Русский транзит 2 - Вячеслав Барковский

Над ним стоял крепко сбитый человек в легкой куртке и джинсах. В руках он держал здоровенную «пушку». Лица его нельзя было разглядеть в темноте. Паша автоматически потянулся к своему «бульдогу», который покоился в кобуре под мышкой, но крепыш заметил это и, уперев дуло «пушки» в Пашин лоб, при казал сидеть смирно и не шевелиться, иначе ему придется грамм на девять облегчить свой револьвер.

Паша подумал, что дело обстоит совсем не хорошо, поскольку денег у него в карманах не так много, чтобы налетчик мог удовлетвориться ими и посчитать, что его бандитская работа оплачена в должной мере «И на сутенера вроде не похож, думал Паша. У тех повадки другие. Да и зачем сутенеру нападать на меня, когда он потом может мои деньги снять со своей девочки? Значит, это — местный бандит, который решил срубить бабки в одиночку и потом залечь на дно, пока они в мыле тщетно будут искать его по всем „малинам“ областного центра. Наверное, он сидел в ресторане и видел, как я „снимал“ подружку… Ладно, тем хуже для него. Из свидетелей останется только Танечка, а с ней уж я договорюсь».

— Парень, если тебе нужны деньги… — начал Паша Колпинский, осторожно пытаясь подняться с земли.

— Сидеть и руки на затылок! — отрывисто сказал крепыш. Ты же не хочешь, чтобы я тебе вентиляционное отверстие в башке проделал?

— Нет, спасибо. Мне и так хорошо, а то сильно дуть будет, не дай Бог заболею, — сказал Паша, прикидывая расстояние до крепыша. Что ж, пожалуй, стоило рискнуть — заехать ему пяткой под коленку и сломать противника. — Но дай мне хоть на корточки сесть, а то ведь так и почки застудить можно.

— А зачем тебе почки? Может, почки-то тебе уже и не понадобятся! — крепыш довольно зловеще хмыкнул, видимо припомнив что-то веселое из биографии.

— Все может быть, конечно, и тебе, приятель, виднее, но все же я сяду на корточки.

— Ладно, садись, юморист, и доставай ремень из штанов: для порядка надо бы связать тебя.

— Вяжи, конечно… А вы, Танечка, не бойтесь.

Все это время Танечка молчаливо стояла в стороне, как-то по-сиротски пугливо прижавшись к заводской стене.

Паша не торопясь стал вытаскивать из брюк ремень: обстоятельства вынуждали его изменить свой план, поскольку крепыш стоял теперь сзади, приставив холодный ствол к Пашиному уже теряющему свою растительность темени.

Вытащив ремень, он поднял его двумя руками над головой, как бы предлагая крепышу связать их. Крепыш замешкался, видимо, размышляя как ему справиться с этим делом, но потом взял ремень из рук Паши.

— Сиди, не поворачивайся и рук не опускай, — сказал он деловито.

Пока крепыш вязал за его спиною петлей, Паша уже знал, что он будет делать. От сильного нервного напряжения на лбу у него выступил холодный пот, сердце гулко стучало в уши. Спиной, нет, всеми своими нервными окончаниями, вдруг превратившимися в тысячи антенн и локаторов, он ощущал, где сейчас стоит крепыш и что делает. Видеть противника с закрытыми глазами, в полной темноте, чувствовать его спиной — этому учили его когда-то и теперь вот пришло время применить свое умение. «Только бы не промахнуться, — думал он, ощущая неприятный холодок в животе, — а то чего доброго этот молодец со страху выпустит в меня всю обойму».

— Ну, любезный, давай сюда руки. Крепыш накинул на Пашины руки петлю и стал затягивать ее, но поскольку эту операцию он из осторожности проделывал только левой рукой (в правой он держал «пушку»), крепкого узла не могло получиться. Паша не сопротивлялся и изо всех сил пытался продемонстрировать своему противнику полную лояльность.

— Теперь можно встать? — как можно более миролюбиво спросил Паша крепыша.

— Ну что ж, попробуй, — сказал тот нерешительно, отступая на шаг.

Спокойно опустив связанные руки вниз и всей своей спиной красноречиво показывая, что он поднимается, Паша, все еще сидя на корточках, неожиданно выпрямил в колене левую ногу и вдруг резко, словно магнитная стрелка в вихревом магнитном поле, используя в качестве опоры правую ногу, провернулся на триста шестьдесят градусов вокруг собственной оси и сбил крепыша с ног мощной подсечкой. У ничего не ожидавшего противника ноги взмыли выше головы, и он, от неожиданности крикнув, как чайка над бездной, грохнулся плечами и затылком о жесткий грунт дороги, так и не поняв, какая сила оторвала его от земли.

Почувствовав, как пятка закрепощенной ноги угодила противнику в ахиллово сухожилие, Паша понял, что все рассчитал правильно и что его коронный «хвост дракона» прошел. У него теперь имелось несколько мгновений, чтобы развернуться и оценить ситуацию, пока крепыш, оглушенный своим внезапным падением, находился в легком замешательстве.

Паша Колпинский встал, пытаясь высвободить руки из ремня и одновременно оценивая положение крепыша. Крепыш пытался подняться на ноги. Руки его — одна с «пушкой» (удержал-таки!), вторая сжатая в кулак — были уперты в придорожную траву, а голова наклонена вниз: казалось, что он смотрит в землю, не понимая, откуда вдруг взялась перед его носом эта черная бесстрастно шевелящаяся трава.

Легким, но хлестким ударом ноги снизу в подбородок противнику Паша Колпинский опрокинул его навзничь, чтобы уже следующим движением приземлиться ему на грудь своими железными коленями, и если он еще будет дышать после этого, подавить возможное сопротивление ударом локтя в область головы (Паша уже успел высвободить руки из ременной петли). Нацелясь коленями на грудь крепыша, Паша прыгнул, уверенный в том, что теперь надолго «отключит» противника… Но противник каким-то неуловимым образом перекатился в сторону, и Паша больно ударился о жесткую землю. «Надо было сразу грохнуть его!» — пронеслось у него в мозгу, и он тут же почувствовал сильный удар тупым предметом в шею, всего в нескольких миллиметрах от затылка. К счастью, крепыш промахнулся. Уже не раздумывая, весь устремленный на «пушку» противника, которая в любой момент могла выстрелить, и при этом почему-то напрочь забыв о своем «бульдоге», скучающем под мышкой, Паша прыгнул на уже стоящего на ногах крепыша и «выстрелил» ему пяткой в грудь, выдавив из нее жалобный стон. Удар был настолько силен, что крепыша отбросило к ногам взвизгнувшей и отскочившей в сторону Танечки. В два прыжка Паша настиг его и, наступив одной ногой на руку, сжимавшую пистолет, другой нанес удар в голову, но и тут крепыш в самый последний момент каким-то гуттаперчевым образом подставил под удар предплечье, защитив свою челюсть. «А этот паря не так прост, как мне сначала показалось», — уже спокойно подумал Паша, прикинув, что ему, пожалуй, придется повозиться с клиентом еще секунд десять, чтобы привести его в кондицию.

С веселой удалью он нанес повторный удар сидевшему на земле противнику, но теперь уже в область печени: носок кроссовки вошел глубоко под ребра. Крепыш застонал и начал валиться в сторону. Став перед поверженным на одно колено и подняв над головой правую согнутую в локте руку, он попытался нанести ему сокрушительный удар в область переносицы, но поверженный вновь неожиданно ловко поймал удар ладонью… Паша Колпинский уже не на шутку рассердился: этот провинциальный громила с начатками боксерского мастерства начинал раздражать его своей стойкостью. Пожалуй, стоило сейчас же показать ему весь свой боевой арсенал и в конце мясорубки вдобавок слегка сместить ему шейные позвонки, но Паша не любил крови: вид ее не вводил его в раж, не будил в нем саблезубого хищника. Напротив, обычно пустив противнику первую кровь и видя его бедственное состояние, он против воли своей тут же охладевал к поединку и милостиво по отношению к более слабому пытался свести кровопускание к мирному диалогу. Да, он был большой и сильный зверь, но по натуре своей совсем не был тигром, признающим лишь свежатину с кровью, как это могло показаться иным испуганным окружающим после первых его агрессивных выпадов. Поэтому свой относительно миролюбивый нрав ему частенько приходилось скрывать от «товарищей по оружию», которые не прощали проявления слабости и были готовы при первом удобном случае разорвать «миротворца» на куски…

Отбросив ногой «пушку» крепыша в сторону (с голыми руками Паше было все же привычнее), он одной рукой схватил противника за грудки, а вторую по-боксерски сжал в кулак у своего подбородка, выбирая удобный момент и место на лице крепыша, куда следовало нанести последний удар…

Паша, словно чугунное ядро, выпустил свой кулак от подбородка… но крепыш, неожиданно подставляя лоб под летящий кулак, движением своего явно тренированного живота и обеими ногами, упертыми в Пашин торс, перекинул через свою голову взвывшего от боли Пашу — он выбил себе пальцы правой руки! и, тяжело дыша, поднялся, шаря по траве ногами в поисках своей «пушки»…

И только тут вспомнив о своем «бульдоге», Паша потерявшими подвижность пальцами правой руки с грехом пополам вытащил его из кобуры и, переложив в левую руку, навел на крепыша, этого непотопляемого ваньку-встаньку из глухой провинции.