Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью - Борис Стругацкий

Хотелось бы спросить, каким образом возникла нота явного садизма в отношениях Абалкина и Майи, которые немало повидавший Каммерер справедливо называет «странными»? Было ли это игрой фантазии, компенсацией безоблачного жития в «Мире Полдня» или же сигналом неблагополучия внутреннего мира героя? Ведь картина получается неприглядная…

Ия. Россия — 28.03.01

Там же ясно сказано о любовных играх имперского офицера, не прошедшего рекондиционирования. (Или что-то в этом роде.) Вообще любовь, если смотреть на нее со стороны взглядом стороннего наблюдателя-исследователя, бывает груба и, как бы это помягче сказать, мало аппетитна. Ведь на самом деле о «странностях» любви имеют право судить только партнеры.

Почему Максим не выносит тайн на Саракше, но спокойно относится к ним на Земле (БВИ не пускает — и ладно)? Повзрослел?

Дмитрий Усольцев. Новосибирск, Россия — 24.06.00

Безусловно. Прошло (кажется) двадцать лет. И каких лет! В ЖВМ Максим совершенно другой человек, и профессиональный прогрессор в придачу.

Вы считаете (и считали) позицию Бромберга в отношении ограничения развития науки правильной или ошибочной?

Василий. Киев, Украина — 27.06.00

Я думаю, что Бромберг по-своему прав. А Сикорски прав — по-своему. Такая вот дихотомия, извините за выражение.

Имя самого известного в мире голована пишется просто — Щекн. Я сам, да и многие мои друзья произносили его, как написано — с «е». Чтец же (вернее, чтица) произносит его как Щёкн. А как произносили его авторы?

Владимир. Москва, Россия — 15.12.05

Авторы произносили ЩЕКН — от «щенка».

Вы говорите, что в «Жуке в муравейнике» нет информации в пользу ни одной из версий по поводу Льва Абалкина. А как же эпизод с голованом, отказавшимся общаться с ним, и интерпретированный Сикорски в том смысле, что Щекн учуял в Абалкине нечеловека?

Тина. СПб, Россия — 31.03.99

Не надо доверяться интерпретациям Сикорски. Экселенц болезненно зациклен на одной-единственной гипотезе. Щекн просто увидел, что у Абалкина крупные неприятности, и не захотел с ним связываться, ибо интересы стаи ставил неизмеримо выше личных симпатий-антипатий.

Почему голованы заявили, что не предоставят убежища Льву Абалкину?

Misha Holms. San Diego, USA — 25.03.00

Это как раз объясняется довольно просто. Голованы почуяли, что Абалкин каким-то образом впал в немилость у людей, и поспешили от него отмежеваться. Самым подлым образом, если угодно. Впрочем, нравственность голованов — загадка для нас, так что и понятия «подлости», «верности», «дружбы», надо полагать, сильно отличаются от наших.

Не было ли прототипа у Щекн-Иртча? Мне кажется, что если бы и был прототип, то это скорее Ваш кот, а не собака: характер у Щекна кошачий.

Дмитрий. Санкт-Петербург, Россия — 14.11.00

Прототипа у Щекна не было, но Вы совершенно правы: характер у него, скорее, кошачий.

После визита к голованам, Сикорски говорит: «Голованы почуяли, что он (Абалкин) не человек, и демонстрируют свою лояльность». На мой взгляд, Щекн был очень обижен на Абалкина, значит, нечеловечьего ничего не почуял (хотя он и ракопаука на Надежде не учуял). Кто ошибся — я или Сикорски? И если не я, то почему Максим не поправил начальника?

Игорь Рогов. Ростов-на-Дону, Россия — 14.06.05

Сикорски безусловно был (по-своему) прав. Правда, Щекн почуял вовсе не «нечеловечность» Абалкина, а, скорее, то обстоятельство, что Абалкин поссорился с человечеством. И почуяв это (и будучи настоящим голованом), моментально принял сторону человечества. Голованы всегда принимают сторону сильного — это норма их морали.

Почему никто из ушедших жителей «Надежды» не вернулся назад, а вместо них начали прибывать ракопауки?

Николай Саква. Королев, Россия — 02.12.01

Почему жители Надежды предпочли новый мир старому, я не знаю. Я не уверен даже (как и Сикорски), что Странники спасали население, а не планету (от населения). А вот почему «начали прибывать ракопауки», — это довольно очевидно. И ракопауки, и гигантские хищные бабочки, и «фальшивые» аборигены, и куклы-паяцы, и магазины-шкатулки — это все машины Странников, служащие для заманивания и отлова оставшихся еще на планете людей.

Описывая болезнь жителей Надежды, Вы имели в виду некий медико-биологический феномен, обнаруженный у нас на Земле, или это метафора, отражающая логарифмическую зависимость прироста уровня психологического развития среднего человека на Земле от времени, когда большинство населения Земли, имея тело 60–80 летних стариков, имеют уровень развития подростков или чуть старше?

Подкидыш. Ногинск, Россия — 20.09.05

Нет, «бешенство генных структур» — это не метафора. Это болезнь, которую мы придумали сами, и спустя пяток лет очень удивились, прочитав, что такая же болезнь (с той же симптоматикой) существует, оказывается, на Земле, в наше время, — хотя встречается, к счастью, достаточно редко.

Как говорят хонтийцы, «одной ногой в канаве» — это придумано авторами или взято из какого-то экзотического фольклора?

Игорь. Киев, Украина — 10.03.04

Придумано авторами.

Какой эпиграф к «Жуку в муравейнике» вы считаете лучше — в издании 1982 года или 1996? Заранее благодарен.

Алексей Константинов. СПб, Россия — 16.02.00

Я не совсем понимаю вопрос. Если Вы имеете в виду издание ЖВМ в сборнике «Белый камень Эрдени» (1982, Лениздат), то там эпиграфа нет вовсе: его мы были вынуждены выбросить под давлением идиота-редактора, которому кто-то по секрету сообщил, что «Стояли звери… и т. д.» — это слегка переделанная маршевая песня гитлерюгенда (!). Единственно же правильным эпиграфом является стишок, который придумал мой шестилетний сын:

Стояли звериОколо двери,В них стреляли,Они умирали.

— «…Не бывает же такой профессии — журналист?…» — это Ваша такая маленькая месть всем журналистам? А за что, интересно? Или Вы искренне не видели места вечно мельтешащим и лгущим представителям второй древнейшей профессии в Светлом будущем?

Ариф Гэзалов. Москва, Россия — 15.03.00

Мы, действительно, помнится, хотели этим сказать, что в описываемом обществе такой профессии — «журналист» — не существует.

Почему Абалкин, профессиональный шпион, так тупо полез «штурмовать» музей? Ведь он не мог не понимать, что его там ждут? Или у него «крыша хронически протекала», судя по описанию детства?

Сергей Манаков. СПб, Россия — 21.12.03

Абалкин и думать не думал «штурмовать Музей». Он просто пришел в Музей на свидание к своей любимой женщине. Ему и в голову не приходило, что его там ждут. Кто? Зачем? Чего это вдруг?

Роман «Хромая судьба», в отличие от других, весьма тщательно выписанных, производит некоторое впечатление сделанного наспех, при всех его несомненных достоинствах. Я имею в виду внешнюю повесть. Начало от «Пять ложек эликсира» так и осталось без конца. В чем тут дело?

Дмитрий. Новосибирск, Россия — 05.07.98

Роман «Хромая судьба» весь состоит из начатых и незаконченных историй. Таков был замысел авторов, пытавшихся писать о жизни в формах самой жизни, а жизнь, как известно, именно из таких незаконченных историй в значительной степени и состоит. (Даже истории, казалось бы, прекращающиеся со смертью героя, на самом деле, как правило, не прекращаются, а имеют продолжение — с началом, но без явной и определенной концовки.)

Что касается «Пяти ложек», то сценарий этот был написан спустя несколько лет после романа для студии «Беларусьфильм», но снят оказался много позднее и совсем на другой студии. Сценарий, по определению, есть литературная форма, которая должна иметь конец или, как минимум, развязку. Что мы и реализовали. Без особого, впрочем, успеха.

Почему, кроме «Гадких лебедей», есть еще и «Хромая судьба», дополненная «…лебедями»? (В «Гадких лебедях» ни слова о Ф. Сорокине…)

Seda. Переславль, Россия — 24.10.98

Мы взяли «Гадкие лебеди» в качестве содержимого Синей папки, потому что не знали, чем еще эту папку заполнить, а заполнить ее было необходимо — это мы чувствовали. Сначала мы хотели вставить туда первую и вторую главу «Града обреченного», но потом нам стало жалко рвать роман на куски, и мы решились насчет «Лебедей». Этот роман, как нам казалось, полностью подходит по ситуации — его вполне мог бы написать именно Ф. Сорокин, и он (роман) превосходно пересекается с тем, что происходит в «Хромой судьбе».

Не кажется ли Вам, что ГО и ГЛ гораздо ближе друг к другу, нежели каждый из них по отдельности — к ХС. Напрашивается определение мира ГО как «прошлого», а мира ГЛ — как сопоставления «настоящего» и «будущего». А вот внешняя часть — ХС, выбивается из этого ряда, и возникает ощущение какой-то «приклеенности».