Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик

– Я поняла. Это такие упражнения в остроумии, да?

– Я могу только частично предотвратить их нарушения или разобраться с последствиями того, что они натворили. Остальное зависит от детей.

– Стоп-стоп-стоп, Кирилл Петрович. Понятно, что от детей. Меня интересуют не ваши профессиональные ошибки, даже не ваши действия, а то, что произошло на самом деле.

«И то, как на это отреагируют родители, – подумал Озеров. – Уж говорите прямо».

– Хорошо. С чего начать? Со случаев аллергии или с прогула?

– С Водянкиной. Ее мама все-таки наш бывший сотрудник. Девочке прекрасно известен устав гимназии. Как в целом вы оцениваете ее успеваемость и поведение?

– Мне назвать ее оценку по биологии?

– Нет. Мне нужен подробный анализ. Охарактеризуйте ее. И в дальнейшем желательно письменно.

– Воспаление хитрости. Причем постоянное. Вам знаком этот диагноз? Анализы в поликлинике ничего не докажут.

Маргарита Генриховна с большим усилием изобразила «рабочую» улыбку.

– Пожалуйста, подробнее, Кирилл Петрович.

– На экскурсиях она и Затишная всегда плетутся в самом конце, садятся на все встреченные стулья, скамейки и ступени, как будто ноги у них сделаны из сахарной ваты. Ни к чему, кроме телефонных игр и обсуждения взрослых телесериалов, не питают интереса. У них со странной регулярностью появлялись «ушибы пальцев» на правой руке, вывихи и все прочее, забинтованное, что не позволяет держать ручку, особенно накануне контрольных. Местная медсестра знает их в лицо и уже гонит в шею. Если говорить о Водянкиной, то она что ни день в глубоком трауре без видимых на то причин. На уроках ничего не пишет, говорит, что устала. На переменах не появляется в рекреации, потому что ей лень выходить из класса. Даже Затишную посылает в столовую за едой – когда голод донимает. Но сама не идет…

– Стоп-стоп-стоп, Кирилл Петрович. Во-первых, давайте привыкать к грамотному языку и более, хм-м-м, официальному. Лучше вам при родителях не говорить «гонит в шею» и не шутить про анализы. Потом, что значит – лень? Одной ленью нельзя объяснить неудачи ребенка…

– А по-моему, можно…

– Лень – это следствие. Значит, ребенку неинтересно на уроках. Значит, учителя недостаточно увлекли темой, не объяснили, зачем это ей нужно, не подошли к учащемуся…

– Не сделали за него задание, – продолжил Озеров. – Тогда почему остальные пашут?

– Опять вы используете этот дешевый сленг. Кто знает, может быть, ребенок действительно устал. У ее матери грудной младенец. Девочка, наверное, помогает ей, не спит ночами.

– Для этого у нее слишком отдохнувшее лицо. Хотя вам виднее, вы ведь знакомы с ее мамой. Мне она звонила недавно и предупредила, чтобы я не смел вешать на ее дочь ярлыки «отстающей».

– Что случилось? Вы меня начинаете беспокоить.

Озеров вздохнул.

– С начала года у девочки не заполнен дневник. Там единственная запись: «Первое сентября – день мучений». Я попросил ее объяснить, почему она не торопится заполнить дневник. Что примечательно, подписей мамы там тоже нет.

– Вы предложили ей заглянуть в дневник? Провести с ребенком воспитательную беседу?

– Я выразился не столь изящно, но сказал нечто подобное.

– И что она?

– Ответила, что хочет поговорить со мной на собрании лично.

– Кирилл Петрович, вы знаете, что это может значить? Марина Водянкина – сообразительный сотрудник, пускай она и в декрете, но требует к себе особого отношения. Хотя определенно второй ребенок ослабил ее внимание к первому. Возможно, мы делаем из мухи слона. Что стало причиной прогула?

– Чью версию вы хотите услышать?

– Версию девочек.

– Они не нашли кабинет.

– Что ж, такое бывает. А вы что думаете?

– Я думаю, они совершенно искренни, сорока минут недостаточно, чтобы найти класс, в котором регулярно проводятся занятия.

Маргарита Генриховна хлопнула глазами. Ее голос прозвучал строго:

– Надеюсь, они представили вам объяснительные?

«Ну естественно, – подумал Озеров. – Я ведь знал, что встречу вас».

Он извлек из кармана помятые бумажки.

– Ох, это же документы, – завуч надела очки и прочитала:

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

От Ирины Затишной, ученицы 6 «А»

Перед звонком мы (Л. Водянкина, И. Затишная) были на втором этаже у 26 кабинета и ждали английского. Никто не пришел.

После звонка мы пошли на первый этаж в 19 кабинет (это заняло 10 минут).

Поднялись на второй этаж. Встретили зауча. Объяснили ситуацию. Нам сказали возможные кабинеты: 32, 9 и актовый зал.

Мы пошли в 32. Он был закрыт (что заняло 10 минут).

Мы пошли в учительскую. Там мы встретили медсестру.

Ждали там 5 минут. Никого не дождались.

Пошли в медкабинет. У Лизы Водянкиной вдруг заболела голова. Она прошла через 5 минут.

В итоге все заняло 40 минут.

P.S. Я не додумалась посмотреть в расписание.

– Что? Что это такое?

– Они сказали, что ходили все сорок минут. Я попросил их рассказать подробнее, что произошло за это время.

– Почему записка от Затишной, а не от Водянкиной? Что значит эта подпись: «Я не додумалась посмотреть в расписание».

– Им прекрасно известно о расписании, но раз уж она забыла, я попросил упомянуть об этом. Затишная же писала потому, что Водянкиной было лень.

– Вы понимаете, что это не объяснительная?

– Это для ее мамы: если она поведет себя как «сообразительный сотрудник», то поймет, что я не вешаю ярлыки, а пытаюсь вместе с ней помочь ее дочери.

Маргарита Генриховна взглянула на часы. Может быть, впервые это сделала она, а не ее собеседник.

– Я должна вас предупредить, Кирилл Петрович. Впереди, совсем скоро,