Золотой лев - Уилбур Смит

усыпанный лепестками роз. Она предположила, что ее ждут две молодые женщины, служанки или какие-то рабыни. - Проследите, чтобы она была готова к встрече с Его Высочеством’ - приказал евнух, и голос его звучал не как у мужчины, а как у капризного ребенка.

‘Ваша ванна уже приготовлена, госпожа’ - сказала одна из служанок. - Можно мне взять ваше платье?’

Первым побуждением Юдифи было ответить: "Нет, ты не можешь! - Но не было никакого смысла затевать ссору с подчиненными, у которых не хватало сил сделать что-то, что могло бы ей помочь. Она поссорилась с человеком, который правил ими, и единственный способ встретиться с ним - это позволить ей сделать то, что евнух сочтет необходимым. Итак, Юдифь приняла ванну, а затем ее вытерли насухо и втерли в кожу ароматическое масло. Одна из служанок предложила ей сесть, и тогда дымчато-черной краской были обведены ее глаза, румяна нанесены на губы, а волосы заколоты и украшены нитями жемчуга, как сказочно экстравагантные версии головного убора, который она носила, чтобы приветствовать Хэла в Мициве всего несколько недель назад. Девушки вставили ей в уши украшенные драгоценными камнями подвески и попросили встать, чтобы они могли ее одеть.

‘О, госпожа, вы так прекрасны, - сказала одна из служанок, когда Юдифь стояла перед ней обнаженная. - Принц будет переполнен желанием.’

- Алина будет вне себя от ревности! - другая девушка хихикнула. - ‘Ты непременно станешь его новой любимицей!’

Они одели ее, если можно так выразиться, в лиф с короткими рукавами, похожий на те, что Юдифь видела на улицах Занзибара у индианок под сари. Однако эти топики были из хлопка или шелка, тогда как этот представлял собой едва заметный клочок прозрачной ткани, усыпанный золотыми блестками и крошечными драгоценными камнями, которые едва прикрывали ее грудь. Не сохранило ее скромность и сари, поскольку единственной одеждой, которую ей дали, были свободные панталоны, низко висевшие на бедрах и собранные на каждой щиколотке, сделанные из того же материала и усыпанные еще более блестящими, сверкающими украшениями. Ее наряд дополняла пара шелковых турецких туфель, расшитых золотой нитью.

- Пойдемте ... посмотрите, как вы великолепны’ - сказала первая служанка, ведя Юдифь за руку к большому зеркалу в богато украшенной резьбой деревянной раме, стоявшему в дальнем конце комнаты. Юдифь ахнула, увидев собственное отражение. Она воображала, что сделала все возможное, чтобы выглядеть красивой для Хэла, но это было нечто совсем другое, и она была одновременно шокирована и очарована тем откровенно эротичным способом, которым она преобразилась. Она стала танцовщицей, гурией, наложницей и действительно выглядела необыкновенно. Если бы ее ждал Хэл, она была бы в восторге. Одного лишь осознания того, какое впечатление она произведет на него в таком виде, будет достаточно, чтобы возбудить ее еще до того, как она войдет в ту же комнату, что и он. Но выглядеть так перед незнакомцем, человеком, который похитил ее силой, казалось ей чем-то вроде насилия, как будто акт изнасилования, которого она теперь боялась, уже начался.

Она все еще была погружена в тревожные раздумья, когда евнух снова появился, осмотрел ее – его губы были задумчиво поджаты – и тихо произнес: "Ага! - как будто удивляясь ее презентабельности, а затем во второй раз сказал: - Следуйте за мной.’

Ее провели обратно через большую гостиную, где она ощущала на себе пристальные взгляды всех остальных женщин и чувствовала, как они оценивают ее и решают, какое место она занимает в их иерархии. Евнух помахал безвольной рукой взад и вперед, чтобы поторопить ее, и повел ее по длинному коридору к двойным дверям, которые он открыл и пропустил ее, прежде чем последовать за ней в комнату, лежащую за ними, закрывая двери за собой, когда он вошел.

Юдифь обнаружила, что находится в уменьшенном, но бесконечно более изысканном варианте салона, где ждали все наложницы, просто на тот случай, если им придется служить своему господину. Все поверхности были покрыты резьбой и инкрустациями, которые представляли собой бесценное изобилие золота, мрамора, оникса, нефрита, глубокого черного обсидиана, чистого голубого лазурита, мерцающего перламутра и сверкающего зеркального стекла. Проходя мимо одного из зеркал и видя, как свет отражается от драгоценных камней, блесток и жемчуга, которыми была покрыта она сама, она чувствовала себя так, словно тоже была всего лишь еще одним совершенным декоративным предметом, созданным для того, чтобы очаровать пресыщенные чувства человека, для которого все это было создано.

Евнух низко поклонился золотому дивану, на котором сидел мужчина, и сказал: - "Ваше Высочество, вот женщина, которую привели ко мне сегодня вечером. Я надеюсь, что она встретит ваше удовлетворение.’

С этими словами он поспешил прочь, оставив Юдифь смотреть на своего похитителя. Принц, как называли его служанки, был одет в наряд, почти такой же драгоценный, хотя и гораздо менее откровенный, чем у нее. На нем был ярко-розовый шелковый сюртук и такие же брюки, а спереди на тюрбане была приколота брошь, состоящая из самого большого бриллианта, который Юдифь когда-либо видела, оправленного в золото и окруженного кольцом из более мелких камней, над которым был султан из перьев цапли.

Ему было, по ее прикидкам, около тридцати лет, и у него были сильные, красивые черты лица, которые только начинали смягчаться от жира, накопленного жизнью, полной безграничного потворства своим желаниям. В молодости он, должно быть, был очень привлекателен. Даже сейчас это не было бы величайшим мучением для наложницы, если бы она отдалась ему, не считая, конечно, позора и унижения, которые само состояние наложницы навлекает на женщину.

Впрочем, женщина, стоявшая на коленях на диване рядом с принцем, покусывая губами его ухо и игриво проводя рукой по бедрам и паху, казалось, не испытывала ни стыда, ни унижения. Напротив, подумала Юдифь, она, похоже, наслаждается своей работой.

Юдифь подумала, что где-то поблизости должны быть телохранители и слуги, и откуда-то с одной стороны комнаты доносилась музыка, но там был виден только один человек - Канюк. Он стоял за диваном, вытянув одну руку вдоль тела, и единственным его движением было характерное птичье покачивание головой.

‘Мой дорогой генерал Назет’ - сказал принц, и Юдифь заметила, что Алина – ибо она предположила, что это была та самая фаворитка, о которой упоминали служанки, – остановилась при упоминании слова "генерал" и нахмурилась в ее сторону, - как странно думать, что наши жизни и судьбы так тесно переплелись за