Араб с острова Банда - Михаил Васильевич Шелест
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Есть.
Царь крякнул и вскинул руки.
— Ну почему, Боже!? — Почти простонал он. — Почему везде есть, а у нас нет.
Я промолчал. Царь еще прошёлся до стены и обратно.
— Какого рода были ваши предки, вы говорите? Расскажите вашу сказку.
— Шиловские, ваше величество. Так дед говорил. Дед Михаил Константинович Шиловский. Предки участвовали в крестовом походе и пришли из Рима и служили у Князя Даниила Романовича Галицкого.
— Галицкий был славный князь, правнук Владимира Мономаха, — тихо сказал царь, и я продолжил после некоторой паузы.
— Деда назвали в честь его деда, участвовавшего в битве киевского князя Мстислава с Гедимином. Прапрадед был убит в этом бою, а прадед и другие Шиловские перешли на службу к Великому Князю Рязанскому, у которого служили воеводами и окольничьими. Дед был захвачен крымским ханом и продан венецианскому купцу, а тот перепродал его португальскому мореплавателю Диашу. Дед воевал хорошо и Диаш усыновил моего отца, когда дед погиб. У Диаша не было своих детей. Он был воином и мореплавателем и не успел обзавестись наследниками.
Царь посмотрел на меня, скривив лицо, но я, не замечая его эмоций, продолжал.
— Мой отец, возглавив род Диаш, продолжил дело его приёмного отца, открыл проход в Индийский океан и те земли, о которых я вам говорил. У меня есть с собой документ, подтверждающий мои слова. И я сам открыл острова «Пряностей». Я обошёл на корабле вокруг мира, великий государь.
И я не врал. Я, действительно, раньше Мартинеса прошёл до островов Пряностей Тихим океаном, и открыл всё открытое им. Только мне не нужна была слава, мне нужны были земли.
— Так вы знаете мир?
— Я знаю мир, как свой… кошель.
— И у вас есть… э-э-э… мапы? Так, кажется, у вас называют рисунки с реками и озёрами.
— Есть, государь.
— Так-так… И вы хотите принять православие?
— Да, государь.
— И вы хотели бы принять наше подданство?
— Э-э-э-э…. — Удивился я. — Это предложение?
— Почему бы и нет? — Спросил Василий Иванович.
— Видите ли, великий государь… — Протянул я, не зная, как выкрутиться. — Не будет ли сей шаг опрометчивым?
— Что вы имеете ввиду? Что вас смущает? Вы же перешли из португальского в английское подданство. Переходите теперь в наше.
— Ваше предложение, весьма лестно для меня, но вы меня совсем не знаете. Да и я совсем не знаю Русь. Я не знаю ваших законов. Вы мне отрубите голову, великий государь.
Иван Васильевич рассмеялся.
— И ещё… Португалия и Англия партнёры и связаны… э-э-э-э… Рыцарскими обязательствами. Я не могу… Я ограничен словом. Если я стану вашим подданным, я потеряю мои земли. Мы не сможем их защитить, великий государь. Это слишком далеко от Руси.
Царь снова прошёлся до стены и обратно.
— Вас сдерживает только это? — Спросил он меня.
Мне он нравился. Он держал меня за жабры уверенно и крепко.
— Ну, так, мы не будем никому об этом говорить, — сказал он, глядя на меня смеющимися глазами.
Василию Ивановичу на вид было около пятидесяти, а шёл 1525 год, а сын Иван у него должен появится только в 1530 году. И Елена не могла от него зачать четыре года. То есть, тут и так проблемы, а ещё и я нарисовался. А я ну очень не хотел, как-то повлиять на рождение Ивана Грозного.
— Ты, великий государь, дашь мне время подумать? Не хотелось бы нежелательных последствий. Я поживу у вас пока? Миссия моя посольская исполнена. Указаний на скорое возвращение я не получал. Разрешишь осмотреться.
— Лазить будешь?
— Буду, — согласился я, не понимая смысл слова, от которого произошло «лазутчик». Я только потом понял, почему брови царя удивлённо вскинулись.
— Смело, — сказал царь серьёзно, — но глупо. Я ж тебя могу и на дыбу, за лазуччество.
Я мысленно вздрогнул, но ответил.
— Что покажешь, то и узрю. Ни больше, ни меньше.
— И то… И чем займёшься?
— Торговлишкой. Я, царь-государь, заранее предвидя итог наших с тобой встреч, пустил себе вслед караваны с товаром.
— Что за товар? — Спросил царь.
— Серебро, золото в слитках и сера.
Царь с прищуром смотрел на меня.
— А что взамен?
— Волхов мне дашь на корм?
— Город? — Изумлённо спросил царь.
— Реку, — сказал я. — Вместе с городом.
Волховом, как я понял, царь назвал Старую Ладогу. Другого там города нет.
— И зачем она тебе? Морока одна с ней! Скоро путик сделаем другой. Сподручнее будет товар возить. Через Ивангородскую крепость. Уже и пробиваем по-тихому. У нас нет интереса чтоб Новгород рос. Слишком много от него хлопот.
— Он же чахнет! — Удивился я.
— И ладно, — спокойно сказал царь. — Без него управимся.
— Мне так не понравилось обходить пороги на Волхове, что захотелось сделать запруду и судоходный канал, чтобы торговля процветала.
— Вот ещё, — возмущённо сказал царь. — Хрен им, а не торговлю.
Я засмеялся, а Василий Иванович продолжил возмущаться.
— Они и в зиму неплохо торгуют.
— Думал себе торговлишку улучшить.
— Щас же прошёл?! Чего ещё?! Лучшее — враг хорошего.
Я не понял, что он сказал и задумался.
— Много торговли, тоже нехорошо. У тебя, вижу деньги много. Девать некуда? Мне отдай, я найду куда деть, — сказал царь, снова хитро на меня глядючи. — Я найду на что потратить.
Я тоже смотрел на него и думал, но старался на лицо мыслей не допускать. И что-то мне уже совсем не хотелось становиться подданным этого хитрована.
— Да ладноть, не боись, — рассмеялся Василий Третий. — Ажно лицом побелел. Как думаешь, заступиться за тебя Король, ежели я тебя в полон возьму? В полон возьму, да выкуп потребую?
Я улыбнулся.
— Думаю, что нет.
— То-то же. Здраво разумеешь. Здесь сейчас ни одного заморского гостя нет. Пропадёшь, никто и не узнает, где сгинул. Приехал ты самовольно и как пропал не знамо. А караваны мы твои встретим. А то ишь! «Заранее он предвидел итог наших встреч», — передразнил он меня, и хлопнул в ладоши.
К нам подошли четверо приставов.
— В Троицкую его, — сказал царь Василий Третий спокойно.
* * *
Я сидел в Троицкой башне пятые сутки. Ко мне никто не приходил, кроме «кормильца», как я его сразу прозвал. Мне было страшно и хотелось хоть с кем-нибудь поговорить, но «кормилец» молчал. Он даже не заходил, а просовывал в приоткрывавшуюся дверную щель большой медный котелок с жидкой похлёбкой. Воду не давали. У меня таких котелков скопилось уже пять штук. Я всё ждал, когда их потребуют назад и будет возможность поговорить.
Вокруг меня стояла абсолютная тишина и абсолютная темнота. Только дверная щель раз