Отборная невеста кн. 1 - Илона Волынская

у его величества исключительный голос. И если выглядит наш король как ему и положено пятнадцатилетним… ах да, как тут при дворе принято говорить — почти шестнадцатилетним, но в сущности мальчишкой, лопоухим и длинношеим… то голос у него… м-м-м… такой совершенно мужской! С таким голосом его величество через пару лет обещает вырасти в исключительной привлекательности сьера. Жаль только, что женится он несколько раньше, чем это произойдет.

— Вашему величеству не стоит беспокоиться. — прогудел тяжелый бас герцога Гардеро, и в нем, даже не слишком тщательно спрятанные, звучали нотки раздражения. — Сьер Белор и его Служба вскоре найдет виновного и все снова станет прекрасно.

Что-то вроде: «Мальчишка, не отвлекай занятых людей от дел своими глупостями!»

— Вооот как… — протянул наш король, и судя по тону эти самые нотки раздражения в голосе герцога-регента он не только расслышал, но и расшифровал. — Верно ли я понимаю, сьер регент, что ваш начальник Тайной Службы…

— Ваш, ваше величество… Ваш начальник…

А перебивать короля — законно? Даже если ты регент?

— Ах, ну конечно же, мой, как иначе. — иронические нотки в слишком взрослом голосе юного короля были слышны едва-едва, так что и не поймешь сразу, есть они в самом деле, или примерещились. — Итак, наш начальник Тайной Службы берет на себя ответственность, что убийца сьёретты Пеленор, дочери нашего же начальника стражи нашего же дворца на нашем же отборе, будет найден? Настоящий убийца, а не какой-нибудь случайный лакей, после скоропалительного суда и казни которого — вы ведь предпочитаете стремительное правосудие, монсьер королевский прокурор! — убийства во дворце не возобновятся?

Под конец его величество чуть не мурлыкал, невольно заставляя представлять на месте нескладного юнца эдакую вальяжную тварь Крадущейся, вроде того кота, что жил у нас в поместье при кухне. Грозу крыс, со шрамами на морде, рваным ухом и неистребимым обаянием в глазах окрестных кошек и нашей кухарки.

— Ваше величество изволит в нас сомневаться?

Голос был мне не знаком, но судя по возмущению — тот самый королевский прокурор.

— Как можно! — почти-бурно и почти-искренне запротестовал король. — Ведь вас, монсьеры, рекомендовал на ваши должности мой дорогой воспитатель и регент! А значит, именно он ручается, что вашим неусыпным радением, отбор будущей королевы останется приятным и безопасным. — и почти равнодушно добавил. — И по комнатам дворца больше не будут валяться изуродованные трупы претенденток на наше сердце и корону.

За стеной воцарилось напряженное молчание. Видно, сьеры Королевского Совета — я не сомневалась, что именно на внеурочное заседание Совета мы так неожиданно… набрели — готовились радеть. Неусыпно.

Если вид нашего монарха меня вчера не слишком впечатлил, то, скажем так «на слух» он мне все больше нравился! Так бы слушала и слушала… деваться все равно некуда.

Я опасливо покосилась на Камиллу. Не потребует ли сьёретта Дезирон, с ее безупречным благородным воспитанием, чтобы мы шли дальше, шурша юбками по стене на весь зал Совета, или возвращались назад, или и вовсе, упаси Летящая, объявить о своем присутствии, поскольку подслушивать, а тем паче своего короля, несовместимо с графским достоинством.

Славься, Крадущаяся, ничего подобного Камилла делать не собиралась. Наоборот, она с интересом прислушивалась к доносящимся голосам. Я даже слегка расстроилась, потому что хорошо воспитанная благородная дура — ну дура она и есть, а вот хорошо воспитанная благородная умница — это уже как-то обидно.

— А вот касательно отбора, ваше величество… — после долгого молчания промямлил еще один незнакомый старческий голос. — Может, не стоило пускать сюда солдафонов Лерро? Уж они-то точно могут кого угодно на свой меч насадить! На тварях пустошных натренировались, а благородную сьёретту и вовсе — тык, и всё!

В комнате Совета вновь воцарилась молчание, а потом кто-то гнусно захихикал:

— Сьёретт после тварей наверняка даже приятнее… насаживать… на меч…

— Монсьеры! Не при его величестве же! — кто-то возмутился, одергивая развеселившийся Совет.

— Полагаете, моему величеству следует быть как можно невиннее в день свадьбы? — с холодной иронией спросил король и веселье мгновенно увяло.

— И все же напрасно вы, мой король… — упрямо пробормотал все тот же старческий голос. — Будут тут по дворцу вояки бродить… сапогами вонять, в скатерти сморкаться, к девушкам приставать… И к юношам! Придворным! У меня у самого внуки, трое! Нежные мальчики, благовоспитанные! Я беспокоюсь!

— Не стоит, монсьер попечитель приютов. — очень вежливо сказал король. — Проводить отбор среди придворных юношей я военным разрешения не давал. Только среди сьёретт.

Кажется, прямо под слуховыми окошками кто-то зажимал себе рот, старясь заглушить неприличное хрюканье.

— Монсьер попечитель… прошу вас, не расстраивайтесь. — бас герцога Гардеро звучал одновременно умиротворяюще и укоризненно. — Его величество — добрый мальчик, и он вовсе не собирался смеяться над вашим беспокойством… осознанно. Просто неудачно пошутил… по юношеской резвости.

То есть, король у нас малолетка и недоумок.

— Сьер попечитель имел в виду, что сердца юных наследников знатных фамилий, верно служивших все эти годы вашему величеству при дворе, будут жестоко разбиты. Ведь многие из них уже почувствовали зов души к какой-нибудь прибывшей на отбор красавице.

«А точнее, к ее имению, связям и кошельку» — подумала я.

— …и даже, возможно, получили одобрение семейств, желающих породниться. Влюбленные сердца лишь ждали слова вашего величества… А тут вдруг — военные! Конечно, сомнительный блеск мундиров и рассказы о «подвигах»… — кавычки в голосе регента звучали так четко, будто он их выписал в воздухе. — …могут смутить слабый… зыбкий… нежный рассудок не знающих света провинциальных сьёретт…

— Все девки — дуры, а провинциальные — так и вовсе клуши безмозглые. — согласно пробурчал казначей.

— Союз, одобренный семьями, и служащий к упрочению позиций придворной аристократии, а значит, и вашего престола, будет разрушен из-за… из-за пустой прихоти! — патетически закончил регент.

Почему-то совершенно ясно было, что под прихотью он имеет в виду решение короля допустить военных к отбору, а не капризы благородных сьёретт.

В зале Совета снова воцарилось молчание.

— Что ж… — голос короля зазвучал отчаянно-звонко, как перетянутая струна. — Я от всей души благодарен герцогу-регенту за его бесценное поучение. Не впервой вам, монсьер, наставлять меня на путь истинный.

И снова тишина.

— Полагаю, будет лучше, если вы, ваше величество… — снова зашамкал попечитель приютов.

— Безусловно. — все также решительно и звонко перебил его король. — Монсьер герцог, как мой регент, имеет полное право отменить любое мое решение. Я понимаю, как глубоко ошибся, и потому вовсе не буду в обиде, если сьер Гардеро своей властью повелит офицерам командующего Лерро возвращаться обратно на границу с Пустошью. Уверен, ваша государственная мудрость найдет для военных подходящие слова, чтобы объяснить, почему они