Любовь во времена серийных убийц - Алисия Томпсон

Сэм, – узнать, не согласятся ли некоторые родители встретиться с нами в местном парке или еще где-нибудь. Есть только одна небольшая проблема, и я был не уверен, как ты к этому отнесешься.

– Все это звучит здорово, – заявил Коннер. – Шани будет в восторге.

Наконец Ленор ускользнула, даже не оглянувшись на меня, будто ей надоел этот разговор. Было слышно, как она лакает воду на кухне, так что, по крайней мере, что-то в уходе за кошкой я делала правильно.

Сэм встал и потянулся за своим кофе.

– Хорошо, – сказал он. – Но дети разучили танец под определенную песню, и я не уверен, что получится переучить их делать это под другую мелодию. Особенно потому, что сейчас лето и у всех есть планы – это должно быть по принципу «раз и готово», понимаешь?

– Это должно быть прекрасно, – ответил Коннер. – Даже если в этой песне есть какой-то намек на то, что «ты не знаешь, какая ты красивая», я всегда могу объяснить Шани, что это нормально, если она ценит себя, и эта песня никак не умаляет ее красоты.

Он сделал жест в мою сторону, как будто прицелился, слегка щелкнув уголком рта, и я закатила глаза. По крайней мере, я поняла, что он ко мне прислушался.

– Так что это за песня? – поинтересовалась я, не имея ни малейшего понятия, под что учат танцевать третьеклассников. «Отпусти и забудь» (клубный ремикс)? Какая-нибудь Kidz Bop[71] – версия популярной песни, в которой любое желание секса превращается в желание поиграть в шарики или что-то в этом роде?

– «Tubthumping». В исполнении Chumbawamba.

Я даже поперхнулась кофе. И это не выглядело забавно, как в комедийных ситкомах, это был настоящий приступ кашля оттого, что напиток пошел не в то горло. Сэм стучал по моей спине, пока я не пришла в себя настолько, чтобы поднять вверх большие пальцы, демонстрируя, что не умираю.

– Извините, – просипела я. – Но какой сейчас год?

– Эта песня – классика, – возразил Сэм. – И она учит стойкости. «Тебя сбивают с ног. Но, знаешь, тыснова встанешь на ноги».

– Возможно, я мог бы как-нибудь использовать ее для предложения, – сказал Коннер, который уже смотрел в телефоне текст песни.

– Что-то вроде «Шани, с тобой я выпью виски, я выпью светлого пива», – сухо предложила я. – А эта песня вообще подходит для детей?

– Отсылки на алкоголь не самое страшное, о чем порой поют дети, даже не понимая смысла, – заметил Сэм. – А некоторые понимая, что еще хуже.

– Ладно, я в деле, – заявил Коннер. – Отправляй свой призыв к действию кому следует или что там еще тебе нужно сделать. Получится в эту субботу? Это будет круто.

Я оставила их договариваться о деталях, а сама направилась в комнату отца, чтобы разобраться с беспорядком. Почему-то мне казалось неправильным использовать слово «беспорядок», хотя, по сути, так оно и было. Мне бы хотелось сказать, что я нашла пачку писем, искренних, написанных от руки и неотправленных, которые он хранил для меня, но это было не кино, а реальная жизнь. Я раскладывала одежду по категориям «пожертвования» и «мусор», когда Сэм зашел попрощаться.

– У меня на сегодня запланирована пара уроков, – сказал он. – Но я вернусь часам к двум. Хочешь потусоваться попозже?

Я хотела согласиться. Меня почти удивило, насколько сильно я этого хотела. Но я знала, что это не лучшая идея для моей продуктивности, и какая-то извращенная часть меня все еще хотела установить границы, просто как напоминание о том, что я могу это сделать. Я знала, что Сэм примет мое решение безоговорочно, и этот факт только усиливал ощущение, что я просто пытаюсь что-то доказать самой себе.

– Мне правда, правда нужно поработать над этой главой, – вздохнула я. – Я зайду, если закончу до ужина, но, скорее всего, не получится.

– Хорошо, – кивнул он. Я сразу поняла, что он хотел поцеловать меня. Он слегка подался вперед в дверном проеме, барабаня пальцами по деревянной раме. Но я стояла за высокой горой одежды, мои руки были заняты снятием вещей с вешалок, и я не сделала ни малейшего движения ему навстречу. Мы уже целовались сегодня, когда он пришел, а еще он принес мне кофе, гладил мою кошку, почти решил проблему моего брата, я дотронулась до его руки и нежно подразнила его по поводу его музыкальных вкусов… Если мы добавим что-нибудь еще к сегодняшнему дню, у него может создаться неправильное представление.

И что это за представление?

Я мысленно приказала себе взять себя в руки и одарила Сэма улыбкой, которая, как я надеялась, выглядела непринужденной.

– Увидимся позже, – проговорила я.

После ухода Сэма Коннер вернулся в комнату и без особого энтузиазма попытался продолжить с того места, на котором остановился. Я сознавала, что остаток дня он будет бесполезен, учитывая, что теперь его мозг снова был загружен планами предложения руки и сердца. Он также заставил меня прослушать «Tubthumping» три раза подряд, что в конечном итоге побудило меня отправить его домой, чтобы я могла поработать над диссертацией в тишине и покое.

Одна из причин, по которой мне потребовалось так много времени, чтобы написать главу о «Хладнокровном убийстве», – помимо обычных проблем, отвлекающих внимание, и прокрастинации, конечно, – заключалась в том, что я боялась. Книга Капоте была, по сути, родоначальником жанра, и ее уже анализировали люди поумнее меня.

В своей работе я выразила мнение, что тру-крайм – это в конечном счете повествование о месте и времени, а сами преступные деяния – всего лишь призма, через которую автор стремился понять более широкий культурный контекст. Таким образом, важно было не только то, что Капоте пытался сказать об убийстве Клаттеров, или то, какие отношения сложились у него с Перри и Диком во время работы над книгой, важен был его взгляд на Америку начала 1960-х годов в целом.

Мне показалось интересным, что, помимо того, что Капоте потратил много времени, чтобы передать колорит Холкомба в штате Канзас, – города тех времен, когда, как известно, двери своих домов запирали единицы, что было достаточно необычной практикой, заслуживающей внимания, – он также позаботился о том, чтобы продемонстрировать простые человеческие желания главных героев. Сцена, в которой Дик идет вместе с Перри покупать свадебный костюм для выдуманной свадьбы – уловка, чтобы совершить махинацию с чеком[72], – особенно трогательна, потому что показывает, как сильно Перри хочет, чтобы это было правдой. Он позволяет себе поверить, всего на секунду, что ложь Дика – реальность и что его ждет любовь хорошей женщины, шанс иметь ребенка, возможность устроить свою жизнь. Это американская мечта в ее самом