Доноры за доллары - Михаил Серегин

Он осторожно обошел упавшего Кирилла и захлопнул дверь.

– Что, уродец, тебе покоя не дает, что я деру твою козу? Или ты денег пришел попросить? Я ж передавал с Людкой – тебе мало? Кстати, она у тебя молодец, классно работает! Я когда их с Лямзиным кульбиты из шкафа снимал, думал, сам обкончаюсь. Так что зря ты ее упустил – нормальная самка. – Он издевательски засмеялся, держась, однако, от Кирилла подальше.

Тот зарычал и ринулся на Головлева. Головлев увернулся, одновременно перехватив правую руку Кирилла с зажатым кортиком, и резко вывернул ее. Кирилл вскрикнул и разжал ладонь. Клинок, звеня, упал на пол. Головлев отшвырнул его подальше, сгреб в охапку барахтающегося Кирилла и втолкнул его в ванную, быстро заперев за ним дверь. Дверь и запор были достаточно крепкими, но на сколько их хватит?

Из ванной доносились крики, звон бьющихся флаконов, дверь сотрясалась.

– Да-а, – задумчиво протянул Головлев, повязывая у зеркала галстук. – Пропала ванная!

Он минуты две постоял рядом с дверью, наблюдая, как постепенно ослабевают болты на запорах. Головлев оглядел квартиру, представляя, что с ней станет, когда обезумевший дурак вырвется на свободу. Квартиру было немного жаль, но глупо жалеть то, что покидаешь.

Что ж, приобретая большее, нужно чем-то жертвовать. Глубоко вздохнув, Головлев подхватил давно уже заготовленные чемоданы и заторопился к выходу.

Сергей Сергеевич Голюнов за время своего отсутствия многое успел сделать, для того чтобы серьезные ведомства поддержали проект истинного патриота – доктора Козлова. Как только он заручился их гарантиями, тотчас же поехал в «Сосновую шишку», чтобы рассказать, порадовать. И вот...

Генералу хватило одного взгляда, чтобы понять, что здесь происходит. Услышав гортанное бормотание двух типчиков, чей холеный вид и характерная внешность выдавали в них иностранцев, Голюнов уничтожающим взглядом посмотрел на Козлова, развернулся и, не говоря ни слова, пошел прочь – может, слишком поспешно для человека своей комплекции.

Козлов, придя в себя от испытанного потрясения, пробормотал какие-то извинения иностранным гостям и помчался по коридору за генералом.

– Послушайте! – кричал он. – Вы не понимаете, что здесь происходит. Я вам сейчас все расскажу, и вы поймете, как вы ошибаетесь! Сергей Сергеевич!

Козлов догнал его и попытался схватить за руку, подобострастно заглядывая в глаза.

– Я не понимаю?! – со всей злостью, на которую он еще был способен, обрушился на него генерал. – Это вы, молодой человек, чего-то не понимаете! Отпустите...

И, отдуваясь, как носорог, генерал затопотал по лестнице. Козлов остался стоять на верхней ступеньке, понимая, что в этот миг с треском рушится с таким трудом созданное им здание. И вдруг услышал грохот и истошный женский крик: «Врача! Быстрее!»

Перепрыгивая через ступени, он полетел по лестнице и увидел побагровевшее лицо и приоткрытый рот генерала, которого в этот момент укладывали на каталку. Рядом с каталкой суетился Карташов.

– Что произошло? – задыхаясь, спросил его Козлов.

– Сердечный приступ, – лаконично ответил тот.

– Откачаем?

– У нас нет реанимации, – отозвался Карташов, захлопывая двери операционной перед носом Козлова.

Тот стал бить себя по коленям и причитать, не обращая внимания на столпившийся вокруг народ:

– Все пропало! Все пропало!

– Так, Ладыгин, – прорывался сквозь завывания в трубке голос Чехова. – Ответь мне откровенно – ты давно бросил спорт?

– Давно, – честно ответил я.

– Это плохо – может пригодиться, – уверил меня Чехов.

– Не переживайте, Юрий Николаевич. Пару морд я разбить успею, пока на меня не навалятся. А что, идем драться?

– Еще не знаю точно, но, видимо, придется. По крайней мере, желающих добраться до нас будет предостаточно. Так что – готовься.

– Понял. Когда приступаем к дроблению лицевых костей?

– Думаю, сегодня ночью. Ближе к утру – часика эдак в два-три.

– Ого! У наших врагов бессонница?

– Бессонница предстоит твоей зазнобе – отзвони ей и предупреди, чтобы спать ложилась без тебя.

– Ладно. Завещание писать?

– У тебя есть что завещать? – ехидно поинтересовался Чехов.

– Ну, хотя бы мой художественный беспорядок.

– Лучше застрахуй свою жизнь.

– Вы умеете вдохновлять, Юрий Николаевич!

– На том и порешим, – поставил точку в нашем разговоре Чехов.

Учтя все пожелания, я позвонил Марине, предупредил, что сегодня не приду. И завтра, возможно, – тоже.

– Опять какие-нибудь приключения? – огорченно спросила она.

– По законам жанра!

– В смысле?

– В смысле – оскорбленный в лучших чувствах супергерой, потеряв своего напарника, начинает мстить и не оставляет камня на камне во владениях врага...

– Знаешь, супергерой, когда-нибудь ты убедишься в собственной смертности! – с горечью в голосе пообещала мне Марина.

– Не в этой жизни, – уверил ее я и стал прощаться. Мне надо было хорошенько выспаться.

В затылке ломило, глаза открывались с трудом.

«Это чем же таким я вчера накачался? Термоядерная штука. Надо бы сегодня повторить. Это же надо, я даже не помню, как это все произошло», – удивлялся он.

Скосил глаза, пытаясь рассмотреть, не лежит ли рядом с ним какая-нибудь красотка. Вместо красотки увидел какие-то склянки с лекарствами. Он резко сел – все поплыло вокруг. Когда ему удалось сфокусировать взгляд, он понял, что находится в больнице, только в больнице с дорогой мебелью и жалюзи на окнах. Попытался встать, но снова повалился на подушку – так сильно его тошнило.

Поборов приступ дурноты, он внезапно вспомнил все.

– Эх, блин! – схватился он за голову и ощутил под руками бинты. – Вот, падла! Я тя найду – голову оторву! Это же надо – шуточки!

Он чертыхался, проклиная Фоя. Потом увидел на тумбочке сигаретную пачку. Желание курить захватило его с небывалой силой. Он потянулся за пачкой, но она оказалась пустой. Выругался и уже хотел кинуть ее в угол, но вдруг увидел несколько строк, нацарапанных на обратной стороне.

Напрягая затуманенные глаза, вчитался в написанное и крякнул. Напарник снова затеял что-то замысловатое – ему, конечно, виднее. Но что касается его, Вжика, то с него хватит. Это последняя операция, на которую он пойдет.

Вжик еще раз попытался встать. На этот раз чувство долга помогло ему справиться с отказывающим организмом. Потихоньку, держась за стену, побрел к выходу из палаты. Судя по темени за окном, было поздно. Насколько поздно, определить не смог.

Осторожно выглянув в коридор, он не увидел там никого. Ко всему прочему, было совершенно тихо.

На столе дежурной медсестры светила лампа. Самой медсестры на месте не было, а из соседнего кабинета доносились характерные стоны.

Вжик замер на месте, и его лицо покрылось пятнами. Как завороженный повернулся к двери и стал медленно подкрадываться. Подойдя на цыпочках, он нагнулся и стал подглядывать в замочную скважину, высунув от удовольствия язык. Он немного понаблюдал, но потом вспомнил о деле и нехотя отошел к столу. Еще раз оглянувшись по сторонам, поднял трубку и набрал номер, то и дело сверяясь с написанным на пачке.

– Алло? – раздалось в трубке.

– Фой? – вполголоса спросил Вжик. – Это я.

– Ты там один?

– Почти. Только мне разговаривать громко нельзя, – шептал Вжик, оглядываясь на дверь, стоны за которой становились все неистовей.

– Ладно, слушай тогда. Ты оклемался?

– Да вроде.

– Я приду к тебе утром, скажу, что ты мой брат. Тут посетителей без проблем пускают.

– Шутишь – тебя охрана сразу забелит!

– Не, я усы сбрею. Так вот, ты к этому времени постарайся найти кабинет заведующего хирургией. А я приду, мы все обкашляем, лады?

– Принято, – кивнул Вжик.

– А пока там у меня не бузи. Не привлекай внимания. Изображай из себя послушного пациента – чтобы комар носа не подточил! Скажут таблетки пить – пей, скажут, клизму надо ставить – значит, надо! Усек?

– Ну, – недовольно протянул Вжик, почесывая зад.

– Да! Чуть не забыл! Постарайся найти черный ход – может пригодиться. Все, иди спи, завтра придется поработать.

Вжик послушно положил трубку и снова прокрался к двери, из-за которой доносились стоны.

ГЛАВА 29

Пришлось отвалить порядочную сумму, чтобы войти в этот злосчастный клуб. Признаться, я уже давно не посещал подобные заведения и поэтому первое время чувствовал себя здесь неловко, как провинциал. Мне вдруг стало стыдно за свои любимые поношенные джинсы и кожанку «а-ля Брюс Уиллис». Я беспомощно моргал, пытаясь разглядеть хоть что-то в этом мельтешении. Мимо проплывали неземные полуобнаженные женщины, которые не удостаивали меня ни единым взглядом. Я покосился на Чехова, который в отличие от меня и не собирался комплексовать. Он пробирался сквозь беснующуюся толпу, ловко орудуя локтями, и, похоже, чувствовал себя здесь, как рыба в воде.