Антихрист - Александр Кашанский

Разрумянившаяся, улыбающаяся Наташа села рядом. Иван внимательно посмотрел на нее.

Внутреннее бешенство, вызванное ощущением беспомощности перед вопросом, который он сам перед собой поставил, разрасталось, пожар захватывал все новые участки Иванова сознания. Он еще мог сдерживать себя, но чувствовал, что еще немного, и он начнет делать что-то такое, что никогда и нигде нельзя делать.

Тут в зал вошли трое в казачьей форме. Зал встретил их с ликованием, видимо, большинство присутствующих было знакомо с пришедшими.

— Ребята, смотрите, какие гости!

Сергей прищурил один глаз и тихо сказал Наташе:

— Ну вот, местные казачки пожаловали. Бравые ребята.

Вошедшие громко разговаривали, смеялись, подмигнули жениху: «Ну что, Мишка, поздравляем. Только помни: „Жениться не упасть, как бы женатому не пропасть“».

По оценке Сергея, двое из них были мужики не опасные. Но один, тот, у кого был лихой, настоящий казацкий чуб, был явно с апломбом. «Он нацепил лампасы и фуражку не просто так, а чтоб права свои выколачивать, — думал Сергей, — как бы он здесь в свои права лишнего не включил».

— Сергей, что, и у нас здесь казаки есть, что ли? — спросила Наташа.

— Где есть русская удаль и широта, там есть и казаки. А она не перевелась еще на Руси, — Сергей усмехнулся.

— Предлагаю тост за молодых, — сказал казак, тот, что был с апломбом. — Наполним бокалы до краев и выпьем, чтоб у них все было… — И он, как бы не найдя слов, потряс в воздухе кулаком. Все выпили, только Иван не выпил.

Опорожнив полный стакан разбавленного спирта и крякнув в кулак, казак искоса оценивающим нагловатым взглядом посмотрел на Ивана. Сергей увидел этот взгляд и сразу все понял. «Что за свадьба без драки… Все ясно, этот х. н. решил, что порядок в зале будет наводить он, — кому сколько пить и кому себя как вести. Он — главный. Надо уводить Ивана и Наташу, и как можно скорее, тем более, что народ уже созрел „для разврата“».

Заиграла музыка, и чубатый — «Ну конечно, черт его дери!» — воскликнул про себя Сергей, — пошел приглашать на танец Наташу. Сергей тут же встал и подал руку Наташе:

— Наташа, пойдем танцевать.

Наташа удивилась так, что даже не смогла этого скрыть. Сергей пригласил ее танцевать первый раз в жизни. Только она поднялась, подошел казак и сказал:

— Пойдем танцевать, красавица.

Сергей, чуть подавшись вперед и глядя на подошедшего снизу вверх, улыбнулся и сказал:

— Дама уже приглашена.

— Кем? — сделав наглую улыбку, спросил казак.

Тут поднялся Иван и каким-то тихим, не своим голосом сказал:

— Мной.

— А это не ты ли не желаешь здоровья молодым? — сквозь зубы выдавил из себя чубатый. — Фраер поганый.

У Ивана поперек лба пролегла глубокая борозда, жилы на шее надулись, лицо страшно побледнело. Наташа, увидев это, бросилась Ивану на грудь, а Сергей рванул за Мишей. Он схватил его за руку и буквально выволок из круга танцующих.

— Уводим Ивана, Михаил, иначе будет поздно.

Миша быстро сообразил, что надо нейтрализовать казака. Он схватил его за руку и торопливо крикнул:

— Петро, ты мне позарез нужен, пошли скорее!

Тот отмахнулся от Миши, давая понять, что хочет очень хочет восстановить справедливость, то есть набить Ивану морду. Но тут подбежала и невеста. Пришлось остановиться.

— Ладно, — прошипел рассвирепевший казак, — еще поговорим попозже.

— Миша, куда можно выйти? — спросила Наташа.

— Наверху в гостинице на всех заказаны номера.

— Пошли, Иван, — прошептала она и повела Ивана за руку.

Иван шел за ней, как автомат. Сергей шел следом за ними, то и дело оглядываясь.

Миша отвел всех в двухспальный номер. Наташа сказала:

— Хорошо, здесь и будем ночевать мы с Иваном.

Только Миша вышел, Иван вдруг часто задышал, закрыл глаза, сжал зубы, с его уст вырвался какой-то странный стон. Он повалился на кровать лицом вниз. Сначала он резко вытянулся во весь свой рост, ударив ногами о спинку кровати, потом сжал голову руками, поджал колени и застонал. Наташа хотела подойти к нему, но Сергей схватил ее за руку и тихо сказал:

— Не трогай его, Наташа. Не надо. Ты ему сейчас ничем не сможешь помочь.

— Что с ним, Сережа? — спросила Наташа испуганным шепотом.

— Не знаю, но я думаю, мы бессильны ему помочь.

7

Когда Иван услышал, что Наташу приглашают танцевать и увидел того, кто ее приглашает, точнее, его наглые, горящие вызовом глаза, он почувствовал, что сил, чтобы держать себя в руках, не осталось.

Иван уже ничего не соображал и ничего не ощущал, кроме ярости. Лица окружавших его людей, казалось, колыхались в раскаленном воздухе, и от всех исходила угроза. Если бы не Наташа, драка была бы неизбежна. Иван видел каким-то сумеречным, боковым зрением, что его привели в гостиничный номер. Он лежал, уткнувшись лицом в одеяло. Сознание понемногу возвращалось к нему. «Что это владеет мной? Я ведь — страшный человек. Если у меня будет власть, какая это будет власть? Лийил владеет образами. Может быть, в них ответ на мой вопрос?» Иван чувствовал, что вспышка ярости еще далеко не прошла и что если он не прибегнет к испытанному уже средству, то может натворить все что угодно. «Лийил. Какие образы живут в моем подсознании? Где их выражение? Чего я на самом деле хочу? Лийил».

Иван обнаружил себя лежащим на песке. Песок был утрамбован, на нем были видны следы человеческих ног. Все это Иван понял за одно мгновение. Он быстро приподнял голову и увидел, что лежит на арене цирка, вокруг него были люди: мужчины, женщины, подростки, одетые в одежду, какую, как сообразил Иван, носили в Риме. У людей были искаженные ужасом лица. «Я на арене амфитеатра, — понял Иван. — Зачем он меня сюда забросил? Не было такого уговора!» Внутреннее состояние Ивана — бешенство, граничащее с безумием, не изменилось. Иван вскочил на ноги, оттолкнул налетевшего на него мужчину, да так, что тот упал и чуть не свернул себе шею. И тут Иван понял, в чем дело. На арене были не только люди, но и тигр, который, припав к земле и колотя по ней хвостом, полз к людям, готовясь к прыжку. Толпа, издав вопль ужаса, отшатнулась в противоположную сторону, люди бежали, толкаясь, сбивая друг друга с ног и топча упавших. Иван отскочил в сторону, чтобы его не затоптали, и впервые осмотрелся по сторонам. Он был на арене римского амфитеатра. Арена была не очень велика и мест, где могли сидеть зрители, было немного, видимо, эта арена не предназначалась для народных зрелищ. «Это дворцовая арена. Ничего не понимаю! Зачем?» — только и успел подумать Иван. Он повернул голову и увидел, что тигр остановился и тоже смотрит в его сторону. Иван медленно развернулся лицом к зверю. Тигр разинул красную, кровавую пасть и зарычал. Все мышцы Ивана напряглись, сухожилия, сдерживая это напряжение, сделались как натянутые канаты. Иван улыбнулся, показав зубы, и тоже тихо зарычал, не передразнивая тигра, а потому, что именно так ему хотелось выразить свою готовность к бою. Солнце стояло высоко и слепило Ивана. «Невыгодное положение, надо встать так, чтобы оно слепило тигра». Иван стал поворачиваться на арене боком к солнцу, делая шаги в сторону и ни на мгновение не отводя глаз от тигра. Тигр понял замысел Ивана и, сделав один прыжок, занял такую позицию, что Иван более не мог двигаться по арене: он бы подставил тигру бок. Теперь они стояли совсем недалеко друг от друга. Иван смотрел в глаза тигру, и тигр, тихо рыча и показывая огромные клыки, смотрел в глаза Ивану. Тот и другой старались по выражению глаз определить момент броска. Тигр понял, что этот человек не боится его, это его удивило, но не значило для тигра ровным счетом ничего, бой был все равно неизбежен. Застывший, отражающий ослепительное солнце взгляд желтых звериных глаз сосредоточился в узких черных щелях зрачков. Из этих щелей-бойниц готовилась выстрелить смерть. Тигр занял позицию для броска, подобрал под себя лапы и мерно бил хвостом по арене, поднимая песчаную пыль. «Черт возьми, как он красив, этот зверь», — подумал Иван. Сердце Ивана билось, как тяжелый молот, виски сдавило будто обручем. «Уж не страх ли это так действует, будто мозги выдавливает». Тигр почему-то медлил. На трибунах громко кричали, тем временем люди, что были на арене, сгрудилась в углу арены, как стадо овец. Но Иван ничего этого не видел и не слышал. Он смотрел в глаза тигру, а тот не отводил взгляд. Ивану стало легче: ощущение безысходного бешенства сменилось радостным чувством, что он опять стал хозяином самому себе. Тигр бросился вперед, раскинув свои мощные лапы, готовый сделать молниеносный удар, который должен превратить этого человека в сплошную кровавую рану. Иван тоже бросился вперед, позже на долю мгновения. Со стороны показалось, что они это сделали одновременно. Иван сделал потрясающий прыжок, вытянув руки вперед, будто прыгал с трамплина в воду. Он старался, чтобы его тело при прыжке не попало в зону, в которой тигр мог его ударить своими огромными когтистыми лапами. И это ему удалось. Он прыгнул выше тигра и ударился ладонями рук о его голову, удар был такой, что Ивану чуть не вывернуло руки. Тело Ивана сделало поворот, и он оказался лежащим на арене рядом с тигром. Это продолжалось только мгновение, но за это мгновение Иван успел обнять тигра за шею обеими руками. Иван прижался к тигру всем своим телом и ощутил, как мягка тигриная шерсть. Тигр понял, что он промахнулся еще в полете, он взмахнул обеими лапами, пытаясь достать врага, но безуспешно. Приземлившись, тигр тут отчаянно подпрыгнул, потом повалился набок, выгнулся, стараясь стряхнуть с себя противника, потом начал отчаянно бить задними лапами и вдруг вытянулся на песке и замер. Иван, собрав все силы, сжал шею тигра и рванул его голову назад, усилие было такое, что Иван, как ему показалось, потерял сознание от напряжения, он чуть не вырвал свое плечо — так было больно. Иван, очевидно, сломал тигру шею, и тот умер сразу, так и не поняв, как его смог убить один из людей, которых он уже успел множество разорвать на этой арене.