Адаптер - Борис Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Водителя Мары Ахметовой он допросил в день задержания. Этот человек оказался слабоумным, без нейроимплантов, просто верный пес хозяина. Наверное, такими и должны быть идеальные слуги, Карим встречал таких экземпляров, когда дела касались знатных родов, тем более, потомков апостолов Пророка или самого Пророка. Такие слуги были готовы на все, не задумываясь о своей вине, не боясь наказания, истово веря в то, что служа потомку, они служат самому Пророку, а их жизнь лишь малая песчинка в великой воле Аллаха. Бороться с подобным мировоззрением было бесполезно, и их после дознания и подтверждения обвинения отправляли работать на утилизацию радиоактивных отходов, где всегда была нехватка рабочих — слишком быстро человеческий организм превращался в мертвую биомассу.
Пока Мара Ахметова и Марфа Юмашева приходили в себя, Карим понимал, что совершают над их телами и мозгом, впервые за долгую карьеру пойдя против алгоритма, сумев обосновать программе перевода их в режим защиты свидетеля. По общим правилам он должен был начать допрос Мары Ахметовой в день задержания, проигнорировав ходатайство ее мужа о переводе ее и Марфы Юмашевой в режим защиты свидетеля. Странно было то, что этот чиновник высокого уровня просил за другую женщину, за чужую жену, но закон этого не запрещал, но и не было определенного разрешения, и Карим отыграл все в их пользу, испытав яркое чувствительное переживание, когда смог обыграть систему, заставить идеальный алгоритм согласиться с доводами простого адаптера второго уровня, обязанного следовать за управлением высшего уровня, — следовать за Пророком. Карим самостоятельно определил и доказал сам себе, умело запрятав полученное знание в тайные уголки памяти, которые были у каждого адаптера в исходном коде, что Пророк и есть программа управления высшего уровня, которая живет своей жизнью, поощряя тех, кто сможет ее обыграть. Таким поощрением для адаптера его конфигурации и было яркое, и очень чувствительное удовольствие, скорее напоминавшее оргазм у простых нечипированных людей, но длившийся не жалкие секунды, а накрывавший на пять-шесть часов, доходя до болезненного наслаждения, когда хочется остановиться, и нет сил остановиться, в кульминации испытывая блаженную смерть на тридцать секунд. Не дольше, тайминг был рассчитан, и тридцатисекундное голодание мозга не могло нарушить сопряжение нейроимпланта с мозгом адаптера. Каждый адаптер стоил дорого, и принадлежал государству. Карим знал, что подобные ощущения может получить и простой человек с базовым нейроимплантом, оплатив внушительный тариф в публичном доме, и он имел на это право, но это было не то, неинтересно. Конфигурация адаптера второго уровня, внедренная в Карима, полностью отсекала от него любое проявление чувств к какому-либо полу, и в публичные дома он ходил исключительно наблюдать за клиентами, для приличия заказывая девочку или мальчика, или обоих, устраивая глупым и измученным objects of full human’s use contract ночь отдыха, слушая их смешные и порой пугающие рассказы о клиентах. К ним обычно присоединялись все свободные модели, включая пожелтевшего со временем администратора, и такие собрания были гораздо лучше любой сложной и часто бесполезной агентурной работы. Девушки и парни рассказывали такое, а Карим, имея право, получал ID клиентов, позже дополняя досье новыми характеристиками. Поэтому, когда он взял дело Ахметовой и Юмашевой, Карим многое знал об их отцах, братьях и матерях и мужьях. Карима тогда удивило, что муж Мары Ахметовой никогда не посещал публичный дом второго круга на севере старого города, как это делали ее отец и брат, «славившиеся» изощренной жестокостью, и которым из-за статуса нельзя было отказать.
Забавнее всего получилось с врачами, которые вели реабилитацию Ахметовой и Юмашевой. Они оказались подкупленными отцом Юмашевой, уже после первого укола сдав всех. Карим подумал, ощущая холод жесткой спинки дознавательного стенда, где сейчас эти пустые люди? Их судьбу он не отслеживал, вычеркнув из памяти сразу же после верификации показаний. В деле все было, не он, так любой другой сможет проверить и перепроверить данные. Точность показаний более 92 %, очень высокий результат, которым Карим гордился. Все его дела были закрыты с высоким коэффициентом выполнения и валидации данных. У него были даже награды — вот они, две желтые медали из сплава золота и платины. Их специально повесили на противоположной стене, вместе с экраном, на котором непрерывно шел его послужной список. Они думали, что так смогут заставить его переживать… и они ошиблись. Карима это не волновало. Он пытался найти решение в себе, почему так, почему он не боится, ведь его ждет допрос, его ждет жестокая и долгая пытка. И не потому, что он будет лгать или не договаривать, а потому, что для преступников его уровня таким был регламент дознания. И здесь он оказался на высоте — опасный государственный преступник, не совершивший ни одного отступления от законов и регламента, но позволивший себе быть умнее, чем государство.
29. Допрос № 4
— Непривычно, не правда ли? — молодой следователь с превосходством смотрел на Карима, не скрываясь под деятельным ведением протокола, как предписывали правила ведения допроса. — У нас много времени, чтобы вы, Карим Магомедович, рассказали нам все. Я не буду отступать от утвержденного алгоритма ведения допроса государственных преступников. Уверен, что вы знаете, что