Сибирский. Детектив. Бракованные - Сергей Панч

присмотром ваших коллег, но, когда увидел перед собой человека с ножом, струсил. Подумал всё, но… Понял насколько же опасная у вас профессия, — неадекватная мимика Сибирского заработала на полную, и картина Кузнецовой представлялась достоверной, а речь смахивала на реальное прозрение и раскаяние. — Я вчера не пил, но похмелье почему — то мучает. Страх, кошмар. Я всю ночь на философские темы размышлял. Вспоминая стальной клинок думал: «как страшно работать полицейским». У вас, наверное, как-то притуплен инстинкт самосохранения. Серов без раздумья кинулся на Коршуна с ножом. Это же надо безбашенным быть. Я не такой. Я боюсь.

Утром Майорша получила очередную взбучку от начальства за отсутствие результатов. По телефону Джонни опять паразитировал токсичными разговорами о своих отношениях с отцом. Пламенную речь Сибирского она слушала в пол-уха, зная итоговый результат.

— Хорошо, что ты… — она взяла паузу, и добавила. — Вы все поняли. А инстинкт самосохранения у нас в порядке. Притупляется он из-за обостренного чувства справедливости.

— Самообман.

— Что-то вроде этого.

— По делу «бракованного» есть какие-нибудь новости?

Сибирский опять увлек ее в разговор об убийстве, заставил забыть неприятности и погрузиться в рабочую атмосферу. Именно этого разговора она ждала, готовилась и даже хотела. Попутно майорша поймала себя на мысли, что с этим журналистом ей чертовски комфортно.

— У жены «бракованного» было много мотивов для убийства. Капитан Федоров нашел товарищей убитого — охотников, с которыми он собирался провести праздники. Никакой охоты не предполагалось, как и всегда. Из ружей стрелял по банкам. Добычу покупали у местных пацанов, а сами бухали в загородном доме.

— С девушками легкого…

— И тяжелого…, — Кузнецова хмыкнула, прищурилась и улыбнулась. — Как вам это удается? Я шла, намереваясь выгнать Вас, тебя взашей в столицу, а теперь мы активно обсуждаем дело.

— Я тоже в каком-то смысле «бракованный». Моя мимика отличается особой подвижностью. И когда я говорю, мышцы лица группируются таким образом, что собеседник верит каждому слову.

— Перестаньте издеваться, Сибирский. Я Вас прощаю, потому что вам повезло и расследование продвинулось, но в следующий раз не участвуйте в полицейских операциях.

— Измены — вот ключ, а Крапивина убийца, — перебил Денис, выводя разговор на другой уровень. — Крапивина консультировала Дину, жену убитого.

— Денис, журналистские аргументы далеки от фактов, которыми можно апеллировать в суде. Есть косвенные доказательства, что убийца женщина. И многое указывает на эту даму со шрамом однако непонятно вот что. Мотив.

— Мотив? Психолог убивает своих клиентов, потому что сбрендила и ей голоса вещают «убей» или инопланетяне пальцем указывают — «Этого», — Денис смешно изображал сбрендившую Крапивину.

— Это не мотив, с этим в сосновом бору, в психушке лежат. А она Пучкова выследила, подстроила самоубийство Снегирева, и сделала перфоманс с трупом возле ЗАГС. Это называется заранее спланированные убийства, поэтому необходим мотив. Для чего? Какова финальная цель?

— Кстати, айтишники, — вспомнил Сибирский, — они что-то выяснили?

— Вечером перед убийством возле ЗАГСа Егору пришла гифка в письме, которую он должен был массово разместить в соцсеточках. Удалось выследить и комп-отправитель, точнее гео-метку. И она в фитнес-центре, где также находится…

— Офис Крапивиной, — Денис присвистнул.

— Это место ты знаешь. Кабинет находится в здании, где мы поймали Кепку. Там она киллера и нашла. Или сама занималась боями на ножах. Ты ее шрам видела?

— И все-таки мотив не до конца понятен. Надо проконсультироваться с нашим криминальным психологом и скорее всего подключать ФСБ. Нам просто не хватит компетенции.

— Как в фильмах. У нас пару дней, чтобы поймать убийцу и прославиться.

Кузнецова улыбнулась, Сибирский был прав. Денис слегка расправил мятую водолазку, под одеялом застегнул ремень джинсов, который он расстегнул во время сна. Кузнецова опустила глаза, чтобы не смущать симпатичного ей журналиста, и достала из сумки банку с эспрессо, которую она ему принесла.

Взбодрившись Сибирский дозвонился до оператора недельной итоговой новостной программы, для которой делал репортаж. Тот уже улетел в Москву, и по прилету должен согнать на компьютер видео и отдать интервью на расшифровку.

Денис присел на черный кофе в кафе, вскоре тексты спикеров посыпались в почту. Журналист стал сочинять репортаж про сибирского «бракованного». Про Крапивину нельзя было написать и полуслова, так он обещал Кузнецовой. Да и новостники бы не поняли бездоказательной писанины и зарубили бы репортаж. Плюс ни одного подтверждающего интервью, ни слова о Крапивиной. Поэтому оперировал только имеющимися фактами. Полутонами и намеками он отразил историю одного убийства на 6 минут. Акцент в начале репортажа был сделан не столько на расследование, сколько на попытке понять какие неурядицы в семье сподвигли жену убить супруга. В середине репортажа Денис подвесил вопрос: "Зачем Дине спектакль возле ЗАГСа с надписями кровью?" и перешел к другим версиям. В прямую в тексте не говорилось о маньяке, лишь намеками. Завершил текст философскими рассуждениями о словах из вирусного ролика.«Если брак Дины и Олега был на грани, почему они не разводились? Возможно, убийца посчитал, что смерть — это действительно единственный выход из токсичных супружеских отношений? Как бы то ни было, очевидно одно: развод гораздо эффективней. После него жизнь точно есть». Поставив точку, он заказал пиво и медленно стал перечитывать репортаж, исправляя корявые фразы и «очепятки». Первый раз прошелся по тексту и изменил стилистику, поменял некоторые абзацы и синхроны местами, на втором круге сокращал слегка расплывшийся текст, упрощал предложения. Напоследок медленно прочел и проверил орфографию.

Поставив точку и отправив текст в редакцию, Денис допил портер и тут его осенило — он понял мотив Крапивиной. С этим и побежал к Кузнецовой, благо, кафе, где он сидел находилось рядом с домом майорши. Не терпелось выложить все мысли на стол, Денис спешил и позвонил в дверь три раза, как к себе домой. Он почувствовал негативный взгляд со стороны. В это время, Джонни, супруг Кузнецовой поднимался по лестнице и удивленно смотрел, как какой-то мужик трезвонит в его дверь. Майорша открыла в полотенце и взвизгнув убежала в ванную, слегка засветив голый зад.

— Я думала, муж вернулся из магазина, — прокричала она. — Даже в глазок не посмотрела. Полицейская, блин, на фиг, — последние слова были социальным оправданием