Отборная невеста кн. 1 - Илона Волынская

глаза выхватили из мрака белую, словно светящуюся щеку, ухо, лоб… и широко открытый неподвижный глаз, глядящий прямо на нее!

Булка отчаянно отдернула руку, пытаясь освободиться от обвившихся вокруг пальцев мокрых Крыскиных волос, и пронзительно завизжала. Эхо ее визга отразилось от крышки колодца и обрушилось сверху, баламутя воду.

Застывший, мертвый Крыскин глаз… моргнул. Булка завопила еще пронзительней и ушла под воду. Ее ухватили за шиворот — в который раз! — и выдернули на поверхность.

— Бу! — в лицо ей выдохнула Крыска. — Видела бы ты свою рожу! Хоть что-то приятное… перед смертью. А ну, не смей тонуть! Цепляйся!

Булку толкнули к стене колодца, помогая нашарить щель, за которую можно было зацепиться.

— Ты… ты живая! — наконец судорожно выдохнула Булка.

— Это ненадолго. — мрачно буркнула Крыска, подплывая и цепляясь рядом. — Не утопну, так ты меня своими воплями доконаешь. — она зло поглядела на Булку сквозь облепившие лицо мокрые волосы.

— Ты же была мертвая! — простонала Булка.

— Надо было ручкой из колодца помахать, чтобы этот, который тебя приволок, сразу добил? — огрызнулась Крыска и стало слышно, как стучат от холода ее зубы.

— Как ты вообще попала в этот колодец? — пробурчала Булка, ощупывая мокрые камни кладки.

— Не твое дело! — взвизгнула Крыска. — А вот ты откуда здесь взялась?

— Не твое дело. — с явным наслаждением повторила Булка.

— Не мое? Я тебе покажу — не мое! — Крыска метнулась вперед, будто она не Крыска, а хищная рыбина, и ловко цапнула Булку за волосы. Рывком отогнула девчонке голову. Булка взвизгнула, попыталась достать Крыску ногой — почти получилось, и обе ушли под воду. Вода в колодце была непроницаемо черной и какой-то… тяжелой. Она будто липла к рукам и ногам, как осенняя грязь липнет к башмакам. Крыска разжала пальцы, Булка забила руками по воде и вынырнула. Крыска отфыркалась, и они недобро уставились друг на друга. А потом, не сговариваясь, поплыли к стене. Даже привыкшие ко мраку глаза с трудом нашли щель между камнями, за которую можно было держаться.

— Тебя оставили с Чучем! Ты что… сбежала? — процедила Крыска.

— Я не намерена тебе отчитываться. — сказала Булка. Хотела — с достоинством, но дробно постукивающие зубы изрядно портили впечатление. Становилось все холоднее, а мокрое платье висло отвратительной тяжестью и тянуло ко дну.

— Вот же коза семирогая! Ну вот… коза и коза! Тебе же объяснили: у мистрис Гонории правила! К вечеру в приют должны вернуться все, или спать будем на улице — тоже все! А сейчас замерзнуть — как Крадущейся хвостом махнуть!

— Я не желаю знать вашу омерзительную мистрис, ваши правила и ваш дрянной приют. — пропыхтела Булка, продолжая ощупывать камни. — Я в нем не останусь!

— И куда пойдешь? — спросила Крыска. И с бесконечным презрением, которое не могла заглушить даже дрожь в голосе, добавила. — Сюда?

— Да ты! Я… — Булка вскинулась, едва не выпустив камень. — Ты ведь тоже здесь. — ехидно напомнила она.

— Да я! Ты… — тоже вскинулась Крыска и мрачно замолчала. Наконец пробурчала. — Долбанутая, потому что блааародному, вроде тебя, поверила. А вы за медную монету и сами удавитесь и кого другого… утопите.

— Разве ты полезла к здешнему сьеру не за деньгами? — фыркнула Булка. — А твой Чуч вообще пытался меня продать!

— Ну и продал бы. Не все ж вам на бедняках жиреть, надо ж и нам когда-никогда с вас свою выгоду поиметь. — равнодушно бросила Крыска. — Тебе сколько лет? Десять?

— Почти одиннадцать. — обиделась Булка.

— Вооот, значит, одиннадцать лет вкусно ела, наряжалась, и топили у вас в доме, небось, каждый день, а не когда дров натыришь. И кровать у тебя настоящая была и платья — а за что тебе такая радость, а? Чем ты лучше меня?

Булка даже перестала копошиться у стены:

— Вы сравниваете себя — со мной? — искренне удивилась она. — Да вы с ума сошли!

— Да уж, конечно, я получше буду — если уж я чего сегодня ела, так сама заработала, а не Мартин пирожок сунул. — фыркнула Крыска.

— Не заработала, а украла! — выпалила Булка.

— У таких как ты украсть — Крадущаяся не осудит.

— Крадущаяся такое вообще не осуждает, ты Летящей в глаза посмотри, воровка!

— И Летящая не осудит. — с глубокой убежденностью сказала Крыска. — Она считать-то умеет! У нее, небось, тоже не сходится: как это так, что одни каждый день и суп, и мясо, и пирожные трескают, а у других корка хлеба на три дня! У одних по три платья на день, а у других — одно на троих! У одних вон какой домина, даже с колодцем, чтоб девочек топить, а у нас на три квартала — один колодец, и в нем даже по пьяни утонуть невозможно. Сразу вытащат, чтоб труп воду доставать не мешал. — ее громкий возмущенный голос постепенно становился все ниже, ниже… и вдруг сбился на невнятный всхлип. — Нас никто не вытащит. Даже если Мартин понял, что-то не так, раз я обратно не выхожу, как он в дом проберется?

— Никак. — отрывисто бросила Булка. — В дом сейчас никто не войдет — там герцог с его людьми, измену ищут. — в голосе ее звучала ненависть настолько тяжкая, что удивительно, как под этой тяжестью Булка еще держалась на воде.

— Так может, они и нас заодно найдут? — с надеждой спросила Крыска.

— Если бы этот колодец так легко было найти, нас бы сюда не скинули. А вот если люди герцога ничего не найдут, сьер Маттео сразу сюда кинется! Как только узнает, что его дворецкий меня в колодец сбросил.

— Думаешь, спасать тебя прибежит? — выдохнула Крыска.

Булка вздохнула. Еще сегодня утром, сбегая от приютских отбросов, она была уверена, что старый приятель отца ее не бросит. Ведь они одного круга! Он был гостем в доме родителей! Он целовал маме руки и восхищался ее красотой, и даже один раз сказал, что когда-нибудь и дочь не уступит матери. Еще час назад она верила… до того, как услышала разговор сьера Маттео с герцогом. Разговор наводил на размышления. И подозрения. Ей хотелось бы обмануться, но уж больно хорошо в эти подозрения укладывалась попытка избавиться от нее. И если она не обманулась… Она вернется! И он заплатит! За все!

— Больно ему надо, сюда бежать! — не дождавшись ответа от Булки, фыркнула Крыска. — Подождет пару дней, чтоб мы точно утопли, раз уж сам ручки марать не захотел. Конечно, так-то он никого не убивал, хоть в Храме клянись. Мы сами тут сдохнем. Я — уже вот-вот. — вдруг совершенно безнадежно прошептала она.

— Мы не сдох…