы. Бревенчатые дома по обе стороны от него имели высокие двускатные крыши; они походили на пряничные домики.

Он подошел к одному из таких домиков, затем увидел свою собственную белую руку с длинными пальцами на фоне двери. Постучал. Он ощутил, как в нем начинает разгораться возбуждение…

Дверь открылась, на пороге стояла смеющаяся женщина. Ее лицо осунулось, едва она взглянула в лицо Гарри, веселье пропало, сменившись ужасом…

— Грегорович? — произнес высокий холодный голос.

Она покачала головой, пытаясь закрыть дверь. Белая рука держала дверь твердо, не давая ей выпихнуть его вон…

— Мне нужен Грегорович.

— Er wohnt hier nicht mehr![58] — прокричала она, мотая головой. — Он здесь нет! Он здесь нет! Я его не знать!