Великая. История Екатерины II - Сборник

1911 г.

А.С. Лаппо-Данилевский

Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II

Художник А. Рослин

<…> Взгляды Екатерины на задачи властвования должны были отозваться на характере ее царствования. Недаром читала она лучшие произведения иностранной литературы: из них она почерпнула знакомство с идеей закономерного государства и усвоила ее лучше своих предшественников. С этой точки зрения императрица не только признавала себя государыней самодержавной, но указывала и на то, что «власть без доверенности народа ничего не значит» и что «предлогом» самодержавного правления должно служить не «лишение людей естественной их вольности», а направление «действий их к получению самого большого от всех добра», чем и отличала монархию от «деспотичества». Средство, пригодное, по ее мнению, для достижения подобного рода цели, императрица определила довольно ясно в известном манифесте 1764 г., когда «наиторжественнейше обещала своим императорским словом узаконить такие государственные установления, по которым бы правительство любезного отечества в своей силе и при надлежащих границах течение свое имело так, чтобы и в потомки каждое государственное место имело свои пределы и законы к соблюдению доброго во всем порядка». Возлагая на себя тяжелые обязанности по управлению империей, императрица не без преувеличения признавала ответственность, падавшую на нее перед населением.

Выработанный характер и просвещенные взгляды, с какими Екатерина вступала на престол, заставляли современников признать в ней выдающиеся способности к властвованию. «Более, чем кто-либо в свете, – по словам Каткарта, – она способна была вести такую сложную машину», как русское государство.

Мало-помалу подготовляя себя к будущей просветительной деятельности, великая княгиня Екатерина Алексеевна легко могла убедиться и в ее необходимости для государства, механизм которого за последнее время царствования императрицы Елисаветы функционировал довольно плохо. «Сей эпок, – говорит, например, Н. Панин про царствование Елисаветы, – заслуживает особливое примечание: в нем все было жертвовано настоящему времени, хотением припадочных людей (т. е. фаворитов) и всяким посторонним малым приключениям в делах». Наконец, далеко еще не прочное положение, в каком находилась Екатерина по воцарении, также вызвало с ее стороны энергичные меры для водворения государственного порядка и кое-какие уступки в пользу наиболее видных классов общества.

Таким образом, приобретая личные средства для проведения реформы в государственной жизни России, Екатерина одновременно чувствовала ее настоятельную необходимость в виду некоторой беспорядочности предшествовавшего царствования и опасений, вызванных собственным ее, первоначально довольно шатким, положением на престоле.

Когда после переворота 28 июня 1762 г., вызванного личной предприимчивостью будущей императрицы и ее приверженцев, опасным положением их при дворе и сильным недовольством общества против правительства, Екатерина вступила на престол, она ужаснулась, увидавши, в каком печальном положении находилось государство. Первоначально императрица думала одновременно собрать возможно более обстоятельные сведения о состоянии империи и сразу решить вопрос о реорганизации государственного порядка в комиссии о сочинении проекта нового уложения (1767–1774 гг.); но вскоре, разочаровавшись в благополучном исходе затеянного ею предприятия, она стала по частям выполнять ту же задачу. Остановимся прежде всего на первом из этих моментов ее внутренней политики.

Императрица Екатерина сильно увлекалась, особенно в первые годы своего царствования, идеей о единообразном, согласованном во всех своих частях и правомерном государстве; между тем приступить к систематическому выполнению этой идеи казалось всего легче с составления нового уложения. Пример предшественников императрицы и соседних государей, также стремившихся к славе законодателей, вероятно, повлиял на Екатерину II, укрепив ее в этом намерении. Наконец, помимо отвлеченных соображений, и действительное положение дел вызывало со стороны императрицы желание возможно скорее приступить к работам по кодификации права.

Созванию комиссии предшествовало приготовление императрицей знаменитого Наказа, написанного главным образом по 3 сочинениям Монтескье и Беккариа. Наказ известен нам в нескольких редакциях: императрица, как видно, работала над ним довольно усердно[112].

Составительница Наказа признавала личность гражданина (свободу совести и мнения, личные и имущественные права), но указывала и на необходимость сословного строя с дворянством во главе, умеряемого правомерными отношениями сословных групп друг к другу. Далее, императрица в своей инструкции указывала на личность гражданина как на цель попечении государственной власти, и на регулятивное значение законов, которые должны запрещать лишь то, что может быть вредно каждому в частности или всему обществу в его совокупности; настаивая при этом на человечном производстве суда вообще, она, в частности, считала возможным устранить пытку из уголовного производства. Наконец, принцип закономерной деятельности подчиненных властей и основные законы «самодержавного правления» составляют также темы, разработке которых посвящено несколько глав Наказа. <…>

«Важное в сей комиссии, – по словам кн. М. Щербатова, – было то, что всякое состояние людей всякого уезду, через свои наказы их депутатам, объясняло свои нужды, а губернаторы объяснили состояние их губерний. И хотя, истину сказать, самые сии наказы наполнены были теми же предубеждениями, каковые в голосах у депутатов являлись, но сие была грязь, из которой можно было много золота получить: ибо среди самого непросвещения, пристрастия и, можно сказать, безумия, каждый, однако, не оставлял объяснить, что ему тягостно быть казалось; присутственные же места в своих наказах изъяснили, что темно, что неудобоисполнительно и что недостаточно в законах находят, каждое по препорученным ему делам; а сего и довольно для заготовления вещей к сочинению законов». Это мнение человека, далеко не безусловно поклонявшегося Екатерине, тем не менее совпадает с собственным ее взглядом на значение комиссии. Во-первых, она признавала, что «комиссия уложения, быв в собрании, подала ей свет и сведение о всей империи, с кем дело имеет и о ком пещись должно». Во-вторых, Наказ комиссии, по ее мнению, ввел «единство в правило и в рассуждения, не в пример более прежнего. Стали многие о цветах судить по цветам, а не яко слепые о цветах. По крайней мере стали знать волю законодавча и по оной поступать». Ясно, таким образом, что комиссия принесла свою долю пользы и обществу и правительству. В самом деле, она оказала некоторое влияние на реформу областных установлений и на развитие сословного строя: с одной стороны, депутаты, укрепили верховную власть в намерении осуществить эти преобразования, с другой – взаимным обменом мыслей, спорами на заседаниях большого собрания и занятиями по различным отраслям действующего права в частных комиссиях сами подготовили себя к принятию учреждений о губерниях и жалованных грамот.

«Комиссия уложения, – писала Екатерина, – все части закона собрала и разобрала по материям и более того бы сделала, ежели бы Турецкая война не началась». Каковы бы ни были причины закрытия комиссии, во всяком случае она не успела составить цельного свода, а тем паче сочинить нового уложения.

Разочаровавшись в возможности сразу кодифицировать все русское право, императрица принялась за выполнение по частям двойной задачи, предложенной комиссии: с одной стороны, она рядом сепаратных указов и «грамот» позаботилась об улучшении положения русского общества и разграничении интересов сословных групп, с другой – таким же путем отдельными учредительными актами и мероприятиями попыталась упорядочить систему государственных органов и установить деятельность их на более закономерных основаниях. <…>

Вопрос о положении русского общества в государстве был очередным вопросом в русской жизни второй половины XVIII в. Естественно поэтому, что императрица Екатерина II посвятила немало труда для того, чтобы решить его сообразно собственным своим взглядам на задачи «самодержавного правления» и на сословный строй.

Следует заметить прежде всего, что Екатерина содействовала численному размножению населения, нужного, по ее мнению, для развития народного благосостояния.

Выдающиеся европейские авторитеты XVII–XVIII вв. уже задолго до рождения Екатерины считали размножение населения одною из основных задач мудрого правления. Императрица, конечно, следовала этому правилу, высказанному большинством известных ей писателей (Локком, Монтескье, Бильфельдом, Юсти, Вольтером, Руссо и особенно Зонненфельсом, а также Татищевым и Ломоносовым), – и сама не замедлила обнародовать его в Наказе: «Одна из верховных должностей и добродетелей каждого боголюбивого владетеля, – писала она в двенадцатой главе своей инструкции, – состоит в умножении полезных обществу жителей; поэтому не можно сыскать довольно ободрений к размножению народа в государстве». Но, не довольствуясь теорией, императрица Екатерина попыталась осуществить эти взгляды на практике.