Разделенные океаном - Маурин Ли

Когда Молли пожимала руки мяснику Билли Адамсу или здоровалась с булочником Родди Иганом, ей казалось, будто она заделывает прореху в своей жизни. Две девушки, с которыми она училась в школе, выбежали из кафе «Чашка доброго чая», когда Молли проходила мимо. Они расцеловались и обменялись историями своей жизни всего за несколько минут. Мистер О’Рурк, стряпчий, распахнул окно своей конторы и крикнул, что заглянет на обед.

Молли так внезапно покинула деревню и ее обитателей, что не попрощалась ни с единой живой душой, породив своим исчезновением массу слухов и домыслов, которые, впрочем, в большинстве своем уже рассеялись, как дым. И теперь у нее была целая неделя, чтобы окончательно разъяснить последние недомолвки и недоразумения.

Все расспрашивали ее об Аннемари.

— Она осталась в Америке. Мы с ней нечасто видимся, — вновь и вновь повторяла Молли. Отвечать так посоветовала ей Хейзел, потому что они с Финном говорили людям именно это, когда им задавали тот же самый вопрос. И никто даже не заикнулся о Докторе.

Молли зашла к Ноне на почту и попросила показать ей котят. Девочки пришли в восторг, а Меган пожелала забрать домой всех пятерых. Но мальчиков осталось только два, и Молли выбрала того, который очень походил на Бабблза.

— Мы заберем его в субботу, — сказала она Ноне.

Второй котенок был черным, гладкошерстным и далеко не таким красивым, как его брат. Молли была уверена, что в уголках глаз этого маленького создания блестят слезинки.

— Он такой грустный, потому что знает, что его никто не хочет брать, — пробормотала она.

Молли поскорее вытолкала детей за дверь, боясь, что не выдержит и скажет, что заберет обоих.

Меган предложила тоже назвать котенка Бабблзом, но Молли воспротивилась, заявив, что они могут и сами придумать ему имя.

— Например, Винни, как у Винни-Пуха?

— Винни — это мрак, — ядовито парировала Меган. — Кроме того, Винни-Пух — это медвежонок.

— Тиддлз[57]?

— Это еще хуже. Вообще отстой.

— Одуванчик, мамочка, — подала голос Броуди. — Наш котенок похож на одуванчик.

— Одуванчик — прекрасное имя. — Молли зажала рукой рот Меган, прежде чем та успела заявить, что от имени Одуванчик ее тошнит. — Давайте спросим папу, что он думает об этом, хорошо?

— А Патрик будет дома, когда мы вернемся? — пожелала узнать Меган.

Она без памяти влюбилась в своего двоюродного брата с первого взгляда.

— Нет, он в школе.

— А я могу в следующем году пойти в ту же школу, что и он?

— Нет, милая. Она слишком далеко.

— А если я буду жить с тетей Хейзел и дядей Финном, тогда я смогу ходить в одну школу с Патриком?

— Если ты этого хочешь, Меган, то да. — Молли так и подмывало дать старшей дочери хороший подзатыльник, чтобы она наконец заткнулась.

После продолжительного размышления Меган решила, что это не то, чего она хочет. Пожалуй, ее сбило с толку согласие матери отпустить ее.

— Без тебя, папочки и Броуди — и нашего Джо — мне будет скучно, — заявила она.

— Вот и хорошо, родная, потому что мы бы тоже предпочли, чтобы ты осталась с нами.

— И еще я думаю, что мы вполне можем назвать котенка Одуванчиком. — Меган могла быть очень милой, когда приходила в соответствующее расположение духа.

— Вот и славно. Значит, Броуди хорошо придумала. — Молли потрепала младшую дочь по голове. — Решено: назовем котенка Одуванчиком.

Хейзел поставила на стол еще один прибор, когда на обед к ним пожаловал мистер О’Рурк. Они начали с пирога с сыром и луком, за которым последовал фруктовый салат со сливками. Меган, обычно очень привередливая в еде, съела все, что лежало у нее на тарелке, а Броуди, отличавшаяся крайней застенчивостью в присутствии чужих людей, весь вечер рассказывала об Одуванчике отцу.

— Он такой полосатый, папочка, совсем как тигренок, и изо рта у него растут такие длинные волосы.

— Они называются усы, родная, — ласково поправил ее Том.

— Всем известно, что они называются усы, папочка, — высокомерно заявила Меган.

— Броуди не знала этого, да и ты тоже, когда тебе было два года, — возразил Том.

— Спорим, знала?

Том не ответил. Иногда на Меган лучше было вовсе не обращать внимания.

Молли пошла проводить мистера О’Рурка до дверей, когда ему пришло время возвращаться в офис.

— Я очень рад, что у тебя все так хорошо устроилось, Молли, — сказал он, пожимая ей руку. — Здесь, у нас, ходили всякие грязные слухи после того, как ты так внезапно сбежала со своей сестрой. Кстати, твой муж — очень милый молодой человек, и я уверен, что он заботится о тебе.

— Он лучше всех на свете, — заверила его Молли на прощание.

В тот же день после обеда она повела детей в монастырь, чтобы показать их монахиням, которые принялись суетиться вокруг девочек, как это делают взрослые женщины, не имеющие собственных детей. Они целовали их, гладили по плечам и наперебой восклицали, что девочки Молли — самые замечательные из всех, которых они когда-либо видели, а Джо — просто очаровательный карапуз.

Перепуганная Броуди спряталась за юбку матери и высунулась оттуда только тогда, когда сестра Франциска принесла куклу, которую связала для рождественского благотворительного базара. Меган от куклы отказалась, заявив, что уже вышла из этого возраста, чем заслужила взрыв восторженного смеха. Монахини стали уверять Молли, что ее старшая дочь умна не по годам.

Наконец Молли ушла, утомленная, но довольная. Когда они вернулись домой, Патрик уже пришел из школы, и на весь остаток дня и вечер Меган лишилась дара речи — надо отметить, к всеобщему облегчению.

Том и Финн стали лучшими друзьями. Напрочь исчезли следы враждебности, которую Финн когда-то питал к своему зятю. Теперь он лишь сдержанно улыбался, когда Том принимался хвастать своими успехами на полицейской службе.

На третий день их пребывания в Дунеатли мужчины предложили присмотреть за детьми, пока их жены прокатятся в Килдэр за покупками. Молли приготовила бутылочку с кашей для Джо и оставила ее в кладовке, а потом вместе с Хейзел села на автобус, отправлявшийся в половине девятого.

— Без детей я чувствую себя очень странно и непривычно, — призналась она Хейзел, когда небольшой одноэтажный автобус покатил по извилистой дороге к Килдэру.

— Я тоже. Кажется, мне недостает чего-то важного, словно я лишилась руки или ноги.

— Интересно, а будем ли мы когда-нибудь испытывать к ним иные чувства? — подивилась вслух Молли.

— Очень на это надеюсь. Особенно когда мне стукнет лет этак восемьдесят, — рассмеялась Хейзел. — Полагаю, наступит время, когда они вырастут и перестанут в нас нуждаться, и тогда мы сможем заняться тем, о чем давно мечтали, — например, переплыть Ла-Манш. Какой-то женщине несколько лет назад это удалось.