Сибирский. Детектив. Бракованные - Сергей Панч

этих пустырях — у них сложная жизнь, и, возможно, в этом виновата эндокринная система, — смех в зале. — Но я хочу отметить, ни одна душа не виновата в изнасиловании. Никто не заслуживает этого. Ни одна! Вы слышите?! Оправдания насилию просто нет! — аплодисменты.

Алина слушала за дверью речь Крапивиной и чувствовала, как будто ее спич был обращен исключительно к ней. Он вдохновлял ее и заставлял бунтовать против страха перед мужем. Редактор приобнял Алину за талию и отпустил очередную похабную шуточку о том, что в такой мороз надо обязательно ходить в баню.

— Я с мужем. По привычке ответила Алина, — но в этот раз руку не убрала. Ей почему-то так хотелось мужского тепла и не важно, что это был мерзкий чмошник, который липкими словами обрабатывал каждую девушку.

— Да-да, помню, помню, муж, — игриво сказал редактор.

— Хотя, — она глянула противоречиво в глаза похотливому парню, и тот кажется сам испугался.

Однако это чувство свободы длилось секунды, где-то из далека древний мозг пропел свои страхи. «Если бы муж сейчас меня увидел — избил бы до смерти. Я действительно какая-то шлюха». Заслышав жужжание телефона, она оттолкнула прилипчивого редактора и ушла по коридору.

Звонил Сибирский. Старый друг, с которым она была в компании еще до замужества. Она знала, что он уехал в Москву, и его звонок мог означать только одно: «Я приехал — давай тусоваться». Алина всегда отказывалась от таких предложений. Муж. Но сейчас, наполненная словами Крапивиной, готова была плюнуть на все и окунуться в ту беззаботность, которая была еще каких-то 5-10 лет назад. «Свобода», — пульсом зазвучало в голове. «Никто не вправе тебя насиловать», — эхом отдалась речь Крапивиной.

Денис заговорил быстро, совсем не о тусовке. Сибирский совместно с полицией затеял какое-то представление и ему нужно чуток поправить прическу и нарастить баки. Все остальное — дело техники. Весь спич сопровождался словами «быстро», «как можно скорее». Такси уже ждало возле выхода из телецентра, и Алина только сев в замороженную ржавую семерку написала мужу сообщение-вызов: «Задержусь. Буду поздно».

Исходники/День 6/ Томск. 27 декабря/ На живца/ файл 60003

По словам очевидца, Коршун, полубандит и гопник с двумя ходками и двое его подельников избили битой Егора, обшарили карманы и ушли. Показания анонимны, так как свидетелю в этом районе еще жить, а дружки Коршуна стекла «перебьють». По этому глаголу Сибирскому стало ясно, что взять гопников с признанием, а именно такой был план у Дениса, полицейским тоже выгодно.

Алина прибыла в морг за полчаса до выезда небольшой оперативной группы, которую собрал участковый. Денис уже был в верхней одежде, которую нашли на трупе Егора. Микрофон прицепили на пуховик.

Оставалось подправить прическу, чтобы в свете ночных фонарей и морозного тумана напугать убийц. По прикидкам участкового, гоп-стоп превратился в убийство случайно, при этом он так ярко защищал Коршуна, будто это его племянник. Недоверие к участковому возникло на каком-то подсознательном уровне, поэтому журналист кинул сообщение Серову. Когда пришел старлей участковый как-то поник и понял, что дело гораздо серьезнее, чем предполагалось ранее. Блеклый Серов сходу прибрал управление в свои руки. Без майорши он был куда деловитее и организованнее. Даже злость появилась. Сибирскому показалось, что он готов к повышению по службе, но ему нравится быть «приквартированным» к Кузнецовой.

Выслушав задумку, старлей покачал головой. План ему не нравился. Он не верил, что показания Коршуна повлияют на ход дела, но других зацепок не было. Добро на операцию он дал только после согласия Сибирского надеть бронежилет.

Перед тем как зайти в «трупную» Денис посоветовал Алине взять сигарету или кофейное драже. Гримерша не курила после замужества, но сегодня… Затянулась, откашлялась и вошла в кафельную комнату, где на полу лежали трупы. Помощник Кима проводил их до Егора и открыл его лицо. Алина вновь затянулась и вышла из комнаты.

— Фотки нет, а надо быстро, — оправдался Сибирский.

— А в соцсетях? Зачем надо было меня тащить к трупу? — Она была на взводе. Муж скоро начнет беспокоиться о ней, а тут еще и сигарета со вкусом чувства вины.

— Вот я кретин, — Денис демонстративно ударил себя по лбу.

Кореец принес бутылку коньяка и разлил по рюмкам, взбодриться перед операцией. Алина с мысленными проклятиями в адрес супруга хлопнула пойло и приступила к работе. Машинкой подбрила виски, налепила баки. Затёрла пухловатые губы Дениса и отпудрила кожу, так что она побелела. Так страшнее. Повязка на голове Сибирского играла пугающую роль, но Алина сделал еще одну фейковую рану. Наклейка в виде шрама под глазом.

— Подарок от киношников. Лет пять валялась без применения, — весело и задорно, а главное расслаблено пробухтела Алина и стала той самой беззаботной девчонкой, которую в студенчестве знал Денис.

Дальше легче. Они трындели о прошлом, о беззаботном. Гримерша поцеловала Сибирского в щеку и скинула в свой гримбокс все причиндалы. Заселфилась с зомби-Денисом на фоне слова «морг» и поскакал объяснять все мужу. С запахом алкоголя и сигарет у нее не было шансов «не отхватить». Но кажется, ей уже все равно.

Сибирский, загримированный под Егора, стоял вместе с толстым сержантом под окнами подъезда, где сидел Коршун с подельниками. По плану журналиста он должен был явиться к шпане в образе зомби и напугать их до усрачки, чтобы на допросе они сознались во всем, но приехавший Серов постановку зарубил. Предложил играть классику. Руки за спину и допрос с пристрастием. Если понадобится, призрак появится в камере. Во время операции старлей позволил Сибирскому постоять на стреме. Сторожить окно.

Коршун и два его товарища сидели в подъезде между вторым и третьим этажом, потягивая пивас и раскуривая косяк. Как только Серов и участковый Марченко зашли в подъезд, ни думая ни секунды, Коршун сидящий возле окна открыл створку и махнул в сугроб. Следом полетел его подельник. Третьего Серов поймал и передал Марченко.

Коршун и его товарищ готовили отход. Приземлились в проверенный сугроб, перекатились и вышли на дорожку к Сибирскому и полицейскому. Два на два. Против Дениса оказался Коршун. От испуга журналист принялся играть