Новая Россия в постели - Эдуард Тополь

Судья говорит:

— Хватит острить! У вас есть возражения по существу?

Тот говорит:

— Есть, ваша честь. Согласно процессуальному кодексу, повторная экспертиза назначается только тогда, когда первая проведена неверно или по неверной методике. Поэтому пусть истец докажет, что Институт судебной экспертизы и лучшие урологи страны провели эту экспертизу неправильно. Я с удовольствием послушаю и даже посмотрю наконец их доказательства.

Адвокатша Егоркина говорит:

— Мы меняем основание иска. Дело не в том, как была проведена операция, а в том, что она была вообще не нужна. Хотя врачи понаписали в истории болезни Егоркина, что у него была потеря потенции, но мало ли что они там записывают, чтобы потом проводить свои манипуляции-операции!

Кто их в этот момент проверяет? Они показывали Егоркину свои записи в истории болезни? Там есть его подпись?

И своим напором тоже судью заколебала, судья говорит:

— А вы можете доказать, что у истца до проведения операции не было потери потенции?

Адвокатша говорит:

— Запросто! Прошу вызвать в суд свидетельницу Марию Егоркину, супругу истца.

Ладно, судья вызывает Марию Егоркину. И адвокатша, поскольку это ее свидетель, первой начинает допрос:

— Скажите, гражданка Егоркина, у вас была интимная жизнь с мужем до того, как он лег в больницу?

Та говорит:

— Да, была.

— Как часто?

Егоркина понимает, что ее задача — показать, как ее муж из-за этой проклятой операции потерял свои бойцовские качества, она говорит:

— Ой! Очень часто! Он такой ненасытный был — он меня и утром, и вечером, а иногда еще и днем!

Адвокатша уточняет:

— И так было до самого поступления в больницу?

— Да, конечно! — говорит Егоркина. — До последнего дня!

— А вы знали, зачем он ложится в больницу?

— Он сказал, что идет лечиться от той бородавки. А потом я прихожу его навещать, а он лежит весь такой расстроенный и молчит. Я его спрашиваю: «В чем дело?», а он не отвечает. А его сосед по палате мне говорит: «Ему операцию сделали неудачную, вот он и расстроенный».

Адвокатша говорит:

— Значит, вы даже не знали, что ему собираются делать операцию?

— Конечно, не знала! — Егоркина отвечает. — Если в я знала, я в такого не допустила! Мыслимое ли дело — мужчине в такое место протезы ставить! Это ж не зубы!

Но адвокатше этого мало, она свое гнет:

— А может быть, чтобы ваш муж скрыл от вас, что идет на фаллопротезирование?

— Да вы что! — говорит Егоркина. — Мы четырнадцать лет вместе, он мне всегда все рассказывает. Я в больницу к нему каждый день приходила, еду приносила. Он бы мне обязательно рассказал! Это ж не только его инструмент, это, как говорится, предмет нашего общего пользования!

— Вот видите, ваша честь, — говорит судье адвокатша. — Если бы врачи обсуждали с Егоркиным возможные последствия фаллопротезирования, он бы обязательно рассказал жене, посоветовался бы с ней. Свидетель Егоркина, а как вы узнали, что вашему мужу сделали фаллопротезирование?

— Да очень просто, — та говорит. — Когда он лежал в больнице весь расстроенный, я к нему пристала: «В чем дело?» Ну, он и сказал, что они его взяли на операцию вырезать бородавку, а под наркозом еще и это сделали, протезы туда поставили.

— Ваша честь, — говорит адвокатша. — По закону о здравоохранении больной должен быть информирован о том, что с ним собираются сделать врачи и какие могут быть последствия. А здесь, как вы видите, не было сделано ни того, ни другого. Врачи сделали ему операцию без его ведома и согласия.

И села на место, потому что получила от Егоркиной все что хотела. Теперь наступила очередь усатого задавать вопросы свидетелю. Он встает и говорит:

— Мадам Егоркина, суть этого дела такова, что я буду вынужден задавать вам интимные вопросы, вы не возражаете?

А та уже освоилась в суде, говорит храбро:

— Нет, не возражаю. Задавайте.

Он спрашивает:

— Вы только что сказали, что до операции ваш муж был буквально ненасытный и занимался с вами сексом почти каждый день и утром, и вечером, а иногда еще и днем. Правильно я вас понял?

— Да, правильно.

— И это было до самого дня его поступления в больницу. Правильно?

— Да, правильно.

— А вы не могли бы рассказать нам подробнее, как именно происходили эти половые акты? В каких-то особых позах или стандартным способом?

Тут, конечно, вскакивает адвокатша с протестом: мол, адвокат ответчика не имеет права превращать суд в порнографию.

Судья говорит усатому:

— Объясните причину вашего вопроса.

Тот отвечает:

— Пожалуйста. Все-таки Егоркин сам пришел к врачам, а не они к нему. И пришел он не потому, что у него бородавка на фаллосе, — мало ли где у кого бородавки! У многих женщин есть даже очень милые бородавки на щечках и в других местах, они же не бегут с ними к урологам. Все дело в том, ваша честь, что эта бородавка мешала Егоркину исполнять его супружеские обязанности. И поэтому в истории болезни с его слов записано: «Последние полтора года не может прикоснуться к бородавке Пейрони, она мешает исполнению супружеских обязанностей». А свидетельница утверждает, что он исполнял эти обязанности ежедневно и даже по три раза в день. Вот я и прошу ее рассказать, какие позы они применяли во время половых сношений, чтобы облегчить господину Егоркину боли от прикосновений к его бородавке на фаллосе?

Адвокатша Егоркина снова вскакивает, кричит:

— Мы заявляем протест! Адвокат ответчика глумится над истцом и свидетельницей! Он опять пытается превратить суд в порнографию!

Судья говорит:

— Протест не принимается. Свидетель Егоркина, отвечайте на вопрос.

И та видит, что ей деваться некуда, она ж только что сказала, что он ее и утром, и днем, и вечером, она начинает:

— Да, действительно, эта бородавка нам мешала, но есть такие позы, знаете… Если я упрусь руками в пол, то ему это удобней, и тогда у нас все получалось замечательно.

Но усатый не отстает:

— Что значит — замечательно? Он вас удовлетворял или не удовлетворял?

Та говорит:

— Конечно, удовлетворял! Еще как удовлетворял!

А усатый опять:

— А как он вас удовлетворял? У вас был один оргазм или не один?

Та говорит:

— Конечно, не один!

— А сколько?

Тут адвокатша опять вскакивает:

— Протест! Вопрос не имеет отношения к сути судебного разбирательства!

Судья говорит Егоркиной:

— Можете не отвечать на этот вопрос. Адвокат ответчика, старайтесь держаться ближе к сути дела.

Тот говорит:

— Я стараюсь, ваша честь. Но ближе некуда. Свидетель Егоркина, вы показали, что ваш муж был до операции ненасытный в этом деле. Правильно я вас цитирую?

Та говорит:

— Правильно.

— А ненасытный это сколько? Пять минут? Десять? Одиннадцать?

— Да вы что! — та отвечает. — Он по часу мог!

— По целому часу! Вы не ошибаетесь? Вы засекали время? Егоркина уже злится, говорит с вызовом:

— Да, засекала!

— А больше часа он тоже мог? — спрашивает усатый.

— Мог и больше, — та говорит, — а что? Он у меня физкультурник, не то что некоторые!

Но усатый не отступает, гнет свое:

— И за этот час у вас был, как вы сказали, не один оргазм. А сколько — два?

— Ну да, два! — насмешливо говорит Егоркина и только она хотела продолжить, как опять вскакивает адвокатша:

— Протест! Ваша честь, адвокат ответчика какой-то извращенец, он проявляет нездоровый интерес к моей свидетельнице.

Судья говорит:

— Адвокат ответчика, делаю вам последнее предупреждение. Свидетель Егоркина, можете не отвечать на этот вопрос.

Усатый говорит:

— Ваша честь, вот передо мной копия истории болезни гражданина Егоркина. За два дня до операции ему был сделан тест на уровень потенции. Этот тест подделать нельзя, он зарегистрирован приборами. А приборы показали, что при эрекции у господина Егоркина заполнение фаллоса кровью происходит всего на 45 процентов. Именно поэтому ему было рекомендовано фаллопротезирование. Должен заметить, что снижение мужской потенции наблюдается сейчас во всем мире. Миллионы людей страдают от этой проблемы. Поэтому мой следующий вопрос интересен для всего человечества. Могут ли, ваша честь, истец и его супруга сказать, как им удавалось по часу заниматься сексом и добиваться многочисленных женских оргазмов при эрекции пениса всего на 45 процентов? Поскольку это вопрос общественной значимости, я настаиваю на ответе.

Судья говорит:

— Свидетельница Егоркина, пожалуйста, отвечайте на вопрос.

Та говорит:

— Мы люди темные, мы про проценты ничо не знаем! Мы в Мневниках живем. А только после той операции у него там все так распухло, что он даже в трусах не мог по дому ходить!

Усатый говорит:

— А как распухло? Вы можете показать, до какого размера распухло?

Та говорит:

— Конечно, могу. Вот так все расперло, как мой кулак!