Глаза Авроры - Дарья Норок

ты кукухой совсем поехал. — Я прям слышал, как Джин ухмылялась при этих словах. — Ты слабак, Гелиос! — медленно и с каким-то наслаждением произнесла она. — Даже ради любимой не смог бросить! Да что там — даже убить себя не смог! Ты ни на что не годен! — Последние слова она прошипела. Джин безумно хотела сделать мне больно.

— А зачем я тебе отдал их?

— Пфф! Да для того, чтобы я дозу контролировала! Уменьшала по возможности. Чтобы ты не крякнул окончательно! Сам просил меня, умолял, между прочим. Ну я же не могла тебе отказать — сам знаешь.

Вспышка. Жуткая головная боль. Я просыпаюсь в палате. Врачи еле откачали меня от передозировки. Из-за ремня, на котором я пытался повеситься, жгло горло! Это Джин нашла меня и вызвала скорую. Затем реабилитация. Мне каждый день делают гимнастику, так как я сам не в силах подняться с кровати. Вот что это было за чувство. Необъяснимое тогда тепло от чьих-то рук оказалось прикосновениями санитаров, которые делали мне гимнастику. А еще Аврора. Она гладит меня по щеке и говорит что-то ласково и так нежно. Каким же я был узколобым! Это не моя мать общалась со мной, а Аврора! Я смотрю по сторонам. Она заплатила огромные деньги, чтобы меня лечили в лучшей клинике. Палата выглядят очень дорого: большой телевизор, холодильник, своя уборная. Только вот я не в состоянии воспользоваться всем этим. Аврора часто приходит ко мне. Держит за руки. Плачет. Я клянусь ей, что больше не буду. И действительно стараюсь. Сперва я перешел на таблетки, которыми Джин меня подкармливает. Стало легче, но сознание путается. Из-за них я могу жить более-менее нормальной жизнью, но в то же время реальность переплеталась с фантазией. Джин помогает мне до поры до времени, а затем начинает использовать. Я умоляю ее дать мне хоть немного кокаина. Она соглашается, только при условии, что я буду спать с ней.

Мне открылась вся правда. Я упал на колени, продолжая сжимать телефон у уха.

Аврора в том мире: притягательная, дерзкая, пленительная — была кокаином в этой, настоящей реальности. Она то появлялась, вселяя в мою душу неимоверное наслаждение, то бесцеремонно исчезала, оставляя меня с болью физической и душевной. Вот отчего меня так сильно тянуло к ней и отчего я в определенный момент сам захотел забыть про нее. И убийство Авроры стало моим окончательным отказом от наркотика. Все встало на свои места.

— Гел? — испуганно произнесла Джин.

— Гори в аду, тварь, — прохрипел я в телефон и сбросил вызов.

Меня лихорадило. Пот крупными каплями стекал по лбу. Я словно все прожил заново, причем все чувства навалились на меня одновременно. Телефон начал играть марш. Наверняка, это была Джин. Упав спиной на пол и уронив смартфон, я с каждой минутой переживал все новые ощущения. Боль в груди, мигрень, эйфория, ломка, жуткая резь в горле, головокружение. Мне казалось, что я вот-вот умру от такого количества разных ощущений. Человек не в состоянии прожить столько чувств одновременно.

Но я в очередной раз выжил. Когда все обилие эмоций и чувств закончилось, а воспоминания рассеялись, мне показалось, что в квартире царит мертвая тишина. Я лежал на полу и, стараясь не двигаться, тяжело дышал. Через какое-то время тишина перестала быть абсолютной — я стал различать неровный стук своего сердца, после расслышал мерное тиканье часов. Еле как, собравшись с силами, я оторвал голову от паркета и сел. Спина ныла от долгого нахождения на твердом полу.

Я знал, что мне нужно делать. Я встал на ноги и хромая пошел на улицу, прихватив с собой книгу, которую одолжил у Авроры. «Последний полет» станет предлогом, из-за которого я вернусь к ней домой.

Мой автомобиль мчался со скоростью света. Я так сильно хотел увидеть светловолосую девушку, которая раньше была мне безразлична, что даже проезжал на красный свет светофора. Мне сигналили вслед, а я только поддавал газу.

Как же жестоко я поступил с ней! Она отдала всю себя какому-то наркоману. Аврора могла заполучить любого парня, но выбрала меня: лживого и жалкого.

Я остановился у дома Авроры. Сердце, кажется, остановилось, когда в поле моего зрения попалась скорая помощь. Она стояла прямо у входа. Впервые в жизни я молился, пока выходил из автомобиля. Перейдя на бег, я тут же встал как вкопанный — там были Люк и Джин. Люк стоял возле машины скорой помощи, глядя перед собой куда-то в пустоту. Джин же обнимала его и что-то шептала на ухо. Они меня совсем не видели. Сердце с грохотом упало. Их присутствие могло означать только одно — скорая приехала к Авроре. Теперь я начал молить бога о том, чтобы она оказалась живой. Но, когда из-за машины скорой помощи выехал полицейский автомобиль без сигнальных огней и уехал прочь, я понял, что это конец. Мои ноги приросли к тому месту, где я остановился. Я был просто не в силах сделать шаг. Затем я увидел самое страшное: вынесли носилки, на которых лежало тело, закрытое простыней. Толпа зевак проходила мимо, таращась на все, как на какое-то представление. Меня они безумно злили — захотелось вырвать всем им глаза, чтобы они не оскверняли своими грязными и любопытными взглядами светлую душу Авроры. И в этот момент Люк увидел меня. Он, не обращая внимания на Джин, рванул в мою сторону. Его глаза были стеклянными, но манера двигаться говорила о том, что он был в ярости. Я уже приготовился к удару, когда Люк подошел, но он просто схватил меня за шкирку и замер.

— Что ты ей сказал? — прорычал он сквозь зубы.

— Что? — До меня плохо доходило значение его слов.

Он дернул меня так, что моя голова сначала наклонилась вперед, потом задралась назад. Я схватил его руки, пытаясь разжать пальцы, но он вцепился в меня железной хваткой.

— Что ты ей сказал? — заорал он прямо мне в лицо.

— Я хотел всего лишь поговорить.

Кажется, я произнес это, не шевеля губами, или вовсе не произнес, а только подумал. Но Люк среагировал. Он снова дернул меня. Подбежала Джин и постаралась оттащить его от меня.

— Договорился? Ты конченный кретин! Как можно было говорить ей про свою шлюху! Да еще и про то, что ты отдал ей роль! — орал он, закидывая меня слюнями.

Даже в нынешнем состоянии я заметил, как лицо Джин изменилось. Она с холодом в глазах посмотрела на меня и отпустила Люка. Азиатка стала наблюдать за тем,