Инженер страны Советов - Евгений Владимирович Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот такое сокровище нам досталось, а это реально было сокровище, так как выпускали их чуть ли не поштучно, буквально вылизывая каждую деталь. В придачу к винтовке в кузове были два ящика с патронами и почему-то аж три маскхалата «Леший». Вот тоже непонятно, почему три, когда убитых двое. Ну да нам в любом случае пригодятся. В каждом ящике – по два цинка, в каждом цинке – по 42 патрона, каждый патрон весит примерно 200 граммов. Итого, если даже пересыпать патроны в вещмешки, получается больше 33 килограммов. По полновесному пуду на каждого в придачу к уже имеющемуся грузу. И злобный хомяк, что зашевелился где-то внутри, не даст оставить такой невосполнимый ресурс здесь. Что же делать-то?
Пока я размышлял, Домнин сидел на земле, нежно поглаживая крупнокалиберную винтовку и что-то шепча. Прислушавшись, смог лишь уловить одно слово, «Аннушка». Ну все, похоже, теперь винтарь у него не отберешь. Да и по габаритам они друг друга стоят. В руках Домнина не самая маленькая и легкая винтовка казалась не такой уж и большой.
Вздохнув (уж очень самому хотелось из нее пострелять), сказал:
– Пойдемте, ротмистр, покажу, как из этой малышки стрелять.
Домнин, уже переставший как-то реагировать на мои подначки, когда я называл его то ротмистром, то вашим благородием, с энтузиазмом принял это предложение. Далеко не пошли. Вышли к дороге и расположились на небольшом взгорке. Я установил винтовку на сошки, зарядил магазин и передернул затвор. Прицелился в отдельно стоящее метров в трехстах от нас дерево и плавно нажал спуск. М-да, с непривычки лягнуло довольно сильно.
– Ну ничего себе!
Домнин пораженно смотрел в найденный там же, в машине, бинокль: ствол дерева буквально разорвало. В итоге расстреляли десяток патронов. И если для меня винтовка была явно великовата, то в руках бывшего ротмистра она смотрелась вполне естественно. Да и неслабая отдача при его комплекции и физической силе явно не мешала. А уж стрелять Домнин умел. Все же сказалось то, что он в прошлом военный, да и работа лесником помогла довести искусство стрельбы до совершенства. Глядя на его лицо, было понятно, что забрать у него винтовку уже не получится. Они стали единым целым.
Настрелявшись, вычистили оружие, распределили груз между собой и собрались уже тронуться в дальнейший путь, когда вдали показался одинокий грузовик, неторопливо пылящий по дороге. А зачем нам, собственно, идти пешком, когда можно ехать с комфортом? План экспроприации имущества вермахта и передачи его в пользование представителю РККА в моем лице созрел моментально.
Быстро изложив его Домнину, я скинул с себя вещмешок, проверил «скорп» и лег на обочине лицом вниз, положив руку с оружием под себя. Мой напарник быстро повязал себе на руку оторванную от исподней рубахи белую повязку и выскочил на дорогу, замахав над головой руками. Будем надеяться, что водитель не обратит внимание на то, что на повязке нет надписи «Hilfspolizei»[66]. Того, что в кузове может оказаться неприятный сюрприз в виде взвода вооруженных и злых немцев, опасаться не приходилось: над нарощенными бортами грузовика не было тента, и в бинокль мы не разглядели каких-либо признаков едущих там пассажиров.
Водитель, заметив отчаянно машущего руками Домнина, затормозил метрах в двадцати от нас и, высунув голову из кабины, опасливо заозирался по сторонам. А Домнин в это время громко кричал, показывая рукой в мою сторону:
– Там! Хильфе! Дойче афицир! Флиген! Ранен! Ком! – И так несколько раз по кругу.
Не знаю, что именно понял немец из всей этой абракадабры, но из машины он все же вылез, не забыв прихватить с собой карабин, который тут же направил стволом в сторону Домнина. Странно, но водитель ехал один. Это что, немцы совсем расслабились?
Постоянно крутя головой в разные стороны и оглядываясь, водитель все же медленно подходил ближе, пока не рассмотрел меня, лежащего на обочине в немецком летном комбинезоне. Видимо, он принял меня за сбитого летчика, который неудачно приземлился, поэтому, забросив карабин за спину, он почти бегом приблизился вплотную к Домнину, чем тот и воспользовался.
Нет, я слышал, что есть люди, которые могут одним ударом уложить быка, но лично я таких не видел. До этой поры. Короткий взмах руки – и немец летит по воздуху спиной вперед почти до самой машины. Я резко вскочил и, держа оружие на изготовку, подбежал к лежащему на дороге водителю. Мертвее не бывает.
Из документов, найденных у убитого немца и в машине, узнали, что грузовик приписан к трофейной роте и направляется в свое подразделение после ремонта. Ну что ж, не все нам ноги бить по лесам. Поедем с комфортом. Тем более что водитель по комплекции был почти такой же, как я. Переодевшись, занял место за баранкой, а Домнин расположился в кузове, удобно устроившись на свернутом брезенте. Теперь вопроса, брать с собой все снаряжение и боеприпасы или что-то оставить, не стояло. Взяли все.
М-да, грузовик 1940-х годов – это вам не внедорожник XXI века. Тут ГУРов и ЭУРов не предусмотрено, и надо обладать достаточной физической силой, чтобы крутить баранку. Тем не менее колеса исправно наматывали километры, и мы к линии фронта становились все ближе и ближе, благо топлива в баке было, что называется, под пробку.
Но перед тем как тронуться в путь, я отогнал грузовик немного в лес и там, при непосредственном участии Домнина, тщательно выскоблил лицо отточенным до бритвенной остроты ножом. В кабине нашелся аккуратный сверток, в котором оказались полотенце и кусок какого-то довольно ароматного мыла. Вот им и помылся, раздевшись по пояс, в небольшом ручейке с ледяной водой. Иначе немецкий ефрейтор-водитель, заросший щетиной и от которого остро пахнет костром, смотрелся бы, по крайней мере, странно.
Самое удивительное, что первый раз нас остановили уже на окраине Слонима, который нам предстояло объехать с севера. Соваться в город я все же не рискнул. Пост фельджандармов с характерной узнаваемой горжеткой, висящей на груди на металлической цепи. Именно за эту цепь солдаты и прозвали жандармов цепными псами.
Наверное, жест, которым гаишники всех времен и
