Смертельно безмолвна - Эшли Дьюал

— Раскрепощенными?

— Неуправляемыми и легкомысленными.

— Вы вовремя об этом вспомнили, — кивнув, бросаю я. — Очень вовремя.

— Я была уверена, что мысленно мы останемся в своем возрасте, — чеканит Норин и с недоверием смотрит на меня. — Никто не знал, что зелье подействует подобным образом, я бы никогда не подвергла людей риску, если бы сомневалась в своем отваре.

— Что конкретно произошло, Мэтт. Давай по порядку.

Мэри усаживается в кресло, а я подхожу к камину и неуклюже взмахиваю рукой.

— Вы ушли из дома, сразу на вечеринку к Логану. Не позволили позвонить Джейсону. Я нашел вас, Мэри-Линетт, еле стоящую на ногах. А вас, Норин, в комнате с Проковски. Я знаю, что он полный кретин, но вряд ли он заслуживал того, что вы с ним хотели сделать.

— Я соблазнила его? — Рабочим тоном интересуется старшая Монфор, а я хмурюсь.

— Соблазнили? Вы пытались его убить.

— Это следующий этап. Сначала жертву надо заманить в ловушку.

— Не понимаю, о чем вы. Но у Дэвида лицо было в черных венах, и он был белый, как стена.

Я едва узнал его.

— Такова моя природа, — небрежно бросает Норин, отвернувшись, — обезоруживать.

— Для чего?

— Для удовольствия.

— Вам приносит удовольствие убивать людей?

— Не людей, а мужчин, — исправляет она, сверкнув голубыми глазами, а я удивляюсь.

— Вот как.

— И удовольствие получаю не я, мой дорогой мальчик. А Дьявол в моей голове.

Отлично. Мне в союзники достался оборотень и женщина, одержимая бесами. Что от нас скрывает младшая Монфор? Может, по ночам она высасывает кровь из прохожих?

— А как ты привез нас домой, Мэтт? — Продолжает расспрос Мэри-Линетт, сомкнув в замок руки. — Если верить твоим словам, мы были немного не в себе.

— Мы с Хэрри нашли снотворное. Вам подсыпали в алкоголь. А с вами… — Я гляжу на Норин Монфор и виновато прищуриваюсь. — Получилось не очень красиво. Простите за…

— Что?

— За голову.

Женщина прикасается пальцами к макушке и растерянно морщит лоб.

— Болит, — шепчет она, подняв на меня взгляд. — Мэттью, ты ударил меня?

— Мне пришлось, — выпаливаю я, приподняв ладони. — Другого выхода не было.

— И ты ударил меня.

— Лампой.

— Лампой? — Смеется Мэри-Линетт, прикрыв пальцами губы, в то время как ее сестра прищуривает острый, пронзительный взгляд и двигается в мою сторону. — А я не видела!

— Вы собирались убить Дэвида, а потом собирались убить меня.

— Ты смелый мальчик, — протягивает Норин, а я недовольно закатываю глаза.

— Я живой мальчик. Живой. Потому что вовремя одумался и схватил ночник.

Женщина останавливается в шести шагах от меня, сохраняя ледяное спокойствие, от которого холод прокатывается по коже. Я точно знаю, что шагов именно шесть. Невольно прикидываю, с какой скоростью она подается вперед, и с какой силой впивается под кожу ногтями. Я жду, что Норин разорвет меня на части, а она вдруг протяжно выдыхает.

— Впредь запомни это чувство, Мэттью. Ты знал, кто я. Но дал мне отпор. — Женщина прожигает во мне дыру размером с Мексику, а я стискиваю зубы. — Веди себя подобным образом с Ари. Она притворится другом и воспользуется твоей слабостью.

Скорее она притворится равнодушной стервой и воспользуется моей ревностью, но я не собираюсь говорить, что Ариадна давно знает о моих слабостях. Ей нет необходимости подбираться ближе, она и так уже ближе некуда. Она — моя слабость. Ариадна. Дать отпор Норин проще простого. Дать отпор Ари — невозможно, если не сломать себя на миллионы частей и не собрать заново, превратившись в другого человека.

— Ариадна была у Чендлера. — Нарушив молчание, сообщаю я и наблюдаю за тем, как лица Монфор вытягиваются. Мэри устало прикрывает глаза, а Норин поджимает губы. — Я толком не общался с ней. Она пыталась столкнуть меня с Логаном.

— Но зачем ей это?

— В том-то и дело, я не знаю. Я не понимаю, почему она вернулась в Астерию и лишь тем занимается, что пытается привлечь к себе внимание. Это никак не вяжется с планом, в котором первостепенно фигурирует Дьявол и его идея апокалипсиса.

— Но с чего ты решил, что Люцифер собирается устроить конец света? — Спрашивает Норин, скрестив на груди руки. — Поверь, это последнее, чего он желает. Избавившись от людей, он лишит себя любимых игрушек. Над кем же тогда издеваться? Кого мучить?

— Тогда почему он забрал Ари? Чтобы она читала речи в школе? Носила платья?

— Здесь нечто другое.

— Что? — Я недовольно стискиваю зубы и втягиваю воздух глубоко в легкие, я ужасно устал искать смысл там, где его нет, устал ошибаться, идти вслепую. Я теряю время. — Мы должны понять, что происходит, потому что почти уверен, что Ариадна водит нас за нос.

— Я всего день в Астерии, а ты уже строишь теории заговора? — Внезапно проносится знакомый голос по гостиной, и мы с Монфор ошеломленно застываем.

Я гляжу на языки пламени, хрустящие в камине, и сдавливаю в пальцах мраморную панель, такую же ледяную, как и холод, пробежавший по моей спине. Обернуться сложно, я никогда не думал, что оборачиваться так сложно. Но я должен, должен.

— Вы не рады меня видеть?

Ее голос пробирается внутрь меня, и я сразу же пытаюсь отыскать Ари взглядом, сам того не понимая. Оглядываюсь и вижу, как Ари облокачивается о дверной косяк, скривив алые губы.

Она улыбается, а глаза ее сверкают ярче шипящих искр.

— Ариадна, — срывается шепот с губ Мэри-Линетт, и она робко порывается вперед, но Норин останавливает ее, вовремя вытянув руку. Старшая Монфор недоверчиво горбится и замирает, наверняка, понятия не имея, что делать, а я с маниакальной сосредоточенностью наблюдаю за языками пламени, которые отражаются и плавают в глазах нашей гостьи.

— Никто не хочет обниматься, — расстроенно шепчет Ариадна на выдохе, — жаль.

— Мы рады видеть тебя дома, Ари, — ровным голосом протягивает Норин, на что Ари хмыкает и отталкивается от стены, размяв затекшую спину. — Я должна сказать, что…

— Должна сказать, рады видеть… Тебя от самой себя еще не тошнит?

— Я не…

— Твои пустые слова невероятно раздражают. Выворачивает наизнанку от того, какая ты правильная, черствая, или нет. — Ариадна неожиданно оказывается прямо перед Норин, наклоняет голову и шепчет. — Мертвая.

Старшая Монфор замирает, не позволив ни одной эмоции появится на лице, а Мэри-Линетт поджимает губы, наверняка, не зная, что делать. Она бросает в мою сторону косой взгляд, а затем откашливается, вздернув тонкие брови.