Лимеренция - Х. К. Долорес

является чем-то вроде игристого сидра, его глаза блестят. — Хорошенькая маленькая куколка, которой я могу похвастаться… и только я могу прикоснуться. — В его словах слышится что — то жадное и собственническое — и это посылает неожиданный прилив тепла прямо сквозь меня.

Мне бы это не понравилось.

Я делаю глоток своего напитка, чтобы скрыть жар, который мог распространиться на мое лицо, и морщу нос от горького послевкусия.

— Ладно, это не яблочный сидр.

Он пожимает плечами.

— Конечно, нет. Кто-то всегда подкупает поставщиков провизии, чтобы они заменили любую безалкогольную смесь соков, которую они должны подавать, на шампанское.

— Дин Робинс еще не в курсе? — Человек, о котором идет речь, просматривает сет-лист со струнным квартетом, расположившимся в одном из дальних углов.

— О, он знает, но пока к утру понедельника в его офис доставят хороший винтаж, он не скажет ни слова.

Я делаю еще несколько глотков своего напитка. Он обжигает, но приятное тепло, разливающееся в моем животе, с лихвой компенсирует это.

Определенно лучше, чем "Буш Лайтс", которые Рик обычно хранил в морозилке.

— Ты тоже сегодня очень хорошо выглядишь, — внезапно выпаливаю я. — Не помню, говорила ли я это раньше.

Он приподнимает бровь.

— Я имею в виду, не ужасно. — Я виню алкоголь. — Ты выглядишь… не ужасно.

Больше похоже на противоположность ужасному.

Его темные кудри были убраны со лба и соответствующим образом уложены, черный костюм сидел на нем безупречно. По традиции, он носит красную бутоньерку, соответствующую тематике сегодняшнего вечера, но стандартную розу он заменил чем-то другим.

Мак.

Веселая улыбка играет на его губах.

— Я рад, что ты так думаешь.

Щеки порозовели, я перевожу взгляд обратно на танец, прежде чем сказать что-нибудь еще, что могло бы быть подогрето алкоголем, бегущим по моим венам.

Очевидно, что для проведения сегодняшнего вечера не было потрачено никаких средств. Я была в Гримальди — холле — подаренном да, теми Гримальди — всего один раз, и это было во время школьной экскурсии на первом курсе.

Даже тогда, когда в нем не было ничего, кроме солнечного света, проникающего через большие окна, мне казалось, что я случайно попала в чью-то чужую сказку.

Сегодня это похоже на мою сказку.

Холл такой же большой, как спортивный зал, хотя в нем дерево заменено на мрамор, а трибуны — на винтовую лестницу. Несколько хрустальных люстр наполняют пространство теплом, лучи заходящего солнца видны сквозь массивные арочные окна зала.

Красные розы украшают перила, портьеры и занимают центральное место на столе, но по-настоящему центральное место сегодня вечером занимаем мы.

За нами следили с того самого момента, как мы переступили порог.

Я боялась этого момента, прилива самосознания, который последует за их испытующими взглядами, но он так и не наступил.

Если уж на то пошло, это как будто я выпила пузырек храброй жидкости, который подействовал в тот момент, когда я обнаружила Адриана, ожидающего меня у подножия лестницы, потому что я хочу, чтобы они смотрели.

Я делаю еще глоток шампанского, мой взгляд останавливается на особом, безошибочно узнаваемом лице в другом конце зала, и часть моей новообретенной уверенности тает.

Софи стоит рядом со своим кавалером, выглядя просто потрясающе красивой, потому что конечно, так оно и есть. На ком-нибудь другом ее малиновое платье с коротким вырезом могло бы показаться бесформенным, но свободный атлас, ниспадающий к ее ногам, только подчеркивает, насколько она миниатюрна.

Она убрала волосы в элегантную прическу, которая подчеркивает ее тонкие черты, особенно зеленые глаза, которые в данный момент горят ревностью.

Я слишком хорошо знаю это выражение, чтобы спутать его с чем-то другим.

Она смотрит не на меня или Адриана, а на пространство между нами — прямо туда, где моя рука переплетается с его.

Мой рот кривится, и я отвожу взгляд, прежде чем она поймает мой взгляд.

Из всех ревнивых взглядов, которые мы, вероятно, получим сегодня вечером, я уже знаю, что горькая зависть Софи самая сладкая на вкус.

— Не хочешь потанцевать? — Низкий голос Адриана внезапно наполняет мое ухо.

Заиграла новая песня, милая и медленная, и я произвожу на него свое лучшее впечатление оленя в свете фар.

— О нет, я не могу…

Он уже тянет меня к массе раскачивающихся тел, прежде чем я успеваю должным образом запротестовать.

— Нет, Адриан… — Его рука обнимает меня за талию… — Я не умею танцевать. — Я бросаю панический взгляд на другие танцующие пары, но ни одна из них, похоже, не шарит ногами так, как собираюсь это сделать я.

Адриан выглядит совершенно беззаботным, когда кладет мою руку себе на плечо, перекладывая меня, как куклу, которой он, похоже, меня считает.

— Ты мне доверяешь?

Я моргаю, глядя на него.

— Это вопрос с подвохом?

Он не отвечает, но кружит меня так быстро, что у меня кружится голова. Музыка усиливается.

— Адриан…

Он хватает меня.

Я цепляюсь за него изо всех сил, боясь, что он меня уронит — потому что он может — но он просто наклоняется ближе, мягко улыбаясь.

— Видишь? Не из-за чего нервничать.

Его слова немного снимают напряжение с моего тела, и я неохотно расслабляюсь.

К счастью, мне удается не выставлять себя дурой во время всех падений, вращений и работы ногами, хотя это имеет гораздо большее отношение к Адриану, чем ко мне. Он непринужденно грациозен, каким-то образом способный заставить каждую мою оплошность казаться преднамеренной.

— Где ты научился так танцевать? — Спрашиваю я, надеясь, что разговор даст мне возможность сосредоточиться на чем-то другом, кроме того, сколько раз я топтала его итальянские мокасины.

— Моя мама записала меня на занятия, как только я научился ходить, — отвечает он и указывает на кружащиеся вокруг нас пары. — Как видишь… ничего необычного. Слишком много социальных функций в детстве.

Я киваю.

— Думаю, это окупилось.

Его глаза встречаются с моими, мягкая улыбка все еще играет на его губах.

— Думаю, да.

Сегодня вечером воздух стал более светлым. Адриан другой. Менее пугающий. Меньше похож на опасного социопата, которого я узнала. Больше похож на нормального подростка.

Нормальный.

В последнее время я не могу употреблять это слово.

Но вот я здесь — нормальная девочка, которая проводит обычный вечер на обычных школьных танцах с очень нормальным парнем. Может быть, вселенная бросает мне кость. Один нормальный опыт в средней школе, чтобы компенсировать всю жизнь, полную тусклых впечатлений.

К тому времени, как мы танцуем еще две песни, у меня немного кружится голова от всех этих вращений, а полбокала шампанского все еще разливается по моей крови, поэтому я отстраняюсь