Чернила и перья - Борис Вячеславович Конофальский

чему тут удивляться, оба из монахов. А тут к ним и Гюнтер подошёл, и Ипполит стал объяснять слуге, что и когда давать господину и когда будить его на прогулки. Баронесса, хоть и сидела не рядом, но также старалась следить за общим разговором. И потом даже пересела поближе.

Да, всё, что касалось боли под ключицей, Волкова волновало, конечно, но было ещё одно дело, которое не давало ему покоя. Но сразу говорить о нём он не хотел, тем более что жена так и крутилась возле. И он начал издалека:

- Жена твоя как?

- Слава Богу, здорова, – отвечает Ипполит. – Она вся в хлопотах, я же по больным целыми днями, а она смотрит, как дом наш достраивают. Мастера изводит вопросами, - доктор смеётся. - Как возвращаюсь, так всё мне рассказывает, что и как плохо сделали.

Волков не перестаёт удивляться тому, какую жену себе выбрал этот человек. Известный на всю округу, несмотря на свою молодость, врач, а супруга его была неказиста. И она не была привлекательна той полнотой, какой бывают хороши не худые женщины, жена его была телом рыхла, летом обычно мучалась от жары. Лицом также далеко не красавица. Кажется, и капризна…

И ладно бы он взял её из богатой семьи… Нет, отец его жены был тележником, да, может, и не бедным, но и не тем отцом, что мог дать за дочерью приданого хоть пару тысяч монет или кусочек землицы какой-никакой. Нет. Генерал так и не мог понять, почему Ипполит, сам человек довольно красивый, выбрал такую жену. Он бы на такую не покусился. Разве что если бы другие жёны вдруг стали для него недоступны. Разве что так.

«Ну, любовь зла, пусть живёт, раз выбрал…».

- Так дом ещё не достроили? – уточняет Волков. Перед отъездом он проезжал мимо той стройки, и казалось ему, что дело завершено.

- Достроили, достроили, - кивает доктор. – Но я просил пол переделать в большой комнате, жене не понравился, говорила, что доски кривые, - он смеётся, - упасть боялась. Так я на той неделе уже ездил мебель заказывал.

Волков знал, что на дом Ипполит тоже занимал немного денег, и поэтому уточнил:

- Опять в долг брал?

- Опять, но те долги мне по силам, по силам, - уверенно отвечает доктор Брандт. – Уж больно хочется побыстрее в дом переехать.

- Карету с лошадьми в долг брал – расплатился?

- Расплатился давно уже. Она уже и окупилась, я же на ней в город езжу, - отвечает Ипполит. – К пациентам.

Тут генерал вспомнил, что врачеватели из Малена собирались на совет и звали туда доктора Брандта, говорят, что при том посмеивались. Опрашивали его. И с удовольствием узнав, что у него нет диплома, и что он не знает, как лечить, к примеру, разлитие чёрной желчи в организме, и что он вылечивает людей на монашеский манер, то есть простонародными способами и травами заявили, что принять его в цех городских докторов не могут, но учитывая его немалый опыт и то, что своё обучение он проходил в известном монастыре, и что Ипполит является доктором такого влиятельного человека, как господин Эшбахт, предложили ему пойти к кому-то из местных эскулапов в ученики или стать простым хирургом, но в любом случае заплатить маленскому цеху целителей взнос в шесть сотен талеров единовременно и потом ещё платить ежегодные членские взносы. В противном случае цех запрещал ему открывать практику в городе. Впрочем, запретить ему лечить людей по вызовам местные эскулапы не решались. Одно дело не давать разрешение для приёма больных в городе, и совсем другое дело – если Ипполита вызывало к себе семейство Кёршнеров или ещё какая-нибудь фамилия городских нобилей. В общем, несмотря на холодную встречу местных врачей, рекомендации генерала дали хорошие связи Ипполиту, он явно не бедствовал, но тем не менее…

- Больше в долг не бери, - почти строго говорит генерал. - Это не шутки, эти сволочи городские рады дать денег, но непременно разорят, если с долгом не управишься. Имей в виду, отнимут всё, и я тут не помогу.

- Хорошо, - соглашается Ипполит, - скажу жене, что всё дорогое теперь будем покупать, как управимся с главным долгом. А то у неё столько желаний, она уже в город хочет ехать посуду смотреть. И непременно серебряную. Шторы ещё хочет, скатерти…

- Запрети. Рано вам с серебра есть, – опять строго говорит генерал. – Не дозволяй женщине себя разорить.

- Хорошо, - повторяет молодой врач.

Глава 27

И тогда генерал наконец и перешёл к тому разговору, о котором думал, ещё уезжая из Швацца:

- Дочь принцессы Оливии больна.

Ипполит внимательно слушает его, и по его глазам генерал видит, что лекарь, кажется, немного недоумевает: и что же дальше станет говорить его покровитель и пациент. И Волков продолжает:

- Болеет давно. И врачи Винцлау не знают, что с нею, она худа и плохо ест, я понял, что тело её часто отвергает всякую еду.

Генерал, рассказывая это, думал, что врачеватель хоть спросит что-то, но тот как воды в рот набрал. И генералу стало ясно, что дело, которое он задумал, окажется непростым. И решил уже действовать, не ходя вокруг да около, а прямо, по-солдатски:

- Я хочу, чтобы ты съездил в Швацц, посмотрел ту деву.

- Что? – кажется, это предложение было для Ипполита неожиданным. – В Швацц? – неожиданным и… неприятным. – Там, в Швацце, и получше меня врачеватели имеются, - разумно предположил молодой лекарь, - чего же мне к принцессе лезть?

Но всё дело было в том, что Волкову казалось, что он уехал и бросил принцессу Оливию в одиночестве. Да, он надавал ей советов, которые она, скорее всего, не смогла бы воплотить в жизнь, и укатил разбираться со своими делами. По сути, бросил в непростой ситуации женщину, которой нужна была поддержка и, возможно, защита. И ладно бы то была какая-то чужая бабёнка, что же ему, всякую несчастную жену защищать? Пусть герцог Ребенрее о ней заботится, она его скорая родственница. Но всё дело было в том, что эта женщина пришлась ему по душе. Она вдруг вызвала тогда в нём любовную жажду, острую тягу к женщине, которую он давно не испытывал к Бригитт, и тем более