Как рассказывать истории. Простая технология сторителлинга на сцене, работе и в кругу друзей - Мэттью Дикс

Когда мне был 21 год, меня подвергли допросу, арестовали, посадили в изолятор, а затем судили за преступление, которого я не совершал.

В тот же год мне угрожали, приставив к виску дуло пистолета и требуя открыть сейф в потайной комнате McDonald's.

Когда мне было 36, аноним (или их было несколько?), прочитав записи в моем блоге за 10 лет и вырвав из контекста провокационные на первый взгляд комментарии, сфабриковал досье на 37 страницах, пытаясь доказать, что я не имею права обучать детей, и сравнивая меня с убийцей Виргинского политехнического института. Копии досье разослали в мэрию, городской совет, педсовет, а также семьям более 300 учеников моего округа, требуя моего немедленного увольнения, а также увольнения моей жены и директора, угрожая в противном случае передать материалы прессе.

Со стороны эти истории кажутся невероятными (вернее, невероятно несчастливыми), но к выступлению с каждой из них я очень долго шел. Ведь в конечном счете ни одна из них на самом деле не повествует о том, о чем может показаться на первый взгляд.

История об укусе пчелы на самом деле – о смерти моей матери и о моей надежде на то, что связь между нами не потеряна, пусть даже ее больше и нет в живых.

История о том, как меня вынесли из огня, на самом деле – о самом громком в моей жизни примере, когда я услышал «Я же тебе говорил!».

История об аресте – это история моей борьбы с верой и внезапной мольбой Всевышнему. А угодив за решетку, я пропустил второе свидание с девушкой, которая мне очень нравилась.

История об ограблении на самом деле повествует о моем постоянном, непрекращающемся экзистенциальном кризисе и его влиянии на отношения с моими же детьми.

История о попытке разрушить мою репутацию и добиться моего увольнения – на самом деле о силе анонимного шантажа и еще большей силе общественной поддержки.

А история об аварии и клинической смерти – как, я уверен, вы уже догадались, на самом деле вовсе не об этом. Я получил сотни писем от людей со всей страны – все об истории, которую The Moth уже не раз ставил в рамках своего The Moth Radio Hour. И никто еще не писал: «Мне так нравится история об аварии, в которую вы попали» или «Обожаю историю о вашей клинической смерти». Нет, они всегда говорят: «Мне понравилась история про реанимацию» или «Эпизод о том, как в приемный покой пришли ваши друзья».

В моей истории я умираю, однако это мимолетное соприкосновение со смертью не является ни самым важным, ни самым интересным во всем этом происшествии. К концу выступления о нем почти что забывают. Авария – просто инструмент, необходимый мне, чтобы слушатели «оказались» вместе со мной в реанимационной. Точно так же, как и проколотая шина в истории «Как я украл пожертвования». Это то, что переносит меня туда, где история происходит на самом деле.

Теперь, зная, как устроены истории, вы наверняка уже поняли, что «Сейчас будет больно» и не могла бы быть о моей клинической смерти – ведь, по сути, я ничего такого не испытывал. Просто закрыл глаза на обочине дороги, потому что шел снег, и спустя некоторое время потерял сознание и умер. Но я ведь понятия не имел, что сейчас перестану дышать или что сердце остановится. Разве можно пережить пятисекундный момент трансформации или осознания, если сам не знаешь, что он уже с тобой происходит?

То же самое случилось и пятью годами ранее, когда я перестал дышать, а мое сердце остановилось в гостиной моего дома – после укуса пчелы. Я закрыл глаза, провалился в небытие и умер – но ведь сам я не видел, как это происходило. А даже если бы и видел, то все равно не смог бы сложить связную историю о своей клинической смерти, потому что тема смерти не может быть точкой соприкосновения с аудиторией. Большинство из нас никогда ничего подобного не испытывали, никогда не приходили в сознание посреди процедуры искусственного дыхания.

В том-то и состоит секрет больших историй: они не могут быть о чем-то грандиозном. Наоборот: нужно найти в глобальном событии что-то маленькое и простое – то, что близко и понятно каждому. Найти тот момент, с которым любой сможет соотнести собственный опыт.

Историю о человеке, который учится любить детей среди плотоядных динозавров, чтобы завоевать сердце любимой женщины.

Или историю об ученом, обретающем веру в высшую силу среди нацистов, ядовитых змей и гигантских валунов.

И пусть даже вы никогда не поймете, каково это – когда пробиваешь головой лобовое стекло, но ведь наверняка вас хоть раз в жизни разочаровывали или игнорировали близкие люди. Или забывали о вас – вот как обо мне в той операционной.

Наверняка вы понимаете, каково это – оказаться совсем одному в трудную минуту.

Наверняка вы хоть раз в жизни боялись больницы и предстоящей операции.

Наверняка вы знаете, каково это – когда тебя буквально собирают по кусочкам и спасают, причем те, от кого меньше всего этого ждешь, в самый неожиданный момент.

Моя история – не об аварии и не о клинической смерти. Она – о друзьях, заменивших мне семью в тот момент, когда мне это было больше всего нужно. Вот и все.

Когда я рассказываю «Сейчас будет больно» в театрах и на семинарах или даже за столом в кругу друзей, слушатели почти всегда плачут – но еще никто и никогда не плакал в тот момент, когда я описывал аварию. При всей чудовищности и ужасе этого столкновения никто не пролил ни слезинки, когда я рассказывал о боли и страданиях, которые пережил. Да, они морщатся, ахают, жалостливо качают головой – но никаких слез.

Но, конечно, они плачут в тот момент, когда за дверями операционной собираются мои друзья и когда эти двери распахиваются и друзья врываются в палату, подбадривают меня. Я и сам едва сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться.

Сказать по правде, даже сейчас, когда я пишу эти строки, в глазах у меня слезы.

Простые и понятные моменты внутри больших – вот что нужно, чтобы большая история состоялась.

Большие истории необязательно должны содержать столько же страданий, смерти и драмы, как у меня. Надеюсь, в вашем случае будет иначе. Помните: мои друзья считают, что жизнь у меня была хуже не придумаешь. Конечно, это не так, но надеюсь, в вашей жизни было