Нарисованные воспоминания - Лони Флауэрс

— Да, классно, но не нужно было, — саркастично отвечает Дрю.

— Ты же не серьезно. И знаешь так же хорошо, как и я, что всем нравится смотреть на твои картины.

— Да, уверен, что так, если это подлинное произведение искусства. — Дрю проводит рукой по волосам и выпускает вздох. — Филипп, ты выставил не те картины, о которых я тебе говорил, — твердо произносит Дрю.

— О чем ты говоришь? Я взял те, из которых ты предложил мне выбрать, — парирует Филипп, очевидно находясь в замешательстве.

Мы переводим взгляд между ними двумя, немного не в курсе того, что происходит.

— Нет. Я сказал тебе выбрать те, что слева, а не те, что справа. Они не предназначались для выставки. — Дрю смотрит на меня, а затем уже сердито — на Филиппа.

Как будто до него, наконец, доходит, Филипп ахает и смотрит на меня и Дрю.

— Черт возьми, Дрю, прости. Я не знал… Я имею в виду, что когда натолкнулся на нее в коридоре, даже не подумал спросить, почему ты нарисовал именно эти конкретные картины.

— О чем вы говорите? — спрашиваю я. — Что происходит, Дрю?

— Ох, это будет не так забавно, — слышу я, как Виктория бормочет себе под нос, но достаточно громко, чтобы мы все ее услышали.

Дрю подходит ближе и пытается убрать свое удрученное выражение лица, но его глаза, полные беспокойства, выдают его.

— Ничего особенного. Филипп взял не те картины. Я нарисовал их по памяти, своего рода тест моего внимания к деталям, но я их еще не закончил. И собирался показать тебе… когда придет время. Я нарисовал их для тебя.

Правда? И это все?

— О. Разумеется, ты можешь просто нарисовать что-то похожее… Или нарисовать заново. Это не такая уж и проблема, так ведь? Или, может быть, объясним, что это была случайность, и они не предназначены для аукциона. Изменим что-то позже.

Дрю качает головой:

— Боюсь, нет. Я уже спрашивал. Когда товар попадает на аукцион, право совершения сделки переходит к исходному владельцу. И, к тому же, я никогда не смогу нарисовать что-то похожее.

Он может нарисовать что угодно, я уверена в этом. Поэтому направляюсь к ряду картин.

— Которая? — спрашиваю я, пока прохожу вдоль стены, медленно осматривая все и пытаясь решить, какая его. — Я не вижу…

И вот я дохожу. Отображение прошлого, воспоминание. Я оглядываюсь на Дрю, он удрученно наклоняет голову. Масляная картина кажется такой правдоподобной, что можно подумать, что на самом деле это фотография. Передо мной стоит дерево, я прижимаю руки к стволу и в это же время оборачиваюсь через плечо на невидимого человека. Мои локоны струятся по спине, а белое платье подчеркивает каждый изгиб моего тела. На ветках разбросаны белые огоньки, придавая моей коже мерцающий, мягкий отблеск. Даже мне трудно поверить в то, насколько неоспоримо сексуально я выглядела. Будто позировала для… да кто знает, чего?

— Ты так меня видишь? Так ты видел меня тем вечером? — спрашиваю я недоверчиво.

— Не только я, тебя так видят все. Ты красивая, Лили, — мягко говорит он.

Я улыбаюсь и провожу пальцами по его груди.

— Есть еще? — спрашиваю я. Он закрывает глаза и кивает. Сначала я не решаюсь пойти, задумавшись о том, почему он кажется удрученным, или как он может вообще стыдиться своих работ и того, что я подумаю. Смотрю дальше вдоль ряда и ищу имя Дрю на табличке каждой картины вместо того, чтобы пытаться догадаться, какая из них его кисти. Имя Дрю прикреплено к нескольким картинам, и я подхожу ближе, чтобы прочитать надпись.

«Зима, которой никогда не было».

Когда я смотрю на картину, мои глаза мечутся вверх и вниз, взгляд затуманивается, пока я пытаюсь сдержать выступающие слезы. Мы с Джессом сидим на скамейке, замотанные в зимние пальто и шарфы. Покрытые снегом ветки дерева заполняют пейзаж и усыпают землю под нами. Он обнимает меня одной рукой, как будто мы позируем на камеру. Я кладу голову ему на плечо, слегка поворачивая лицо, очевидно наслаждаясь теплотой солнца. Мои волосы переливаются и выглядят, как золотые трубочки. Я замечаю, что на Джессе кольцо, поразительно похожее на то, которое он покупает себе перед выпускным годом. На картине зима. Но Джесс не успел увидеть зиму в тот год. Картина показывает только то, как это могло бы выглядеть, если бы у нас получилось разделить ее… Нашу последнюю зиму вместе. По моей руке мягко проходится ладонь, и я смотрю на Дрю, который встает рядом со мной. Я отдергиваю руку, внезапно разозлившись на него. Как он может поступить так, не спрашивая моего разрешения? Он словно дразнит меня, показывая то, как это могло бы выглядеть.

Я отхожу от него.

— Как? Как ты мог так поступить?

— Прости меня, Лили. Я никогда не хотел, чтобы ты…

— Есть еще картины? — спрашиваю я. По щекам текут слезы, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Филипп, Стивен, Мишель и Виктория — все наблюдают за ней. Они кажутся шокированными моей реакцией, но остаются на месте, не зная, что сказать.

— Да. Есть еще одна, — говорит Дрю, отводя взгляд.

— Покажи мне.

Он выходит вперед, вытягивает руку и начинает говорить мягким голосом.

— Почему бы нам не выйти на свежий воздух и не поговорить? Я покажу тебе ее позже, когда все уйдут…

— Сейчас же, Дрю! — требую я.

Он подходит ближе ко мне:

— Лили, пожалуйста не надо.

Я обхожу его и решаю найти сама. Снова смотрю на таблички и почти сразу же нахожу ее.

«Не отпускать прошлое» — написано на ней. Я уже чувствую себя задетой, сегодня же годовщина смерти Джесса. Не знаю, смогу ли я справиться с еще одной нашей картиной, на которой мы вместе. Но мне нужно увидеть и узнать, что там изображено.

Она сразу же застает меня врасплох, как только я сосредотачиваюсь на ней. Резко вдыхаю и отхожу от нее, прикрывая рот рукой. Я вижу себя, как моя щека прижимается к мраморной могильной плите, это становится уже слишком. По лицу текут слезы, когда действительность картины абсолютно повергает меня в шок. Я сгибаюсь и почти теряю равновесие. Вокруг спины появляются руки, обнимающие меня за талию, когда я упираюсь в стол передо мной. Я снова бросаю взгляд на картину и просто застываю. Кажется, что кто-то стоит в стороне и делает фотографию выражения глаз, убитых горем. Я мгновенно переношусь в те мучительные моменты, когда стояла за его склепом и обнимала руками его мраморную колонну, молилась, чтобы это был всего лишь