Новая Россия в постели - Эдуард Тополь

Одна дама не нашла себе пары и утешилась мною, кочегаром. Нет, я не буду рассказывать подробности, я хочу сказать о другом. Мне местные ребята, гиды, говорили: они столько раз влюблялись в московских девушек, испытывали такие чувства и потрясения, что устремлялись за ними в Москву. Но приезжали в Москву и — никакого общения, ничего хорошего, все облетает, как мишура после карнавала.

— Грузины в Пицунде тоже поражались, говорили: приезжаем в Москву — не узнает!

— Там, вдали от Москвы, кажется, что это навсегда и навеки. Или ты сама становишься там другой? А возвращаешься домой — и твое привычное «я» тут же побеждает.

— Я всегда влюбляюсь в юношей на курорте. И не в приезжих, а именно в местных. Он и красив, и хорош, и все умеет, и все там знает — все заливы, тропинки, пропасти. Ты перед ним как бы регрессируешь. Там же такие горы, скалы, морские глубины — я теряюсь, я перед ними беспомощна. А он там бог — ну как можно не влюбиться? И начинается сумасшедший роман — пряный, острый, романтичный, под крупными звездами, просто космический! И секс совершенно обалденный, и вообще. А потом он приезжает в Москву и совершенно не вписывается — в этой своей кепке или своими манерами. Провинциальный человек, не знает, как на эскалатор ступить. Был богом, а стал неполноценным. И появляется отвращение, и жалко, что там, на юге, ты, оказывается, жила в каких-то иллюзиях. Нет, они не должны сюда приезжать. Они должны жить на своих планетах, эти маленькие и загорелые курортные принцы.

— Кстати, для них московские приезжающие девушки — тоже богини. Юг — это вообще место и праздник богов. И мы там сами становимся богами. Я приезжаю, как представитель иной цивилизации, и местным девушкам такую лапшу на уши вешаю — у них глаза туманом застит.

— А я не знаю, как назвать мою историю — случайной? курортной? Как-то мы поехали в горы. Небольшой компанией. Ездили там, осматривали красоты, горные водопады, озера. И я захотела влезть на башню. Там были такие боевые башни, с которых кавказцы раньше стреляли друг в друга, а теперь стреляют в наших солдат. Но в тот момент стрельбы еще не было, хотя никто, кроме меня, не решился туда полезть. А я полезла — сначала по каким-то строительным лесам, потом по веревочной лестнице. Залезла на самую верхушку. И я не знаю, как насчет поездов, но когда ты на высоте орлов, а вокруг такие облака и каменные бойницы, то ты действительно оказываешься вне времени. Там такой жуткий страх, такое одиночество! И вдруг появляется еще один человек, туда все-таки залез еще один товарищ из нашей компании. И… короче, этот человек стал моим вторым мужем.

— И все-таки это все спорные случайности! А вот случайность бесспорная. Как-то еду я в машине летом, в воскресенье. А летом по воскресным дням Москва совершенно пустая. И вижу — у метро «Юго-Западная» стоит у афишной тумбы девушка, читает афишу. А я еду по каким-то делам, я совершенно не собирался снимать в тот день девушек. Да еще днем! Я вижу эту девушку краем глаза, проезжаю мимо и вдруг метров через двести нажимаю на тормоз и подаю назад — совершенно неожиданно для самого себя. Смотрю на нее, вижу, что мне нравится ее фигурка, подхожу, не помню уже, что я ей говорю, но через пару минут она у меня в машине, мы едем, берем что-то в магазине, приезжаем в Серебряный бор, гуляем, выпиваем, короче — начинается связь. Короткая, на пару встреч. Но, помню, второе свидание я ей назначил у того же метро и у той же афишной тумбы. Правда, приехал с другой стороны, и мне нужно было перейти к ней через улицу. А там довольно широкий проспект, я подъехал и издали вижу — стоит моя красотка, ждет меня. Но смотрю — возле нее остановился мужчина, заговорил. Я задержался, стал наблюдать. Мужик поговорил с ней и ушел, а буквально через десять секунд — второй тормозит, опять с ней заговаривает. И так — один за другим, там же поток идет от метро, и как только она одна — все, каждый останавливается и кадрит. Я испугался, думаю: идиот, сколько она может тебя ждать, сейчас уведут девушку! И бегом к ней. Правда, она оказалась совершенно ненасытной, я просто не выдержал этой связи. Но что меня в первый раз возле нее остановило? Это же было совершенно случайно. Или от нее какие-то гормоны исходили, на которые все мужики тормозились?

— Я в аптеке работаю и этих прытких мужчин с повышенной частотой случайных связей хорошо знаю. Сначала они так гордо подходят: «Девушка, пять пачек!» А через какое-то время смотришь, а он ждет, когда народу поменьше, и: «Девушка, а сумамед есть?»

— То есть, как ни странно, а мы вернулись к тому, с чего начали, — к лозунгу «Бойтесь случайных связей». Но я по этому поводу вспомнил, что у связистов есть замечательный тост. Они говорят: «За связь без брака!»

Семинар десятый

ЦЕНА ЭРЕКЦИИ

— Сегодня у нас последнее заседание, но мне не хочется превращать его в скучный отчет о проделанной работе. Мы обсудили несколько злободневных тем — иногда поверхностно, иногда с той глубиной погружения в материал, какая возможна в банных условиях. Поскольку переход от коммунизма к капитализму у нас только начался, будущие поколения парящихся нас дополнят. И даже, я думаю, раньше, чем можно предполагать. Потому что на самом деле обсуждение секса сейчас происходит не только в нашей отдельно взятой сауне, но, я не сомневаюсь, почти во всех саунах страны. Правда, там люди, наверно, больше занимаются практикой, чем теорией. Но будем считать, что это у них происходит накопление материала для следующей серии семинаров, на которые нас пригласят в качестве хотя бы гостей. Я же, закругляя наши заседания, хочу рассказать историю, которая вряд ли вызовет дискуссию. Три года назад одна моя юная приятельница, студентка юрфака, подрабатывала в суде секретарем судебного заседания. Работа была непыльная — записывать все, что говорят судья и спорящие стороны. И она справлялась с этим запросто. Но однажды слушалось такое дело, что, по ее словам, хоть стой, хоть падай, — и записывать невмоготу, и не записывать невозможно. Вот это дело — так, как она его рассказывала.

За несколько месяцев до суда некто гражданин Егоркин, преподаватель физкультуры, лет эдак сорока пяти, обратился к врачам по поводу болезни Пейрони. А болезнь Пейрони — это, извините за подробность, когда на мужском детородном органе вырастает такая бляшка типа окостеневшей бородавки. И если дотрагиваться, то очень болезненно, а кроме того, фаллос искривляется, что мешает половым сношениям. И вот, промучившись года полтора, господин Егоркин обратился к докторам. Они его лечили всякими лекарствами и витаминами, но эффект был нулевой. Как потом показывали в суде эксперты, во всем мире нет эффективных методов терапевтического лечения этой болезни. И тогда Егоркин снова пришел в больницу с просьбой: не могу я с этой мозолью на члене исполнять свои мужские желания, вырежьте ее к чертовой бабушке! А врачи говорят: да, мы можем сделать иссечение этого нароста, но давайте сначала проверим, как у вас вообще с потенцией. А у них на этот счет есть всякие методики и тесты — полное или неполное наполнение фаллоса кровью и прочие хитрости. И когда его проверили, то выяснилось, что у него все равно потенция полностью не восстановится. И ему говорят: только иссечение этой бородавки вам не поможет, но у нас на дворе конец двадцатого века, техника на грани фантастики, и есть другие возможности. То есть на Западе уже давно, лет тридцать, а у нас лет восемь делают фаллопротезирование — вставляют в фаллос различные протезы. И нет, мол, в этом ничего аморального и т.п. Правда, западные протезы стоят столько-то, и у нас их все равно нет, а российские дешевле, и у нас они есть. Так что, если хотите, мы вам такой протезик вставим. Он говорит: «Хорошо, я согласен». И ему была сделана операция по удалению бородавки Пейрони и поставлены два протеза с двух сторон его детородного органа. И где-то на седьмой или десятый день после операции, когда все там у Егоркина зажило, он из больницы выписался. Но при этом ему сказали, что еще месяца полтора-два вы не должны жить половой жизнью, заниматься спортом, поднимать тяжести и прочее. Поскольку протезы, мол, должны там окончательно вжиться.

И вот он три недели отсутствовал, а потом приезжает и говорит: что-то у меня там совсем плохо. Предъявляет им прооперированный предмет, и они видят, что действительно, все там припухло, один протез как-то сдвинут и даже кожицу прорвал, торчит наружу. Ему говорят: может, вы нарушили режим? Если хотите, мы можем вынуть этот протез и заменить на новый. Или оставить только один, который уже хорошо вжился. Но Егоркин лезет в бутылку, говорит: «Нет, ну вас к чертовой матери с вашими протезами, на кой, извините, хрен они мне нужны, вытаскивайте оба! И тот и другой!». Ну, хозяин — барин, ему удалили оба протеза. А через некоторое время он, видимо, с кем-то посоветовался и решил, что они с ним нехорошо поступили. И подал на больницу в суд, в его исковом заявлении было сказано так: «В результате врачебных манипуляций я полностью потерял потенцию, в связи с чем понес огромный моральный урон, который выражается в сильнейших физических и нравственных страданиях. Я лишен важной составной части своей жизни и оцениваю причиненный мне вред в 500 миллионов рублей. В соответствии с Законом о защите прав потребителя прошу суд взыскать эти деньги с больницы в мою пользу».