Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко

довольно растянулся на небольшой поляне и с благодарностью окинул взором могучий дуб с широким дуплом.

Немного понежившись, словно не было постели мягче, Туллий, кряхтя, поднялся на ноги и, на всякий случай оглянувшись по сторонам, юркнул в чащу. За годы, прошедшие с его последней вылазки по этому маршруту, кусты разрослись так сильно, что представляли не только препятствие, но и надежную защиту от нежелательных преследователей и свидетелей. Не зная дороги, можно было не только с легкостью заплутать, но и сильно покалечиться. Память никогда не подводила Туллия в таких вопросах. Он всегда умел находить нужные тропы и навсегда запоминал особенности любой местности. Иной раз ему самому казалось, что он родился для великих путешествий и необычных открытий, но вместо этого оказался в каменной клетке, которую пришлось изучать вместо пустынь и лесов.

Через несколько минут он вышел на непримечательную тропинку и, преисполнившись чувства собственного достоинства, теперь уже не озираясь и не пугаясь случайного взмаха крыльев ночных птиц, спокойно потопал в сторону Вишневых гор, скрывавшихся за вторым поворотом.

Одной рукой он кутался в плащ, однако это не спасало от непривычной прохлады. Воздух был очень влажным, из-за чего холод пронизывал изнутри. Из ноздрей шел пар, напоминавший о Лелайкесе и поисках посредника между Балтинией и Кирзаком, – еще одной нерешенной проблеме. Тучи скрывали небо, и ничто не препятствовало тому, чтобы правитель Балтинии заблудился в собственных горах. Впрочем, он ничего не имел против такого поворота событий, тем более что вишни уже созрели и скрашивали вынужденную прогулку. С первого же дерева – не самого высокого, принц сорвал горсть ягод и теперь с удовольствием их ел. Они были удивительно нежные и кислые, от них начало щипать в животе и заболели зубы, но это было настолько далеко от строгих кандалов замка, что лишь поднимало настроение.

Подойдя к одной из многочисленных троп, ведущих вниз, Туллий чуть помедлил, залюбовавшись маленькой фигуркой желтого дворца, маячившего впереди. Он всегда считал это строение очень изящным, отнюдь не пафосным и вычурным, а сказочным, выплывающим из гор, как лебедь из зарослей камышей. То, что оно было скрыто от лишних взглядов, только сохраняло флер, и уму было непостижимо, как его маленькие секреты смогли выползти наружу, чтобы переродиться в слухи и легенды. Все же это недурно: никто не решится сюда влезть и выпустить новых демонов.

Этой ночью Туллий предпочел не метаться в лабиринтах воспоминаний, а довести до своего логического конца одно, но, может быть, самое важное дело: раз в последнее время все шло прахом, то согласно простому закону вероятности на этот раз удача могла улыбнуться.

Ничуть не волнуясь, он подошел к воротам и отворил их. Маленький садик зарос колючим диким шиповником, каждый куст которого раньше – в иной жизни, был тем или иным редчайшим сортом розы. Сто сортов, у каждого свой особенный запах, и сейчас пробивающийся сквозь тяжелую влагу.

– Ваша Светлость, – окликнул его человек, стоящий на пороге дворца.

– Тише, Щещ. Мы ведь не хотим, чтобы кто-то нас услышал и узнал. – Туллий величественно подошел к придворному и накинул ему на голову капюшон.

– Простите, ваша светлость. – Щещ залез в карман и достал из него маску. – Все это время наши лица были скрыты.

– Здесь? – Туллий понизил голос.

– Как вы приказали, в самом дальнем зале. – Придворный тоже начал говорить на тон ниже. – Могу поручиться своими руками, что кроме вас, меня и двоих моих помощников никто ничего не знает.

– И барон Лама?

– Лорд Тауки тоже. Никто из ваших придворных.

– Замечательно… – Туллий хитро улыбнулся. – Как всегда, замечательно. Иногда меня это пугает.

– Вам известно, ваша светлость, здесь вопрос не только нашей личной преданности, но и взглядов. Мне и моим людям важнее покой страны, нежели призраки никем не обнаруженной «лучшей жизни». Только в замке есть еще один человек…

Туллий скривился, но спокойная, не заискивающая речь Щеща вернула прежний настрой.

– Он пришел гораздо позже. Я понаблюдал за ним. Он не двинулся дальше гостиной. Если прикажете…

– Благодарю. Я понял. Правильно сделали, что не выдали себя. Я сам с ним разберусь.

– Ваша светлость… – Щещ поклонился в пояс и открыл перед правителем дверь.

Туллий прошел по широкому коридору в большую комнату. Несмотря на темноту, можно было с легкостью различить несколько кресел, очаровательное канапе в углу, необъятный камин, большие зеркала в тяжелых рамах на каждой из стен и единственную картину, висящую прямо напротив входа. Перед ней, как перед иконой, стоял мужчина. Туллий остановился в дверях и кашлянул – словно случайно. Мужчина не обернулся, а только тихо задал вопрос:

– Зачем ты сюда пришел?

– Уходи, пожалуйста… – сказал Туллий.

– Ты ведь подарил мне его…

– Ты здесь не живешь, и он не твой.

Собеседник чуть помедлил с ответом:

– Что-то подсказывает, что владелец не прогонит меня взашей.

– Пожалуйста, уходи. Скоро ко мне придет гость…

– Или гостья?

– Я понимаю, во многом это святилище для тебя, и я в мыслях не держал его осквернять. Только здесь и можно укрыться от чужих глаз. – Туллий говорил терпеливо, как с неразумным и упрямым подростком.

– Проклятый замок с дурной славой. – Мужчина провел дрожащей рукой по раме. – Красивая она была. Сейчас говорят, твоя избранница тоже недурна собой.

– Нет у меня никакой избранницы.

– Да? А многие в Балтинии говорят, что у тебя с этим молодцем одна на двоих любовница, – в сиплом старческом голосе послышались нотки ехидства.

– Глупости говорят. Тебе ли не знать цену всем этим россказням? – Туллия всегда злили подобные сплетни, такие могут распускать только о слабом правителе.

– Зато я знаю цену тебе и, увы, себе.

– Мы оба ошиблись, и оба сделали все, чтобы исправить свои ошибки. – Туллию стало казаться, что он ведет разговор с призраком, а не с живым человеком.

– Непоправимые.

– Пусть так. – Туллий чуть смягчился и вновь медленно, проговаривая каждое слово, повторил: – Пожалуйста, уходи отсюда. Завтра можешь с самого утра сидеть здесь и молиться, но сейчас уходи.

– А ты не боишься, что я затаюсь и подслушаю твой разговор?

– Нет. Ты и так слишком много всего знаешь. Больше или меньше – уже не имеет значения.

– Мне намедни на ум пришла вот такая глупость: Туллий, а ведь нас все время объединяют люди, которых мы любим. Нам бы с тобой век друг друга не видеть, но мы все время вступаем из-за них в схватку. – Он хрипло рассмеялся.

– Не хочу тебя расстроить, но я не собираюсь вступать ни в какие сражения, но, видимо, придется, если не уберешься восвояси. Для меня