Глаза Авроры - Дарья Норок

боль в желудке, умываешься из-за того, что так было всегда. Мышечная память сама делает за тебя большую часть работы, поэтому иногда бывает непонятно, как ты вообще очутился на работе или дома. Иногда наваливается такая усталость, что невозможно двинуться с места. И ты сидишь часами, глядя в одну точку и совсем не ощущая время. — Я ухмыльнулся. — И о вкусной еде в пафосном ресторане мысль даже не возникает.

— Я вас понял, молодой человек! — нетерпеливо перебил он меня. — Так при чем тут депрессия?

— Все вроде бы проще простого! — со злостью произнес я. — Его выпнули из этого состояния. Он до поцелуя не ощущал абсолютно ничего. Аврора вдохнула в него жизнь, — очередной раз больно кольнуло в сердце. Воспоминание о том, что из депрессии меня вывела не Аврора, а наркотик, неприятно отозвалось в груди. Это была наша первая встреча с ним. — А ударом в морду его вернули к нормальной жизни. Он проснулся от долгого сна. Даже если бы его пинали толпой, то и после этого он почувствовал, что снова умеет дышать и мечтать.

Я заметил, что большая часть людей уставилась на меня с сочувствием и удивлением. Режиссер пристально всматривался в меня пару секунд, а затем сказал: «Отлично! Тогда вы будете помогать мне!»

— Что? Каким образом? Я не собирался участвовать в этом! Достаточно того, что я написал эту чушь.

Режиссер ухмыльнулся, не глядя на меня, и сел на свой трон. Подбежала девушка и протянула ему стакан с кофе.

— Вот, месье Морель.

Он взял стаканчик и отпил из него. Сморщив лицо, режиссер поманил пальцем девушку, которая только что принесла ему кофе и уже успела отойти. Он отдал ей стаканчик и спокойно сказал: «Ты уволена». Оторопев, девушка встала как вкопанная, глядя на него. Тот махнул на нее рукой, давая понять, чтобы она ушла и не стояла над душой.

— Я понимаю, что вам не нравится писать по заказу, — обратился он ко мне. — Мне тоже не нравится снимать это дерьмо. — Мне словно пощечину влепили. Его резкие слова отрезвили меня. — Но я же не жалуюсь!

— Да и я не жалуюсь. Просто с меня и так достаточно.

Я увидел, как девушка на ходу зашвырнула стакан с кофе в мусорное ведро. По всему помещению прокатилось эхо. Морель словно и не заметил этого.

— Это же и в ваших интересах! Нам нужно сделать так, чтобы первая работа понравилась зрителю. Тогда будет заказ и на вторую часть. От вас не требуется писать шедевр, просто любовную историю на потеху среднестатистической домохозяйки. Не слишком замудренную, больше простоты!

Вот, оказывается, какая моя жизнь — все мои чувства были потехой для людишек среднего класса.

— Так, а я тут причем? Я итак упростил все, что только можно!

— Это вам так кажется. Если бы не сжатые сроки, то я бы попросил вас переписать сценарий. Но, увы, время поджимает. Я же не прошу вас делать за меня всю работу. Просто иногда будете объяснять актерам, что да как делать. А то эти безголовые иногда не понимают простейших вещей. — Он мельком взглянул на второго Гелиоса. Тот сразу покраснел. А я с трудом сдержался, чтобы не сказать про то, что режиссер сам должен понимать эти простейшие вещи. — А позже мы вместе будем вычеркивать все лишнее. Вам, к тому же, это зачтется плюсиком в резюме.

Я прекрасно понимал, что Морель хочет переложить часть своей работы, а может, и ответственности, на меня. Он был либо слишком ленив, либо тщеславен. Возможно, работа над таким дешевым фильмом задевала его самолюбие, и он хотел таким образом отгородить себя от этого позорища.

Я посмотрел на Рейчел, которая сияла от счастья. Она кивала мне.

«А что, собственно, мне терять?»

Потерев лоб, я выдохнул и коротко ответил: «Ладно».

С того самого момента я стал личным помощником Мореля. Съемки начинались с раннего утра и заканчивались поздним вечером. Как-то так получилось, что Рейчел начала жить у меня. Наш роман, если его так можно назвать, закрутился сам собой. Она взяла инициативу на себя, а я и не отпирался. Мне было все равно: с ней или без нее. Без Авроры я потерял интерес к жизни. Но хуже всего было то, что я не смог прийти на ее похороны. Не нужно было даже гадать о том, стоит ли мне там появляться или нет. Было итак ясно, что все друзья и родственники Авроры разорвут меня в клочья, если увидят рядом с ее гробом. Так что моим наказанием стало еще и то, что я не увидел в последний раз ее лица.

Рейчел не давала мне ни минуты для того, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Я никак не мог оплакать свою новообретенную и так быстро потерянную любовь. Стоило мне погрузиться в себя, как тут же возникала она. Рейчел бесцеремонно вырывала меня из апатии и прострации, что жутко бесило. Я не хотел выбираться из своего болота, а хотел полностью погрузиться в него и утонуть… Но меня подгоняли пинками, заставляя жить и работать.

— Как мне стоит играть опьянение? — в очередной раз вытащила меня Рейчел из грез.

Был поздний вечер. Мы только вернулись со съемок, а она уже вовсю готовилась к завтрашнему дню.

— Как, как — пьяно, — буркнул я.

— Да нет же! Мне быть расслабленной или, наоборот, стать напряженной? Люди по-разному пьянеют.

— В сценарии все написано, — устало ответил я и упал лицом в подушку.

— В нем в основном чувства главного героя. А Аврору ты обделил подробным описанием!

В ее голосе появилась обида. Я повернул голову и посмотрел на полураздетую Рейчел. Странно, но она не вызывала во мне никакого желания с того самого дня, как я понял, что люблю Аврору.

— Она напряжена, хоть и скрывает это. Нет, — я запнулся, — точнее, Аврора наконец-то расслабилась. Да еще и до такой степени, что ее нервное напряжение и страхи начинают выходить наружу.

Рейчел надолго задумалась и вцепилась глазами в листы бумаги. Я не собирался дожидаться ее, поэтому просто отвернулся и попытался заснуть. И снова перед глазами была Аврора: улыбающаяся и смеющаяся. Затем я вспомнил нашу последнюю встречу. Вновь увидел ее красные глаза и крупные слезы. Уголки губ были опущены. Вот-вот и она закричит.

Мое дыхание участилось. Я сел в кровати и понял, что вокруг было темно. Рейчел лежала рядом и спала. Я чувствовал грохот, с которым билось мое сердце. Мне было одновременно и жарко и холодно. Я снова лег, пытаясь