Глаза Авроры - Дарья Норок

выкинуть из головы покрасневшие глаза Авроры. Пытаясь представлять пение птиц, журчание воды и шелест листьев, я сделал только хуже: это только раздражало меня. Заснул я только под утро все с теми же мыслями: я убийца.

Следующий день был ужасен. Я был разбит и плохо соображал. Привычка Мореля все время что-то бубнить себе под нос сегодня выводила меня из себя еще больше. У меня не получалось задвинуть его голос на задний фон, как я это делал обычно. Из-за этого я каждый раз отвлекался от игры актеров.

— В следующем кадре нужно меньше дневного света, — прошептал режиссер, грызя ноготь на большом пальце.

Я закатил глаза оттого, что очередной раз прослушал реплику главного героя. Рейчел изображала пьяную Аврору на своем дне рождения. На мое удивление, она делала это неплохо. Еле заметно шатаясь, она подошла к актрисе, изображающую ее подругу, и обняла за шею.

— Цветов мало на столе. — Очередная реплика режиссера.

Я с силой потер глаза пальцами, так что перед ними забегали белые пятна.

— Почему вы до начала съемок не исправляете такие мелочи? — прошептал я.

— Мелочи… — задумчиво произнес Морель. — Именно поэтому я и не исправлял их: слишком много времени потребуется на эти нюансы. Вы не обращайте внимания! — не глядя на меня, махнул он в мою сторону рукой. — Эти вещи замечаю только я. А озвучиваю только для того, чтобы в будущем не совершать тех же ошибок.

— Вы отвлекаете актеров и…

Двери с грохотом открылись. В помещение влетели четверо человек в черной форме и шлемах. Все уставились на них с изумлением. Даже режиссер на мгновение потерял дар речи, но вскоре очнулся и поднялся со своего кресла.

— Это что еще значит?! — заорал он во весь голос.

Его никто не замечал. Мужчины один за другим прошли мимо светооператора. Они пристально разглядывали каждого человека. Я только сейчас увидел у них автоматы за плечами. Последний держал его перед собой. Он был готов воспользоваться им. Изумление на лицах людей сменилось страхом. И только месье Морель воинственно шел к ним навстречу.

— По какому праву вы срываете съемки?

Один из мужчин приблизился к нему и оттолкнул в сторону, отчего тот упал и взвизгнул, как поросенок. Его помощник тут же подбежал к нему и помог подняться. После этого униженный режиссер молча наблюдал за происходящим, как и все остальные.

Первый человек был уже на расстоянии трех метров от меня, когда я увидел нашивку на его форме. Я всем нутром почувствовал, что их взгляды ищут именно меня. Зрачки мужчины расширились в тот момент, когда он увидел мое испуганное лицо. Через мгновение меня скрутили и поволокли на улицу. Я слышал, как кричала Рейчел, но ее страх не вызвал у меня никаких отголосков в душе. Сейчас я волновался только о собственном страхе, который полностью парализовал меня.

Меня швырнули на твердое сиденье фургона.

— Что, черт возьми, происходит? — попытался я возмутиться.

Меня словно и не слышали. Мужчины запрыгнули вслед за мной, двери захлопнулись.

Всю дорогу люди в черном сидели в гробовом молчании. Двое расположились напротив меня и двое по бокам. Мне начало казаться, что убийство первой Авроры — той, которая была на листах бумаги, — было взаправду. Я убил ее по-настоящему, поэтому меня поймали, как какого-то террориста. Как еще можно было объяснить то, что меня заламывали вчетвером?

Мир снова начал терять свои очертания. Я пытался связать нынешнее положение с прошлым. Ничего, кроме убийства, не лезло мне в голову. Когда я очутился в участке, ощущение реальности уже основательно покинуло меня. Я сидел в небольшой комнате, пристегнутый к поручню, который был приварен к металлическому столу. В глухой тишине я слышал только стук подошвы своих кроссовок о пол. Нога сама по себе тряслась, а я не мог остановить ее. В самом верху была камера, через которую на меня явно кто-то смотрел. Я ощущал это всем своим нутром. Часов не было, но по внутреннему ощущению я прождал там около часа. Сидеть было ужасно неудобно, поэтому я ерзал на металлическом стуле, пытаясь принять более удобное положение.

Наконец-то в комнату зашел солидный мужчина в белоснежной рубашке и синих старомодных брюках. На вид ему было около пятидесяти пяти лет. Седой и слегка полноватый, он сел напротив меня и положил папку с бумагами на стол.

— Мне объяснят наконец-то, почему я тут? — Мой голос дрогнул от волнения.

Мужчина невозмутимо и быстро взглянул на меня и открыл папку. Достав ручку, он приготовился писать.

— Давайте сократим все формальности, — высокомерно произнес он. — В вашей квартире был обыск, и там нашли все, что вы не успели распродать. Если вы без проблем подпишете признание, а потом расскажете, кто вам поставлял товар, то есть большой шанс сократить срок за сотрудничество.

— Что за чушь вы несете? — с изумлением произнес я.

Мои слова его ни капли не удивили. Он опустил глаза на лист бумаги и стал молча что-то писать. Синяки под его глазами говорили о том, что этот человек много времени проводит на работе и явно мало спит.

— Эй! — крикнул я. — Да вы объясните мне нормально или нет? Что происходит? Я ни черта не понимаю!

Мужчина поднял глаза и секунд пять испытующе вглядывался в меня.

Голова начала кружиться от обилия выходящих за грань моего понимания вещей.

— Хорошо, — медленно сказал он и положил ручку. — Хотите все по правилам — пожалуйста! Вас задержали за подозрение в употреблении, скупке и продаже тяжелых синтетических наркотиков, а также кокаина и марихуаны. Вы можете не отвечать на вопросы и попросить бесплатного адвоката. Если вам нужно с кем-то поговорить по телефону, то эта возможность вам предоставится позже.

— Наркотики! — выкрикнул я. — Да какие, мать вашу, еще наркотики?

— Кокаин, марихуана…

— Да чтоб вас! — перебил я его. — Я не употребляю и уж тем более не продаю!

Взгляд мужчины изменился. От холодного безразличия не осталось и следа.

— Значит так, Гелиос. В твоей квартире было около двух килограмм наркоты. Ранее ты лечился в клинике от наркозависимости. Отпираться смысла никакого нет. Тебя в любом случае посадят, и надолго. Есть только одна разница — как долго? Так, что ты больше никогда не выйдешь, или так, что в старости таки увидишь свободное небо над своей седой головой. Решать тебе. Мне это безразлично. — В его голосе было отвращение.

Сердце бешено заколотилось.

— Откуда там наркотики? — тупо спросил я у самого себя. — Так! Почему вы вообще обыскивали мою квартиру?

— Был донос, раз уж тебе так интересно.

— Донос!