Прекрасные дьяволы - Ева Эшвуд

только когда ей есть за что надо мной поиздеваться или когда нам приходится работать вместе над групповым проектом и у нее нет выбора. И даже в таком случае это неприятно.

Но сейчас она улыбается. Эйприл прислоняется к одной из колонн перед зданием, выглядя непринужденно и задорно, и я понятия не имею, что с этим делать.

– Приветик, мы слышали, ты была на том мероприятии в музее на выходных, – говорит Эйприл, и я напрягаюсь, ожидая, что она отпустит какой-нибудь жестокий комментарий о ситуации с моей мамой. – Как все прошло?

Я моргаю, ожидая продолжения. Но, похоже, это все.

– О, было классно, – отвечаю я. – Картины красивые, закуски вкусные.

Она кивает, откидывая волосы за плечо.

– Я слышала, там были Уинстоны. Познакомилась с ними? Им типа полгорода принадлежит.

Я мысленно возвращаюсь назад, пытаясь вспомнить имена всех людей, с которыми меня познакомила бабушка.

– Я не уверена. Думаю, да…

– А Флексы? – спрашивает одна из ее подруг. – Я слышала, что их младшая дочь только что заключила модельный контракт. Она, скорее всего, бросит старшую школу и переедет в Нью-Йорк. Если бы я такое провернула, родители бы меня прибили.

– Ну, так Дарси Кенсингтон сделала, – подхватывает другая. – А потом она перестала быть моделью и выскочила замуж за того кинопродюсера. – Она мечтательно вздыхает и гримасничает. – Боже, какая же у нее классная жизнь. Она была на открытии? Я слышала, она в городе.

Все три девушки с нетерпением уставились на меня. Что ж, все начинает обретать смысл. Благодаря бабушке я теперь в кругу элиты города. В кругу людей, с которыми бы такие охотницы за статусом, как Эйприл и ее прихлебательницы, хотели бы тусить. Поэтому они так вежливы со мной. Я стала представлять ценность в их глазах.

Бьюсь об заклад, Эйприл была бы просто в восторге от общения с кем-то вроде Троя. И наверняка испытала бы настоящий экстаз, если бы он открыто пялился на нее во время разговора, а потом сказал своим дружкам, что она ему приглянулась.

Часть меня хочет послать их ко всем чертям, но вместо этого я просто натянуто улыбаюсь.

– Я встретила много людей, – говорю я, пожимая плечами. – Трудно запомнить всех и каждого. Извините, я опаздываю на следующее занятие.

Прежде чем они успевают спросить что-то еще, я ухожу в сторону научного корпуса. Последнее, чего я хочу, – это попасть в их маленькую компанию сучек, а еще я определенно не заинтересована в том, чтобы меня использовали из-за моих связей.

Привлечь парней к участию в мероприятии, чтобы они смогли уберечь Мэлиса от тюрьмы, – это одно. Помочь Эйприл и ее ядовитой свите познакомиться со знаменитостями, чтобы они могли пускать на них слюни, – это совсем другое.

Но, пока я слушала их разглагольствования о мероприятии, у меня возник вопрос: осветила ли пресса инцидент с участием моей матери?

Черт, очень надеюсь, что нет.

Я точно не хочу, чтобы по всему интернету разлетелась информация о том, что мать давно потерянной внучки Оливии Стэнтон – проститутка, да еще и наркоманка. Я не могу так поступить с Оливией.

На занятие я и вправду опаздываю, поэтому возможность достать телефон и быстро просмотреть новостные сводки о музее, у меня получается только после того, как я покидаю кампус.

Об открытии нового крыла музея есть несколько коротких статей, где рассказывается людях в списке гостей и дается обзор самого нового крыла. Упоминается Оливия, а также некоторые другие личности, с которыми я познакомилась в тот вечер, но ничего о моей матери или произошедших беспорядках. Они даже не упоминают о том, что была вызвана полиция.

Отлично. Это большое облегчение.

Это дело рук Оливии? Она подергала за какие-то ниточки, чтобы об этом не написали? Или, может, организаторы просто попросили прессу не болтать. Подобные новости едва ли хорошо повлияли бы на репутацию музея. Увы, это не та слава, на которую они рассчитывали, вкладывая сколько сил и средств в это дело.

Я еще немного просматриваю результаты поиска и хмурюсь, когда вижу другую статью, в которой упоминается открытие. Но только эта новость не о самом мероприятии, а о человеке, который умер по дороге с него домой.

Ричард Гэлвин, известный бизнесмен из Детройта, также сделавший пожертвование музею. По-видимому, он погиб в автокатастрофе вскоре после окончания мероприятия, когда возвращался домой. В статье упоминается, что на месте аварии был еще один автомобиль, но он оказался пуст, и что полиция все еще выясняет, как все произошло.

Я останавливаюсь и перечитываю статью еще раз, на этот раз более внимательно.

Авария произошла вскоре после того, как я увидела братьев Ворониных, выходящими из музея. И они сказали, что Мэлис пострадал в автомобильной аварии.

Сердце начинает бешено колотиться, когда картинка в голове складывается воедино.

Вот что произошло прошлой ночью. Они причастны к смерти Ричарда Гэлвина.

Засовывая телефон обратно в карман, я торопливо преодолеваю остаток пути до своей машины, затем выезжаю со стоянки и направляюсь к складу, где живут братья. Я даже не знаю, что делаю, но я должна сделать хоть что-то. Я должна знать, что, черт возьми, творится.

Подъезжая к месту, я резко останавливаюсь, паркуюсь и, хлопнув дверью, направляюсь к фасаду склада.

Нынешний раз очень отличается от предыдущих, когда я либо сама приходила к ним, робкая и застенчивая, либо когда меня притащили сюда практически силой. На этот раз я подхожу прямо к двери и начинаю дико колотить в нее. Во мне клокочут злость, тревога и обида вместе взятые, я будто бы скоро взорвусь.

Через несколько секунд в дверях появляется Мэлис, на его лице застыло сердитое выражение. Он выглядит лучше, чем когда я видела его в последний раз. Не такой бледный, двигается с обычной решимостью, нежели когда походка у него была болезненная.

Но сейчас меня это не волнует.

Прежде чем он успевает что-либо сказать, я проталкиваюсь мимо него, пользуясь его удивлением, и врываюсь на склад, не позволяя ему остановить меня. Гнев подпитывает меня, и как только Мэлис закрывает дверь, я поворачиваюсь к нему лицом, испепеляя взглядом.

– Какого хрена, солнышко? Что ты… – удается сказать ему, прежде чем я его перебиваю.

– Вы убили того парня после вечеринки? – спрашиваю я дрожащим голосом. – Ричарда Гэлвина?

На долю секунды в глазах Мэлиса вспыхивает шок, но я успеваю заметить это, прежде чем тот испаряется, оставляя выражение его лица непроницаемым. Его челюсть сжимается, и он складывает руки на груди, словно закрываясь от меня.

– О чем ты говоришь?

– Ой, вот только не