Алхимия - Вадим Рабинович

Метафизическая чистота Серы и Ртути как принципов оборачивается на практике физической чистотой серы и ртути как веществ. Причем переход принципа в вещь мыслится через серебро и золото, принимаемые как физически и метафизически совершенные тела.

Раймонд Луллий советует оперировать над Солнцем и Луною только после обращения их в изначальную материю, которая есть сера и ртуть философов (ВСС, 1, с. 872–874).

Но вновь и вновь расплываются контуры ртути и серы как веществ, обретая абстрактный смысл, слагаемый из символотворческого почти бесплотного, физически не ощутимого материала. Джордж Рипли наставляет: «А теперь, сын мой, чтобы сказать что-нибудь о философской ртути, знай: когда ты смешаешь водку с красным мужчиной и с белой женщиной, которую называют альбифической (albifico — отбеливаю. — В. Р.), и когда они все будут соединены, составляя одно тело, только тогда ты получишь философскую ртуть» (ТС, 3, с. 821 и след.).

Сера и ртуть, алхимический «Отче наш», от многократных повторений утрачивают первоначальную значимость. Бернар Тревизан, возвеличивая зыбкую первоматерию, умаляет статус серы и ртути, готовя их грядущий пересмотр как компонентов-принципов (ТС, 1, с. 683–709). Сера не есть вещь, отдельная от субстанции ртути. Она также не есть обыкновенная сера, потому что тогда материя металлов была бы неоднородной. Сера есть только то тепло и та сухость, которые не господствуют над холодом и сыростью ртути. Эта сера после переработки преобладает над двумя другими качествами — над холодом и сыростью, одаряя иное этими добродетелями. Все дело в степени варки. Это и обеспечивает различия металлов. Руками перерабатываемая абстракция. Демиургическое воздействие на принцип, обретающий статус вещества.

Полярность свойств-качеств обеспечивает разность потенциалов, завершающуюся разрядом реальных «механохимических» взаимодействий. Теория четырех Аристотелевых элементов целиком уместилась в сернортутную теорию алхимиков, причем еще оставалось место и для иного. Доалхимические времена могли обходиться парой земля — вода, ибо в них содержались невидимые воздух — огонь. Алхимическая память сохранила качества древних и как живое, и как реликт. Все, что обладало качеством теплоты, называлось в древности огнем; что было сухо и твердо — землей; сырое и жидкое называлось водой, а холодное и воздушное — воздухом, — вещает аноним (Пуассон, 1914–1915, № 2–3, с. 13). Спиритуалистическая надстройка над Аристотелевыми первоэлементами приподымает стихии и их первокачества к небесным реалиям, высвечивая качества, сокрытые во мраке первоматерии. Согласно Д’Эспанье, твердые части — земля, жидкие — вода, самые разреженные — воздух, природный жар — огонь, а качества сокровенные обладают астральными свойствами. Они присущи квинтэссенции (ВСС, 2, с. 626–648).

Плодоношение и принцип; семя и небесный знак; реальное вещество и метафизическая абстракция. Оппозиции сведены, но и разведены в алхимическом конструировании. Теоретическая мысль их разводит, практика объединяет. Василий Валентин учит: «Все, кто писал о семенах металлов, согласны в том, что сера представляет мужское семя металлов, а ртуть — женское семя. Но это нужно понимать разумом и не принимать за семена металлов обыкновенные ртуть и серу, потому что обыкновенная ртуть, будучи сама металлом, не может быть семенем металлов. Так же и обыкновенная сера представляет собой известь металлов. Каким же образом она может быть семенем?» (Корр, 1844, 2, с. 100). Алхимическая теория — двуполая теория. Соль как третье начало выступает посредником-медиатором, приспосабливающим алхимические начала к технохимическому делу, не разрушая при этом мужеско-женскую дихотомию. Между тем Поэт — будь то Жан из Менга или Жан де ля Фонтан — предостерегает алхимика не путать идеальный принцип с природным телом:

Что ты делаешь? — Устойчивым хочуСделать мой Меркурий… — Тщетно это.Только жизнь свою опустошишь!Потому что ртуть твоя летуча И обыкновенная к тому ж,Нет в ней изначального священства,Бестелесной правды нету в ней…Бедный, простодушный сын доктрины,Спутавший высокий первопринципС черною богемскою рудой…[115]

(Пуассон, 1914–1915, № 5, с. 10; Fontaine, 1861).

И ВСЕ-ТАКИ ртуть-серная теория долго еще будет звучать как раз и навсегда данное заповедное слово, а в более поздние времена (XVII в.) как бездумный заклинательный алгоритм мнемонического свойства. Столь поразительная устойчивость главной теоретической доктрины алхимиков укоренена в консервативном представлении о мироустройстве, опирающемся на перипатетическую традицию. Сошлюсь на одно из последних обобщений теории элементов-принципов, принадлежащее Корнелию Агриппе из Неттесгейма (XV–XVI вв.) и изложенное им в «Тайной философии» (Agrippa, 1593; Цейтлин, 19316, № 10, с. 74–76).

Согласно Агриппе, имеется четыре стихии, или элемента, — четыре основания для всех телесных вещей. Это огонь, земля, вода и воздух. Из них образуется все, но не путем простого смешения, а путем соединения и преобразования. И обратно: все, что приходит к концу, разлагается на четыре элемента. Ни один из естественных элементов не существует в чистом виде. Они более или менее смешаны один с другим и могут замещать друг друга. Так, земля переходит в воду, когда она растворяется и принимает вид ила. Если же вода уплотняется, то она переходит в землю. Если же она испаряется под действием огня, то она превращается в воздух. Каждый из элементов обладает двумя особыми свойствами, из которых одно принадлежит этому элементу, а другое составляет переход к следующему. Так, огонь горяч и сух, земля суха и холодна, вода холодна и влажна, воздух влажен и горяч. Таким образом, элементы противостоят один другому по своим противоположным свойствам: огонь — воде, земля — воздуху. Примерно так излагает Агриппа учение Аристотеля о стихиях-элементах и качествах-свойствах.

Важно, однако, что первоэлементы видятся все же и материалом, который может быть демиургически претворен в вещи. Вот почему следующий пассаж у Агриппы посвящается сотворению мира вещей. Агриппа утверждает, что из четырех стихий образуются четыре группы совершенных тел: камни, металлы, растения и животные. В них заключены все элементы, но каждая группа стоит ближе всего только к одному из них. Камни землисты, потому что они тяжелы от природы, падают на землю и не могут превращаться в жидкое состояние. Металлы водянисты, потому что могут разжижаться. Алхимики доказывают своими опытами, что металлы возникли из живой металлической воды — ртути. Растения столь тесно связаны с воздухом, что могут расти только под открытым небом. Сила, действующая во всех животных, есть огонь. Они настолько родственны огню, что исчезает почти всякая жизнь, если погаснет огонь. Внутри этих четырех царств каждая вещь особенным образом связана с одною из стихий. Все непрозрачные и тяжелые камни подобны земле. А самые прозрачные, растворяемые водою, например кристаллы, подобны воде. Те же камни, которые плавают на воде, — губчатая пленка и пемза, например, — воздухоподобны. Камни, из которых может получаться огонь или которые сами произошли из огня, каковые, например, кремень или асбест, родственны огню. Точно так же обстоят дела и с металлами. Свинец и серебро близки земле, ртуть — воде, медь и олово — воздуху, а железо и золото — огню. У растений корни по плотности родственны земле, листья по содержащемуся в них соку — воде, цветы по своей нежности — воздуху, а семена — огню по зародышевой силе и силе прорастания. Что касается животных, то некоторые принадлежат земле, каковы черви и другие пресмыкающиеся, другие — воде, например рыбы. Те же, которые не могут жить без воздуха, принадлежат воздуху. Сродни огню те, что живут в огне, например саламандры и некоторые цикады. Или те, которые обладают большой теплотой или окрашены в огненный цвет: голуби, страусы, львы и те твари, которые выдыхают огонь. Кости животных принадлежат земле, мясо — воздуху, жизненный дух — огню, а соки — воде.

Обозначенный было в первой тираде строительный материал для мира вещей — четыре элемента, обладающие определенными качествами и включенные во взаимную иерархию, элиминируемую в первоматерии, — в конкретном миростроительстве вновь теряет вещественность, приобретая черты символов, связанных с вещами различных классов по подобию — физическому и метафорическому. При этом элементы-символы поделены не только меж классами вещей, но и внутри каждого класса и по структурным уровням одной особи. Вещественность вновь снимается, принимая формы символических идеализаций. Алхимия в этом контексте утрачивает свою особенную межкультурную роль, выступая попросту наукой (или искусством) о металлах и их превращениях наряду с науками о камнях, растениях и животных. Но если четыре элемента в мире животных, растений и камней ассимилируются в том же самом виде, то в алхимии они переформулируются в специфические первоначала, служащие и веществами для рукодельного опыта. Выходит, алхимия — такая деятельность, в которой обнажается двойная природа первоэлемента: понятийная его суть и вещественная его суть в их перемежающейся одновременности.