Драгоценная дочь падшего семейства - Хэйли Джейкобс

Уже узнала все, что хотела и даже больше.

Покидаю дворец и пройдя пару кварталов нанимаю экипаж.

Спустя полчаса набираю побольше воздуха в легкие, поднимаю руку и стучусь.

Надеюсь, ты дома.

Пожалуйста.

- Л-леди? – открывает дверь удивленный Джонатан, застыв на месте.

Я пришла сюда за ответами, но никак не ожидала застать подобное.

- Что произошло? – выдавливаю вопрос дрожащим голосом.

На нем места нет живого.

Один глаз заплыл, другой налит кровью. Все лицо словно один огромный кровоподтек. Вдобавок, мужчина держится за правый бок рукой. Свободная рубаха под его пальцами пропитана багрово-коричневой наполовину запекшейся кровью.

Джон молчит, опустив голову, не позволяя мне разглядеть эмоции на его лице.

- Как…Что случилось?

Нет ответа.

- Дай мне войти.

Телохранитель не шелохнулся. Свободной рукой по-прежнему держит дверь.

Дом на самой окраине трущоб, даже извозчик не пожелал везти меня сюда, хотя обещала ему втрое больше тарифа, высадил парой улиц выше.

- Я не уйду, - говорю строго.

Особенно не сейчас, когда стало известно о его состоянии. В груди все сжимается, больно даже смотреть. Как он держится?

Джон болезненно выдыхает, не в силах спорить. Разворачивается на месте, но начинается заваливаться вниз на ровном месте, не сделав и шага.

Спешно шагаю вперед, подныривая под руку мужчины. Вес его покалеченного тела обрушивается на меня сверху. Над ухом раздается болезненный хрип.

Черт.

Глаза немного печет. Но сейчас не время для слез.

Осторожно веду Джона внутрь темной комнаты. Окна заколочены досками, едва пропуская свет. Под ногами скрипят половицы и каждый звук кажется громким в этой тишине. Мебели нет. Абсолютно пустота, которая давит на сознание. Две двери, одна из которых распахнута настежь.

На полу внутри — матрас прямо на досках, подушка и тонкое перепачканное кровавыми пятнами одеяло.

Я помогаю Джону прилечь, осторожно поддерживая его, чтобы не причинить лишней боли. Он тяжело вздыхает, и я, присев на краешек рядом, невольно озираюсь вокруг, пытаясь понять, в каком месте мы оказались.

Рядом с постелью стопка книг, подсвечник и лучина.

На единственном в спальне стуле аккуратно сложена одежда. Это не камзолы, которые мужчина носит на работе. Грубая, выцветшая из-за многочисленных стирок ткань, говорит о том, что эти вещи пережили не одно испытание. Каждый шов, каждая потертость словно хранят в себе истории о трудных днях и непростых решениях.

На мгновение мне кажется, что я могу понять его лучше, рассматривая эти простые вещи. Они как будто рассказывают о его внутреннем мире, о том, что он не всегда был тем, кем является сейчас.

- Ш-шарлин, - впервые зовет меня по имени Джон.

Если бы не его тревожное состояние, я бы обрадовалась. Этим простым обращением он словно преодолел разделяющие нас преграды в виде неравного положения и условностей общества.

Возвращаю взгляд к лицу любимого. В этой спальне с заколоченными окнами, темной и мрачной, он смотрит на меня лежа на матрасе, и в его глазах читается не только боль, но и что-то еще — страх или, возможно, стыд.

- Что такое? - спрашиваю я, стараясь говорить мягко, чтобы не напугать его еще больше.

- Я не хотел, чтобы ты видела меня таким, - говорит он, и в его голосе слышится горечь.

Наклоняюсь ближе, ощущая, как внутри меня нарастает желание защитить его, поддержать.

- Расскажи мне. Пожалуйста.

Джон медленно пытается подняться, помогаю ему подоткнуть под спину подушку, на которую ему будет удобно опереться.

- Принц Саймон – сын графа Фолджера. Последний действительно бастард предыдущего короля и брат нынешнего. Его величеству о том, что младший принц – не его отпрыск, известно было еще до его рождения.

Округляю глаза. Вот это уже новость. От Ричарда накануне я узнала, кто настоящий отец второго высочества. Но что в этой истории больше подводных камней, даже не догадывалась.

Джон сглатывает и продолжает:

- Принц Саймон узнал три года назад. Мать предоставила ему все доказательства, которые он решил скрыть в секретной банковской ячейке, и покинула столицу… Почему не во дворце или где-то еще? Полагаю, что принц очень не хотел, чтобы информация распространилась. Однако, он знает только то, что его отец не король, не догадываясь о том, что приходится его величеству племянником…

- Но почему? Почему его величество, зная обо всем, признал Саймона своим сыном? – задаюсь резонным вопросом.

- Холодный расчет. Саймон – законный наследник престола, ниточка, ведущая Фолджера к власти. Посади он на трон сына, легко мог бы править его руками. Второй принц молод и глуповат, он будет замечательной марионеткой. Однако, Саймон не только секретное оружие графа, но и его слабость. Вырастить ребенка словно своего собственного, сделать его послушным, взрастить в нем братские чувства к настоящему наследнику трона…его величество не желал, чтобы подобно его собственному внебрачному брату, Саймон стал бы угрозой для Ричарда. Дабы не повторить ситуацию с Фолджером, он решил приручить подкинутого ему волка, в то время как граф даже не догадывался о том, что королю известно, что второй принц не его сын. Справедливо, далеко не каждый может принять чужое дитя словно свое собственное и хранить это в тайне столько лет.

Прикусываю губу.

Столько интриг…и все ради трона? Этого роскошного с виду кресла? Нет, не стоит мерить всех людей по себе.

Джонатан глухо кашляет, прежде чем я успеваю отреагировать, тянется куда-то под одеяло, достает оттуда флягу, прикладывается к ней, жадно глотая содержимое. У меня закрадываются сомнения, что внутри обычная вода.

Проникающий сквозь щели между закрывающими проемы окон доски свет тонкими полосками отображались на полу. Опираясь на подушку, Джонатан следил за игрой света и тени. Его выражение лица становилось все серьезнее.

- За принцем Саймоном постоянно ведется слежка, - продолжает без спешки объяснения Джонатан. – О том, что три года назад ему открылась частичная истина о собственном происхождении, полагаю, его величество узнал если не сразу, то на следующий же день. Вскоре после этого, меня наняли войти в дом невесты второго принца под личиной слуги.

- Но зачем? – не могу не задаться вопросом.

Зачем вдруг внедрять шпиона в далекое от политики и престольных интриг семейство? Отец занимается добычей драгоценных камней и торговлей, ему дела нет до дворца.

А Тиффани, пусть и являлась номинальной невестой, едва ли имела с Саймоном хотя бы подобие нормальных отношений. До всех его измен и подлостей, несмотря на длящуюся с детства помолвку, жених и невеста едва ли пересекались. За год можно насчитать не