Пламя Джой Грин - Тайлер Мерсер

Линдси. И увы, ты в ней проиграла. Твоя подружка оказалась более везучей. Ее ждет счастливая и долгая жизнь.

Пальцы Архитектора смыкаются на моей шее. Он опускает голову и шепчет мне прямо в ухо:

– Джой Грин вырастет. Заведет свою семью. Родит детей. Ты же, Линдси Локхарт, умрешь сегодня. Тебя просто закопают в яме где-то в лесу. Никто и никогда не узнает, что с тобой случилось. Ведь даже твоя лучшая подруга забыла о тебе.

– Джой Грин вышла из комы, – раздается голос диктора, пока на экране мелькают наши школьные фото. – Но девочка потеряла память. По всей видимости, о судьбе ее подруги Линдси Локхарт мы узнаем лишь после того, как все виновники будут пойманы и наказаны.

Мой крик вонзается в пространство кинотеатра. Кажется, что даже манекены дрогнули от того, как громко я закричала. Слезы брызжут из глаз, горло охрипло от безудержного воя. Умолкнуть меня заставляет тихий мерзкий смех удаляющегося Архитектора за мой спиной. Он победил. Дьявол наигрался со своей куклой. Больше я ему не интересна. Под громкий звук захлопывающейся двери я остаюсь одна, озверевшим взглядом впиваясь в лицо подруги на огромном экране.

Я здесь одна. Такой же манекен, как и сотни вокруг.

***

В кармане вибрировал сотовый, в небе сверкали молнии. Раскаты грома звучали где-то вдалеке, словно и они решили оставить Джой Грин одну. Удаляясь от луча прожектора, направленного на гильотину, Феникс уходила все дальше во тьму.

Дрожащая рука толкнула ржавые ворота. Под мерзкий скрип старого железа Джой вышла с футбольного поля, держа черный целлофановый пакет. Кровь с пакета капала на асфальт, оставляли за собой след, пока Джой подобно ожившему зомби медленно перебирала ногами, идя к своей машине. Со стороны она выглядела бледной тенью того человека, кем была еще утром. Белое лицо с темно-бордовыми крапинками. Распухший сломанный нос. Спутанные волосы прятали пустой взгляд, который покинула жизнь. В этот раз искра Джой Грин по-настоящему погасла. В этом Феникс была уверена. Чтобы ни случилось дальше, за ворота футбольного поля вышел совершенно другой человек. Даже не человек, скорее его жалкое подобие. Ведь нормальный человек никогда бы не сделал то, что сделала она.

Джой села в салон машины и аккуратно положила кровавый пакет на пассажирское сиденье рядом с собой. Она еще несколько минут смотрела на то, как густая кровь впитывалась в обивку, прежде чем сообразила, что вообще случилось.

Руки затряслись, задрожали губы. Джой стало холодно. Так холодно, что зубы начали стучать друг о друга. Стекла машины запотели. Джой осталась совсем одна. В своем маленьком мире, куда не проникал ни единый лучик света. Совершенный вакуум. Ее личный лимб. Джой трогала пакет, трясущимися пальцами хваталась за свое лицо. Хотела кричать, но не могла. Хотела сделать хоть что-то, но взгляд никак не мог оторваться от крови на сиденье машины.

Вновь завибрировал телефон. Звук вывел из оцепенения. Джой достала сотовый Легиона, но вибрация шла не от него. Положив мобильник на приборную панель, она потянулась в другой карман. Оказывается, все это время звонил ее личный телефон. Пару секунд Джой просто хлопала глазами, смотря на смартфон. Проведя пальцем по экрану, оставив на нем кровавый след, она приняла вызов.

– Джой Грин? – раздался незнакомый мужской голос.

– Да, – еле выдавила Джой.

– Мы звоним вам из больницы святого Патрика. К нам поступил пациент. Оливер Рок…

Джой посмотрела на себя в зеркало, прикрыв рот рукой. Оливер. Он в больнице…

– Он жив? – подавив тошноту, спросила Джой. – С ним все в порядке?

– Мальчик в тяжелом состоянии, – ответил мужчина. – У него множество переломов, ушибы. Кто-то отрезал ему два пальца на руках.

Джой закашлялась. Телефон в руке затрещал: так сильно она его сжала.

– Вы здесь? – поинтересовался собеседник.

– Да. Извините…

– Он попал к нам в больницу пару часов назад. Мы спрашивали его, кому позвонить, но парень в шоке. Молчит. Да и не удивительно, – в динамике послышались голоса. Работник больницы ответил коллегам на какие-то вопросы и вернулся к разговору с Джой: – Его узнала одна из медсестер. Ее сын учится с Оливером в одном классе. В его страховке вы указаны, как основной контакт.

– Как он?

– Стабилен. Состояние тяжелое, но жизни ничего не угрожает. Можете приехать, навестить его. Не знаю, какой псих с ним это сделал, но поддержка близких мальчику сейчас точно необходима.

Джой протерла кровь, вытекающую из сломанного носа. Кончиками пальцев помассировала опухшие веки.

– Вы сказали, он попал к вам два часа назад? – скрывая плач, переспросила Джой. Ее взгляд был устремлен на кровавый пакет, лежащий рядом с ней.

– Да, – ответил медик. – Чуть больше двух часов назад. Извините, что позвонили не сразу.

Убрав телефон от уха, Джой посмотрела на дисплей. Предыдущий пропущенный звонок от больницы был как раз в тот момент, когда она… Эмоции взяли верх. Джой откинулась на спинку сидения и зарыдала. Так горько, как никогда прежде.

– Вы там? С вами все нормально? – звучал голос из динамика. – Когда вы сможете подъехать? Что нам передать Оливеру?

Джой вытерла слезы с лица, из бардачка достала запасной пистолет и положила его на панель рядом с сотовым Легиона. Поднеся мобильник к уху, она ответила:

– Передайте Оливеру, что я люблю его, – на этом она сбросила вызов.

Взгляд Джой постоянно метался от пистолета к черному пакету на пассажирском сидении. Стало ясно, что из этого салона машины с запотевшими окнами она уже не выйдет. Миру не нужен такой человек, как Джой Грин. Оливеру не нужен. Если раньше Джой думала, что сможет обеспечить парню хорошее будущее, что рядом с ней ему будет лучше, то сейчас она окончательно уверилась: рядом с ней нельзя быть никому. Джой Грин – яд. Она отравляет все вокруг. И единственный способ исправить это – вынести себе мозги.

Но сначала нужно сделать последний звонок…

***

Через окно пассажирского автобуса виднелся удаляющийся Глум Сити. Город становился все меньше и меньше. Вскоре высотки вместе с их шумом и вовсе исчезли из виду. Осталась лишь одна большая грозовая туча на небе, парящая над тем местом, где раньше был виден мегаполис.

Отчасти Дженна радовалась тому, что покинула родной город. Он не принес ей ни капли счастья. Здесь она родилась в неблагополучной семье, где мать все время изменяла отцу, а тот, в свою очередь, страшно пил и избивал ее на глазах маленькой дочки.

Как только Дженне исполнилось шестнадцать, она сбежала из дома. Бродяжничество, попрошайничество, ночевки под мостом в компании таких же неудачников, родившихся не