Тасмин - Александр Операй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стук становится громче.
Он идет со стороны спальни Деворы.
Мать любила угловую комнату больше всего. Там всегда было тихо. Шум океана, скрип маяка, невнятный гул города. Все оставалось где-то внизу. Далеко-далеко. На периферии. Тишина освобождает пространство для мысли. Она чуть ли не единственное средство, которое помогало Деворе. Настоящая магия для творческого человека.
Тасмин какое-то время мнется перед дверью в спальню матери.
Она снова маленькая девочка, которая не знает правил игры. Она потерялась. Запуталась в двойных сигналах, которые так часто посылала Девора.
— Ты можешь сказать мне что угодно. Я твоя мать, а ты моя дочь.
— ЗАТКНИСЬ! ГОВОРИ! УБИРАЙСЯ! СТОЙ ЗДЕСЬ!
— Я тебя никогда не наказываю. Это все ты. Это твоя вина. Не считай, что это я тебя наказываю. Не сомневайся в моей любви. Я делаю все ради тебя.
Должна ли Тасмин постучать в дверь?
Спросить разрешения?
Или она может просто войти, как ни в чем не бывало?
Не получит ли девушка оплеуху, не разобьет ли Девора своей дочери рот, ударив кулаком по лицу вместо ладони?
Матери все равно. Она всегда найдет повод. Решение Тасмин не имеет никакого значения. Любой из вариантов будет ошибкой.
Но там.
В комнате.
Нет.
Твоей матери.
Тасмин.
Там кто-то другой.
Двери спальни скрипят.
Долгий, неприятный, стонущий звук.
Створки открываются медленно. Косяк стучит об угол стены. Пыль поднимается в воздух и оседает на пол. Словно пепел. Словно обрывки кожи или бумаги.
Реальность тянется.
Она похожа на фильм ужасов, в конце которого Тасмин ждет чудовище.
В спальне светло.
Даутцен сидит за столом у окна и пишет книгу.
Старая печатная машинка, в которой буква "м" похожа на "п", стучит по пропитанной чернилами ленте, оставляя на белом листе отпечаток мысли. Образ. Картинку. Нечто, пришедшее сюда из другого мира, невидимого для глаз Тасмин.
Каретка с бумагой перемещаются справа налево. Кажется, что "клац-клац-клац" рычагов, шуршание листа и глухие удары пробела будут длится вечно. Но строка заполняется. Букв становится все больше и больше, а затем раздается звонок. Даутцен, едва уловимым движением руки, возвращает каретку обратно.
— Это так пишутся книги?
Девушка пожимает плечами.
Она не оборачивается.
Она говорит:
— Сюжет не имеет никакого значения.
В голосе Даутцен нет эмоций.
Только свист и шипение. Будто по стенам комнаты ползут змеи. Или песок гуляет по краю пустыни, и время от времени он сыплется дальше. В пустоту. В черный цвет за окном спальни Деворы.
— Смысл важнее истории. Ты читала Роберта Макки?
Тасмин не отвечает.
Она даже не смотрит в сторону Даутцен.
Все внимание девушки приковано к листам бумаги, которые валяются на полу. Их здесь сотни. Разорванные, скомканные, исписанные. Ни на что не годные куски рассказа, повести или романа.
Даутцен говорит:
— Прочти, а то скоро стемнеет.
Девушка кивает в окно.
Там движется тьма. Черная жижа падает сквозь пространство и время. Долгий, бесконечный горизонт чертит темную полосу на стыке неба и песка. Мир умирает. Ничто поглощает фантазию. Шелест волн океана заполнил собой все пространство, вытеснил звуки и стал поступью смерти. Шаркающие шаги Гморка в пустом коридоре больницы.
Тасмин поднимает с пола несколько листов рукописи. Она чувствует себя глупо. Буквы скачут перед глазами. Девушка пытается прочитать первый абзац, но, к своему ужасу, натыкается на одни и те же слова. Они подменили весь текст.
Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет. Тьма исчезнет. Ничто пропадет. Из сердца; из города; из этого мира. Ведь скоро наступит рассвет.
4
Машина несется вперед.
Город катится вниз к океану. Он исчезает во тьме. Где-то там внизу. За поворотом дороги. Невидимый для глаз, а значит не существующий. Никогда не бывший здесь. Он остается лишь в воспоминаниях Тасмин. В ее воображении.
Тьма поглощает город.
Его почти нет.
Тысячи лет он держался за песок на берегу океана, а теперь уходит в ничто. Черная жижа течет сквозь дома, улицы, кварталы, фабрики и заводы, торговые центры и плакаты с рекламой.
Ветер приносит запах золы.
Нарастающее ощущение катастрофы.
Тревога, которую не излечить таблетками и разговорами в комнатах с мягкой мебелью. Мысль о собственной смерти. О бессмысленности происходящего при полном отсутствии сюжета. И то, как все закончится. И то, к чему все придет. Разочаровывает. Это всего лишь одно из самых распространенных клише. Змея пожирает свой собственных хвост.
Тасмин едва справляется с внедорожником.
Она жмет на газ, как сумасшедшая.
Машина с трудом входит в затяжной поворот и сворачивает в сторону захолустного поселения на самом краю города.
Поржавевший знак на обочине говорит:
ЕМ ЛЮДЕЙ
Тьма пожирает реальность.
Больше нет ничего, кроме ночи.
Ни один фонарь вдоль дороги не светит. Окна домов превратились в колодцы, на дне которых плещется черная жижа. Здание церкви нависает над поселком словно гигантская туча. Старый парк молчит. Кипарисы исчезли. Растворились в несуществующем небе. Их здесь никогда не было.
Тасмин останавливает внедорожник в самом конце узкой
