Разделенные океаном - Маурин Ли

— Ой, даже не знаю, Том.

Но он был прав, конечно. Дети резвились, погода была хорошая, так что было бы чистой воды эгоизмом отказать им в еще одной неделе отдыха здесь.

— Но откуда ты знаешь, быть может, Финн и Хейзел спят и видят, как бы мы побыстрее уехали.

Но когда Том повторил свое предложение за завтраком, Хейзел пришла в восторг.

— Я бы очень хотела, чтобы ты осталась, Молл. Финн будет скучать по Тому теперь, когда они стали добрыми друзьями, но ты с детьми компенсируешь его отсутствие, если останешься у нас еще на неделю.

Меган одобрила это предложение, и на этом вопрос был закрыт.

И вот на следующее утро, по прошествии недели, которая всем показалась чересчур короткой, Молли с дочерьми прощались с Томом, когда он садился в автомобиль ее брата. Финн должен был отвезти его на вокзал в Килдэре. Вещи Тома были уложены в старый ковровый саквояж, отыскавшийся на чердаке, что избавило Молли от необходимости везти их самой. Нервничающего и перепуганного Одуванчика посадили в картонную коробку, в которой проделали отверстия, чтобы он мог дышать.

Молли знала, что будет скучать по Тому, но она и представить себе не могла, что тоска окажется такой сильной. Она смотрела, как Финн выезжает со двора, и все, включая Тома, машут руками, пока автомобиль не скрылся из виду. Молли до сих пор ощущала прощальное прикосновение губ мужа. А тут еще Броуди расплакалась оттого, что папа уехал, и Меган обозвала ее «ревой-коровой».

— А вот я не плачу, — гордо заявила она и через несколько мгновений разрыдалась.

— А что будет, если паром утонет и папа вместе с ним? — поинтересовалась Меган, придя в себя.

Они сидели на скамье в большом яблоневом саду. На траве валялись паданцы — Нанни собирала их и выставляла в ящике за дверью, чтобы прохожие могли угоститься. Молли решила, что поступит так же, если Хейзел не станет возражать. Ее невестка была слишком занята, чтобы этим заниматься.

— Паромы не тонут, родная, — ответила Молли.

— Поезда могут столкнуться.

— Это крайне маловероятно. Поезда почти никогда не сталкиваются.

— А где сейчас наш папочка? — со слезами на глазах спросила Броуди.

— Сейчас он уже едет на поезде, так что дядя Финн должен скоро вернуться. Не забывайте, ваш папочка позвонит из телефонной будки, когда приедет в Ливерпуль, чтобы сказать нам, что добрался благополучно.

— А я смогу поговорить с ним?

— Да, Меган. И Броуди тоже.

Хейзел поддержала идею с паданцами.

— Только будь осторожна, чтобы тебя не покусали осы, — добавила она.

Киран и Оэн пришли Молли на помощь, и, когда вернулся Финн, за дверью уже стоял ящик с прикрепленной к нему запиской, гласившей: «Угощайтесь на здоровье!» Нанни всегда писала «здаровье», но никто не осмеливался сказать ей, что она допускает ошибку.

Финн подтвердил, что Том был жив и здоров, когда садился на поезд. Он скрылся в своем кабинете, заявив, что в последнее время пренебрегал работой и теперь ему придется наверстывать упущенное. Хейзел приготовила бутерброды ему на обед, и он появился лишь к вечернему чаю.

Время от времени в кабинете звонил телефон и Молли с девочками напряженно замирали в ожидании, что вот сейчас Финн позовет их и скажет, что это Том.

Они садились за стол, чтобы выпить чаю, когда он наконец позвонил.

— Чья это была идея, чтобы я вернулся домой один? — убитым голосом поинтересовался Том.

— Твоя, любимый, — ответила Молли.

— Что ж, идея оказалась дурацкой, и я жалею, что она пришла мне в голову. Меня не прельщает мысль о том, чтобы спать одному в холодной постели в пустом доме.

— Это ненадолго, всего на каких-то семь дней, — робко напомнила Молли.

— Целых семь дней! Господи Иисусе, я не выдержу. — Том шмыгнул носом. — Кажется, я сейчас заплачу.

Меган и Броуди дергали мать за юбку.

— Я хочу поговорить с папой, — обиженно заявила старшая дочь.

— Послушай, Том, девочки хотят поговорить с тобой, так что я прощаюсь. Может, ты позвонишь завтра? И береги себя, хорошо? — Она передала трубку Меган, чтобы дочка не закатила истерику.

Меган пожелала узнать, все ли в порядке с Одуванчиком. На пароме Том выпустил его из коробки и посадил к себе на колени. Броуди же не произнесла ни слова. Ошеломленная, она лишь молча слушала голос отца, говорившего ей о том, как сильно он скучает по ней. А потом, совершенно неожиданно, в трубке воцарилась мертвая тишина: должно быть, у Тома закончились мелкие монетки.

В воскресенье после обеда, вскоре после того, как они вернулись с мессы, солнце скрылось за тяжелой свинцовой тучей, небеса разверзлись, и хлынул проливной дождь. Он продолжался целых три дня без перерыва; неудивительно, что трава в Ирландии такая изумрудно-зеленая. Температура упала, и в доме стало неуютно и холодно. Зимой в таких случаях мама разводила огонь в каждой комнате.

Детвора, включая мальчишек Хейзел, недовольно ворчала — играть на улице было нельзя. Молли читала им, пока не охрипла. Она научила их играть в снап[58], но вскоре всем надоело, за исключением Меган, которая раз за разом выигрывала. Прятки обернулись настоящим кошмаром, поскольку дом был огромным, с массой укромных местечек, в которых можно было затаиться, так что искать друг друга можно было до бесконечности. Джо капризничал, и Молли решила, что у него режутся первые зубки. Должно быть, и Бабблзу не нравился дождь: он сидел дома и писал на коврики.

Том звонил каждый вечер, чтобы узнать, как у них дела.

— Отлично, — охотно отвечала Молли.

Она подождет, пока вернется домой, чтобы сказать ему — идея оставить их здесь, чтобы они побыли в гостях еще неделю, была худшей из всех, что когда-либо приходили ему в голову.

В среду дождь еще моросил, когда Молли вошла в кухню и обнаружила Хейзел, вцепившуюся обеими руками в раковину. Лицо невестки было белым, как бумага.

— Помоги мне сесть на стул, Молли, — прохрипела она. — У меня кружится голова.

— Ты ведь не собираешься рожать прямо сейчас, а? — Подавляя охватившую ее панику, Молли схватила стул и усадила на него Хейзел.

— Нет. Просто ноги отказываются мне служить.

— Я позову Финна.

Прибежал Финн, окинул взглядом побледневшее лицо жены и позвонил доктору, который прибыл немедленно.

На вид доктору Кавано было не больше двадцати одного года, но у него уже было двое детей и жена, которая к Рождеству ожидала третьего. Он осмотрел пациентку, сообщил ей, что она переутомилась и что ей следует немедленно отправляться в постель и оставаться там, по крайней мере, еще сорок восемь часов.