Мне приснилась война - Роберта Каган

class="p1">– Нет, просто одна девушка, с которой я случайно познакомился. Мне не следовало этого делать.

Потом Хершель добавил:

– Ты же знаешь, Фрида никогда не представляла угрозу для нашего брака. Я нисколько ею не интересовался. Но думаю, она что-то подозревает.

– Правда? Почему?

– Она везде сует свой нос. Ты же знаешь.

– Да уж. А еще знаю, что она меня ненавидит. И всегда ненавидела.

– Она ревнует, – сказал Хершель. Потом сделал паузу. – Как думаешь, для нашего брака будет лучше, если я ее уволю? Уверен, я смогу найти новую секретаршу.

– Да, возможно, лучше, чтобы ее не было в нашей жизни.

– Тогда я так и поступлю. И ради нас обоих найму себе какую-нибудь пожилую даму. С большим опытом.

– Такую пожилую, чтобы она тебя не привлекала, – рассмеялась Наоми. Не смогла удержаться. Хершель посмотрел на нее – смех жены оказался заразным. Он расхохотался следом за ней.

– Мне кажется, нам надо проявлять друг к другу больше теплоты. Мне бы очень хотелось, чтобы ты говорил, что меня ценишь, – сказала Наоми. Впервые за все время их брака ей было легко разговаривать с мужем.

– Я всегда ценил все, что ты для меня делала.

– Но мне бы хотелось слышать «пожалуйста» и «спасибо», хотя бы иногда. Ты мог бы пойти мне навстречу?

– Ну конечно! Это самое малое, что я могу, после всего, что натворил.

– А что я могу сделать для тебя? – спросила она. – Чтобы улучшить наш брак.

Он отвел глаза и вздохнул:

– Ну как мне тебе об этом сказать?

– Что бы это ни было, просто скажи.

– Мне неловко.

– Прошу, Хершель, просто скажи, и все.

– Ладно. Значит, ты хочешь улучшить наш брак? И я тоже. Очень сильно хочу, – пробормотал он и откашлялся.

– Ясно. И… что я могу сделать?

– Будь мне не просто женой, Наоми. Будь моей любовницей.

Она покраснела:

– Этого я не ожидала. – Потом Наоми улыбнулась: – Но все хорошо. Я с удовольствием попробую.

Глава 49

Когда Хершель сказал Фриде, что увольняет ее, она была уничтожена. Фрида не могла поверить, что он так мало беспокоится о ней после всего, на что она пошла, чтобы участвовать в его жизни. «На мне же все держится, – думала она, освобождая свой стол. – Как только я уйду, он поймет, сколько я делала для него, изменит свое решение и попросит меня вернуться».

Он не попросил. Когда она собралась, Хершель даже не вышел из кабинета, чтобы попрощаться. Вместо этого он так и сидел с запертыми дверями. Перед самым уходом она постучалась к нему.

– Я ухожу.

– Иди.

«И это все, что у него нашлось мне сказать. Просто иди. Ничего больше. Я ничего для него не значу. И никогда не значила». Она не ответила. Говорить было нечего. Слезы текли у нее по щекам, когда она, взяв вещи, выходила из конторы.

Следующие несколько недель она лежала на диване в гостиной родительского дома, страдая от тоски. Она сделала Хершеля Айзенберга средоточием своей жизни, а теперь он избавился от нее. «Что же мне делать? Мне далеко за тридцать, я вышла из брачного возраста, а у меня нет мужа, нет детей, нет работы – и нет Хершеля. Я была уверена, что, если буду все делать для него и стану важной частью его жизни, он оценит меня и разведется с Наоми, чтобы на мне жениться. Но он этого не сделал. И дело не в том, что он такой порядочный и богобоязненный. Я знаю, что он был неверен. Я следила за ним. Видела их вместе. Моего Хершеля с этой распутницей… с этой шиксой».

В конце концов мать Фриды присела на диван рядом с ней и сказала:

– Хватит валяться тут и жалеть себя. Это ничем не поможет. У тебя большой опыт секретарской работы. Почему ты не пойдешь в город и не поищешь другую контору? Здесь, в нашем местечке, ты, может, и старовата, чтобы найти себе мужа, но среди светских евреев тебе кто-нибудь попадется.

– Я не хочу никого, кроме Хершеля.

– Я знаю, что ты к нему испытываешь. Но все кончено. Если хочешь жить дальше, придется забыть о нем. Ты сделала все, что могла. Все отдала ему. А он от тебя отвернулся. Так постарайся построить собственную жизнь. Такую, где его не будет.

Фрида кивнула. Она знала, что ее мать права. И скучала по работе. Скучала по возможности куда-то выходить каждое утро, и ей нравилось решать рабочие задачи. Это придавало ее жизни осмысленность. Поэтому на следующий день она заставила себя встать. Прошла неделя с тех пор, как она в последний раз принимала ванну. Вымыться было приятно. Она намылило тело и волосы и несколько минут вдыхала свежий аромат мыла. Потом смыла его, вытерлась пушистым полотенцем, надела чистое скромное платье, подкрасила губы помадой, а на щеки нанесла капельку румян. Она была готова идти.

– Я в город, поискать работу, – сказала Фрида матери, хлопотавшей на кухне.

– Поешь сначала чего-нибудь?

– Не могу. Я слишком нервничаю. Поем, когда вернусь.

Мать кивнула:

– Удачи.

Фрида улыбнулась.

Она не была красива. Но, посмотревшись в зеркало, решила, что выглядит профессионально. И что гораздо важнее, она умела печатать, записывать под диктовку и составлять убедительные письма. Всего за час после приезда в город она нашла работу секретарши у другого адвоката.

Работа была хорошая. Приходилось признавать, что ей там нравилось. Но не проходило и дня, чтобы она не скучала по Хершелю. А если совсем честно, то каждый день в обеденный перерыв она прогуливалась возле его конторы в надежде столкнуться с ним. Топталась там до тех пор, пока не приходило время возвращаться к себе, рассчитывая, что Хершель выйдет на обед. Она понятия не имела, что ему скажет. Просто хотела его увидеть. Но ей и не пришлось ничего ему говорить, потому что они так и не встретились. Она не увидела его. Хершель перестал выходить на обед. Каждый день Наоми давала ему еду с собой.

Глава 50

Прошло четыре года. Эли женился на Рахили, и они вдвоем уехали в Англию. Отношения между Наоми и Хершелем улучшились. Оба прилагали усилия, чтобы сохранить свой брак. Он не был идеальным, но все-таки они ладили. Иногда в теплые летние ночи, когда за окном пел соловей, а ветер шевелил верхушки деревьев, мысли Наоми возвращались к Эли. Она помнила о нем все: его теплую улыбку, глубину его глаз, но в первую очередь их взаимную любовь.