Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко

счете надо узнать, чем они так ему не угодили. Создатель! – Туллий подскочил от мысли, неожиданно посетившей его. – Как бы ни были Балтиния и Флорандия закрыты друг для друга, рано или поздно эта мразь может добраться до моих владений… и тогда… Еще этот Харркон, да и прецедент в канцелярии. Пожалуй, пора избавиться от одной гнетущей тайны и подогреть некоторые слухи».

Принц тихонько прокрался в свои покои, словно нашкодивший мальчишка. Он успокаивал себя тем, что до рассвета еще очень много времени, ничто не предвещает новых приступов, а значит, можно спокойно поразмыслить над всеми трудностями, а если понадобится, то принять лучшее березовое успокоительное.

Еще с лестницы он заметил слабый огонек из-под двери, а ведь перед уходом были затушены все свечи. Кто-то заметил его отсутствие, и теперь неизвестно, чем это обернется.

Туллий уверенно распахнул дверь, словно вернулся с долгой прогулки по собственному саду.

– Ваша светлость! – Со стула резво вскочил Эмеральд и поклонился.

– Что случилось, Эмеральд? – Туллий облегченно выдохнул.

– Выша светлость, сегодня ночью садовнику стало плохо. Мы отправили его в больницу. Ему сделали операцию.

– Ты это пришел мне сообщить?

– Да, именно.

– Давно ждешь?

– Пару часов, ваша светлость. Я зашел к вам, как только дежурный лекарь уехал вместе с Гриком. Никого не было. Я подумал, что вас стоит дождаться, а не переворачивать без причины весь замок вверх дном. Если я поступил неверно, то готов понести наказание.

– Иногда мне кажется, что ты никогда не поднимешься выше главного хранителя покоев. – Туллий удовлетворенно поймал одновременно изумленный и разочарованный взгляд придворного. – Грех отпускать от себя такого смекалистого парня. Хотя, может, послать тебя на Кирзак? Там ты точно придешься ко двору.

– Почту за честь, но я просто стараюсь ответственно подходить к тому, что делаю, ваша светлость.

Туллий облизнул губы и, сосчитав про себя до десяти, выбрал меньшее из зол:

– Иногда я тайком покидаю замок. Так надо. Понимаешь, как бы тебе сказать… – Принц покраснел и закашлялся. – Мне неудобно говорить, да и некрасиво это… Но поскольку ты отвечаешь за меня… Речь идет о женщине.

– Извините мою дерзость, ваша светлость, но можно вполне все устроить так, чтобы вам не пришлось покидать свой дом.

– Видишь ли, связь с этой женщиной, если все откроется, может быть истолкована неоднозначно, хоть она и вхожа в замок. И так по стране поползли слухи. – Туллий встревоженно оглянулся. – Все это так опасно, увлекательно и соблазнительно, я не смог удержаться. Представь, сам словно оказался в одной из ее сказок. Давай в следующий раз, когда я отлучусь, то оставлю на стуле свое полотенце. Ты сразу все поймешь и никак не выдашь мое отсутствие.

Принц с трудом скрывал удовлетворение, которое принесла эта маленькая ложь: Эмеральд застыл как каменный, а его шея покрылась красными пятнами. Конечно, он никому ничего не расскажет, но уже и отрицать с уверенностью ничего не сможет. В следующий раз, с кем бы принцу ни понадобилось встретиться, все спишут на любовное приключение, пусть и не с самой невинной особой. К тому же теперь можно будет все свалить на волшебницу и ее чары, но сначала надо самому ими воспользоваться. Если она и завтра не придет жаловаться, значит, половина дела позади.

– Эмеральд, ты меня слышишь? – Принц помахал рукой перед глазами придворного.

– Да, ваша светлость, я все буду делать, как вы приказали.

– Вот и славно. Иди, поспи. – Туллий задорно подмигнул ему, как сообщнику.

– Спокойной ночи, ваша светлость.

«Пусть переваривает… первую весточку. В конце концов, я правдив, хоть и наполовину. Впрочем, завтра это станет не так интересно. Вся Балтиния… Нет, все острова всколыхнутся. Под шумок заодно наведаюсь к пелагейцам…» – Принц мечтательно покопался в своем тайничке и, вытащив на поверхность небольшую бутылку, встряхнул ее, чтобы удостовериться – хотя бы на один глоток хватит. Жидкость задорно булькнула, обещая приятное общество.

* * *

С постели Туллий поднялся позже, чем планировал, раскаиваясь в собственной недальновидности. На будущее следует припасти хотя бы маленькое яблочко на закуску, иначе можно испортить тщательно выстроенные планы. Ему совершенно не хотелось завтракать, поэтому после утреннего туалета он сразу спустился в тронный зал, приказав первому подвернувшемуся придворному подать мятный чай.

– Пелек! Правильно ли я помню, что сейчас у меня запланированы встречи с министрами труда, земледелия и горного производства? – спросил он прямо с порога.

– Доброе утро, ваша светлость! Да. Они уже тут. Ждут, когда вы позволите им предстать пред вами.

– Предложите им чего-нибудь пожевать и выпить. – Туллий всем своим видом показывал абсолютное безразличие к происходящему и своим поручениям. Он рассеянно изучал фрески, цветы на полу и узоры своего любимого кафтана, но не смотрел на Пелека. – Сейчас я хочу видеть Карнеола. Срочно.

– Как прикажете, ваша светлость. – Юноша торжественно направился к министрам, но был остановлен покашливанием Туллия. – Да, ваша светлость.

– Пелек, наконец-то вымой голову. Я не могу уже смотреть на твои свалявшиеся кудряшки.

– Но, ваша светлость, они такие от природы.

– Тогда обрейся налысо.

– Как прикажете, ваша светлость.

Туллий в более приятном расположении духа откинулся на троне. Его раздражала спесь, которая была в избытке у большинства его придворных, независимо от их возраста и положения. Иногда она брала над ними верх настолько, что они забывались – и вели себя по отношению к другим и друг другу настолько надменно и капризно, как и Туллий себе позволить не мог.

Через десять минут в тронный зал вошел Карнеол. Туллий про себя отметил то, что как бы этот голубоглазый юноша ни был прекрасно сложен, все эти черты слишком легко перечеркиваются врожденной ворчливостью, подобающей глубокому старику, а не молодому парню.

– Доброе утро, ваша светлость!

– Доброе утро, Карнеол! Очень рад тебя видеть. У меня важный разговор. Проходи, пожалуйста, и садись, где тебе будет удобно. – Туллий дружелюбно указал ему на место рядом с троном.

Маленький расчет Туллия оправдался: молодой человек был настолько ошарашен дружеским приемом, что так и не прикрыл за собой дверь, оставив щель, просто призывавшую любого любопытствующего или праздношатающегося подслушать и подглядеть.

Карнеол, поджав губы, сел подле Туллия. В его глазах читался один вопрос: какой промах он успел совершить. Он откинул светлые волосы со лба и усилием воли сделал совершенно стеклянный безразличный взгляд, как у рыбы, уставшей биться на сухом берегу.

– Скажи, пожалуйста, ты никогда не задумывался о том, почему ты внук поварихи, служившей здесь долгие годы?

– Так получилось, ваша светлость…

– Верно, – смутился Туллий собственной дурости. Он решил ничего заранее не репетировать, а положиться на сообразительность,