Лимеренция - Х. К. Долорес

— Ты тоже.

— Ты действительно хорошо выглядишь, — говорю я, но быстро добавляю: — С Милли. Вы, ребята, действительно хорошо смотритесь вместе.

Он поправляет галстук абрикосового цвета.

— Спасибо. Ее кавалер отказался в последнюю секунду, но она быстро сообразила. Подобрала все, чтобы мы подходили друг другу. Хотя не уверен, что цвет идет мне на пользу.

Я качаю головой.

— Нет, это действительно выглядит…

Не говори "мило". Или "хорошо".

— … великолепно. Подчеркивает твои глаза, — заканчиваю я.

Он натягивает улыбку.

— Спасибо.

Неловкое молчание затягивает пространство между нами, и я тереблю ножку своего пустого бокала для шампанского.

— Так, э-э, насчет твоей розы…

Он яростно качает головой.

— Тебе не нужно ничего объяснять. Я пришел сюда не за этим, и, честно говоря, я видел, что происходило во время подготовки к поступлению в колледж. Предложение Адриана ошеломило меня. Никаких объяснений не требуется.

Почему-то нежные заверения Фрэдди заставляют меня чувствовать себя еще хуже.

Я проглатываю комок, образовавшийся в горле.

— Твое предложение тоже было действительно приятным. Просто…

У тебя на самом деле не было ни единого шанса в тот момент, когда Адриан решил, что я ему интересна.

Он отмахивается от меня.

— У вас с Адрианом что-то есть. Я понимаю. Как я уже сказал: никаких объяснений не требуется.

Я тоже не уверена, что у меня есть хоть какие-то шансы.

— В любом случае… — Фрэдди нащупывает что-то в заднем кармане. — Вообще-то я пришел сюда, чтобы отдать тебе это. — Он вытаскивает дорожную сумку.

У меня перехватывает дыхание.

— Ты выиграл?

Он пожимает плечами.

— Да. Я не собирался участвовать в торгах, но увидел, как ты смотришь на это.

— Тебе не нужно было этого делать, — говорю я. — Я знаю, что это было дорого. — Теперь я чувствую себя виноватой из-за того, что не могу вспомнить, насколько дорого.

— Не-а. Мои родители выделили мне деньги на аукцион, и больше ничто не привлекло моего внимания. Я подумывал предложить цену за эту бутылку вина, но профессор Айала, похоже, был готов отстранить меня от торгов.

Я киваю.

— Вероятно, это лучший выбор.

Он протягивает руку.

— Вот. Она твоя.

— Ты уверен? — У меня руки чешутся схватить сумку, но я сдерживаю порыв.

Он ободряюще кивает.

— Определенно. Я не думаю, что она подходит мне.

Я забираю сумку у него из рук, румянец, не имеющий ничего общего с алкоголем, заливает мои щеки.

— Спасибо, Фрэдди. Это действительно мило.

Все его лицо светлеет, и меня осеняет внезапная мысль: если кто-то здесь сегодня вечером и подходит на роль Прекрасного принца, то это, вероятно, Фрэдди. Привлекательный. Вдумчивый. Он легко подошел бы на роль исполнителя главной роли в чьем-нибудь сладком, приторном сказочном романе.

Он потирает затылок, внезапно смущаясь.

— Знаешь, если ты действительно хочешь поблагодарить меня, то могла бы потанцевать со мной.

Мои глаза расширяются, и я открываю рот, чтобы ответить, но кто-то другой опережает меня.

— О, разве это не прелесть?

Голос Адриана подобен холодной воде, стекающей по моему позвоночнику — или, может быть, это холодная рука, которой он обнимает меня за талию. Другой рукой он касается кожи сумки.

— Тебе следовало попросить меня, милая. Я бы купил тебе все, что ты захочешь.

— О, ну, аукцион уже закончился, — отвечает Фрэдди, приподнимая густую бровь. — И тебя здесь не было.

— Нет, я полагаю, что нет. — Адриан спокоен и взвешен. Только сжимающаяся рука на моей талии выдает его недовольство.

Фрэдди улыбается, и Адриан улыбается, и я улыбаюсь — но такое чувство, что меня облепили липучими игрушками бросили на ринг с золотистым ретривером и разъяренной пантерой.

Один из нас пребывает в блаженном неведении об опасности, и это не я.

Адриан переводит взгляд на меня.

— Тебе придется простить меня. Клянусь, я пытался сбежать — несколько раз, — но декан Робинс был полон решимости рассказать мне все о вкладе семьи Эллис в благотворительный вечер этого года.

Мои брови хмурятся.

— Твоя семья внесла свой вклад вне аукциона?

Только когда взгляд Адриана скользит к Фрэдди, я понимаю, что его объяснение предназначалось не мне.

— Конечно. Мне удалось уговорить отца на два миллиона.

Уверенность Фрэдди колеблется.

Ему не выиграть это перетягивание каната.

— Адриан, — говорю я нетерпеливо. Слишком нетерпеливо. — Думаю, музыка скоро заиграет снова. Потанцуешь со мной? — Для пущей убедительности я кладу свою руку поверх его — той, что держит сумку.

Его мрачный взгляд останавливается на мне.

— Конечно, милая.

Тихий вздох облегчения вырывается у меня, когда мы возвращаемся на танцпол.

Кризис предотвращен.

— Поппи! — Зовет Фрэдди. — Я забыл тебе сказать. Ты сегодня великолепна!

Я даже не успеваю открыть рот, как Адриан разворачивается, и его кулак с тошнотворным хрустом врезается в лицо Фрэдди.

Глава двадцать третья

Три секунды. Это все, что нужно.

Адриан прижимается ко мне, а потом его нет — он вдавливает Фрэдди в мраморный пол.

— Черт! — Кричу я.

Кто-то кричит.

Некоторые из команды пловцов прорываются вперед, выглядя неуверенными, должны ли они помогать своему капитану или останавливать его.

Трое или четверо игроков в лакросс набрасываются на Адриана, и требуется как минимум две попытки и их объединенная грубая сила, чтобы оторвать его от Фрэдди.

Адриан отшатывается назад с дикими глазами, как раз в тот момент, когда дин Робинс кричит:

— Что здесь происходит? Кто дерется?

И то мгновение, которое требуется Дину Робинсу, чтобы пробиться сквозь толпу, — это все, что нужно Адриану, чтобы собраться с силами и вернуть на место эту тщательно подобранную человеческую маску.

— Это моя вина, Дин, — говорит Адриан, поднимая руки в знак капитуляции, как будто костяшки его пальцев не забрызганы кровью.

Кровью Фрэдди.

Я бросаю взгляд на игрока в лакросс и съеживаюсь. Из его носа хлещет кровь, глаза распухли и закрыты — масштабы повреждений, которые Адриан смог нанести за три секунды, сбивают с толку.

Если бы они были одни, если бы Адриану дали еще десять секунд без помех…

От этого у меня сводит живот.

Его приятели по лакроссу опускаются на колени рядом с ним. Я знаю, что лучше не присоединяться к ним. На самом деле, единственное, что я хочу сделать прямо сейчас, это раствориться в стенах, пока Адриан отвлекается на Дина Робинса, а Фрэдди получает медицинскую помощь.

— Адриан, — декан Робинс вкладывает в это имя столько разочарования, сколько я когда-либо слышал. — Ты не хочешь рассказать мне, что только что произошло?

Фрэдди издает ответный стон, и декан Робинс быстро поворачивается.

— Кто-нибудь, позовите доктора Питерсона. Прямо сейчас.

— Он в отпуске, — говорит кто-то.

— Тогда вызовите дежурную медсестру! —