Нарисованные воспоминания - Лони Флауэрс

сворачиваю на парковку продуктового магазина «L&L» и вижу, что местный цветочный уже закрыт на сегодня. Кажется неправильным появиться с пустыми руками, мне хочется положить букет цветов на могилу Джесса. На парковке почти нет машин, что является обычным делом ночью для такого маленького города. Когда я захожу в магазин, то поворачиваю направо и иду назад, где расположена, насколько я знаю, витрина с цветами. Мне не нужен какой-то конкретный букет, поэтому я беру первый попавшийся с разными цветами, который вижу, и направляюсь к кассе. Иду вперед и широко улыбаюсь, когда слышу смех женщины и мягкий голос мужчины рядом с ней. Прохожу ряд и замечаю спину пожилого мужчины, как он приобнимает женщину за талию, а ее руки находятся в его задних карманах. Не могу удержаться и думаю о Дрю и о том, как он заставлял меня смеяться точно так же. Я игнорирую эти мысли и продолжаю идти в сторону кассы.

— Мужчина готовит для меня… я должна это видеть, — я слышу голос женщины и резко останавливаюсь. Затем быстро поворачиваюсь, снова смотрю в том направлении и ловлю их взгляд. У меня нет слов, когда пара проходит мимо меня.

— Лили? Это ты, дорогая?

Я делаю шаг назад.

— Мама? — я перевожу взгляд на мужчину. — Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, требуя объяснения. Да, может быть, отец и является болваном, но все равно остается моим отцом, и, в последний раз, когда я проверяла, она была за ним замужем.

— Дорогая, пожалуйста не устраивай сцены… только не здесь. Сейчас не время.

— Тебе не нужно ничего объяснять мне. Я сама вижу, что происходит. Я тебе не верю, мама. — Мне становится противно. Я могла узнать об этом в любое другое время, но нет же, это должно случиться именно сегодня… Вдобавок ко всему. Невероятно! Я отхожу от них и приближаюсь к кассе. Бросаю купюру в двадцать долларов, поворачиваюсь и решаю не дожидаться сдачи.

— Знаешь, может, если ты приходила бы к нам чаще, то поняла бы, через что я прохожу каждый день, — говорит мама позади меня.

Я оборачиваюсь и делаю несколько шагов к ней навстречу.

— Приходила чаще? Правда? После всего того, через что я прошла с отцом после смерти Джесса? Он практически заставил меня уйти. Мне пришлось. Я не могла больше этого выдерживать… Но ты же не знаешь об этом, так ведь? — я качаю головой, а из моих глаз начинают литься слезы. Но затем меня накрывает злость, поэтому я быстро вытираю их. — Нет, ты не знаешь… ведь трудно что-либо понять, когда постоянно смотришь со стороны?

Мама разворачивается, но я успеваю увидеть слезы в ее глазах. Мне уже все равно, поэтому я не жду ее возвращения. А ухожу, не говоря больше ни слова.

Я сажусь на мраморную скамью под небольшой крышей у могилы Джесса. Она представляет собой массивную конструкцию, больше, чем у кого-либо на кладбище. Мама настаивала, что у него должно быть такое место со скамейкой и фонарем, куда можно прийти в любую погоду. Я думала, что это все покажется глупым, потому что знала, что Джессу не хотелось бы ничего экстравагантного, но я совру, если скажу, что я теперь не благодарна маме за идею и разработку. Я провела здесь слишком много дней и ночей. Кладбище находится по пути домой из школы, и зачастую я предпочитала идти туда и делать там домашнюю работу или просто читать. Кладбища по идее своей должны быть пугающими, но не для меня. Всякий раз, когда я приходила сюда, мне казалось, Джесс сидит рядом со мной. Это место является для меня домом больше, чем что-либо еще.

Поджимаю ноги под себя, а руки сцепляю у живота. Уже темно, поэтому температура резко падает. На мне только синие джинсы и футболка с короткими рукавами, я спешила, поэтому забыла захватить куртку. Прислоняю голову к мраморной колонне и позволяю холоду проникнуть в меня, посылая мурашки по спине. Я игнорирую холод, сковывающий мое тело, и понимаю, насколько же это иронично. Сейчас я, вероятно, выгляжу как на картине Дрю, только при другом освещении. Плохо, что он не может видеть, насколько пророческим становится его видение обо мне. Вообще-то я даже рада, что его здесь нет. Мне не хочется видеть жалость на его лице, когда он будет смотреть на меня после того, как осознает ошибку, когда в начале бегал за мной.

Я вздыхаю и оглядываюсь на бронзовую дверь.

— Я скучаю по тебе, Джесс, — произношу я, зная, что он не ответит мне. — Я встретила замечательного человека. Он очень талантливый, но совсем недооценивает себя. Ты был таким же. Вы бы хорошо поладили, я уверена. — Я смеюсь про себя, задумавшись, что Дрю должно быть думает обо мне. — Спорю, он считает меня сумасшедшей, эмоциональной калекой. Он возненавидит меня, когда узнает, что это я убила тебя. Однако моя безграничная любовь к нему ни на капельку не изменится, даже когда он узнает правду. — Свежие слезы скатываются по моим щекам, и я чувствую холод, когда ветер дует мне в лицо. Они улетают вдаль, а когда ветер дует сильнее, я начинаю трястись от холода, но отказываюсь уходить. Хочу позволить прохладному воздуху еще дольше покусать меня. Я слышу шелест листьев по траве, и меня одолевает жуткое чувство, что кто-то приближается.

— Посмотрите, кто решил наконец-то навестить брата, — невнятно бормочет он.

— Что ты здесь делаешь? — саркастично спрашиваю я, узнавая человека. Отец медленно наклоняется в сторону, а затем теряет равновесие и хватается за колонну рядом со мной.

— Я могу спросить то же самое, — говорит он.

— Ой, прошу тебя. Ты приходишь сюда только когда не можешь вспомнить, приходил ли вообще сюда. На этот раз виски? Или один из твоих знаменитых коктейлей? — рычу я на него.

— Как насчет того, чтобы не лезть не в свое дело. Я не собираюсь отвечать тебе. И могу пить, все, что, черт возьми, захочу.

Он отталкивается от фонаря и выпрямляется. Затем встает и отходит от скамейки к вырубленным деревьям. В таком состоянии я не чувствую себя в безопасности рядом с ним. Его глаза следят за мной, на лице расползается медленная ухмылка.

— Ты же знаешь, пап, — говорю я более нежным голосом. — Тебе будет не так сложно, если ты будешь держаться подальше от алкоголя. Он только ухудшает ситуацию. Мы можем помочь тебе.

— Мне не нужна ничья помощь. Я думаю, ты сделала достаточно. — Из него вырывается ревущий смех, и он снова спотыкается, прежде