Песочные часы - Ольга Романовская

Идея показалась здравой. Не стал бы норн преступать закон, даже если бы я к нему ласкалась и обещала родить сына. И мерзко — рожать по условиям сделки. Сама себе опротивела бы.

Как и предполагала, норина Мирабель с пониманием отнеслась к просьбе. Поинтересовалась, кого я купила. Ответила первое попавшееся, что подходило по размеру. К счастью, на этом интерес к подарку пропал, и госпожа подписала разрешение.

Не теряя ни минуты, бросилась в кладовую и с облегчением перевела дух: Марайя на месте.

Положила в мешок еду и ножницы — единственный острый предмет, пропажу которого не заметили бы.

Понимаю, что её и вне стен Гридора поймают, но есть надежда… Слабая, но есть. Марайя храбрая и многое умеет, гораздо больше, чем я. По дороге сбежит, а дальше… Может, сумеет как-то снять браслеты.

Оказалось, при помощи шпильки можно расстегнуть ошейник. Уже хорошо.

Бежать в балахоне тоже нельзя — слишком приметно. Рискнула ещё раз, стащив одежду одной из служанок. И обувь — не босиком же бежать.

Поцеловав подругу на прощание и пожелав ей удачи, завязала мешок и позвала хыра.

Нужную повозку нашла без труда: имя виконтессы Тиадей для торговцев звучало почти так же солидно, как и виконта. Поболтала с возницей, попросила быть осторожнее и без нужды мешок не открывать — там ручной демон. Судя по всему, он их боялся, потому что переменился в лице.

Всё, что могла, я сделала, остальное в руках Шоана.

К вечеру город наводнили слухи о дерзком убийстве. Хозяин Марайи оказался незнатным, но шуму поднялось много. Его сын и двоюродный брат горели желанием устроить показательную казнь по всей строгости закона, то есть не просто повесить, а терзать так, чтобы от тела ничего не осталось.

Солдаты тщательно обшаривали каждый угол, каждую щель, задерживая всех попадавшихся на глаза хыр. Искали с собаками — не зря, ох, не зря я бросила нож в ту бочку!

Шептались об убийстве и на нашей кухне. Разумеется, знали и хозяева.

За ужином, когда вскользь зашла речь о преступлении, норн выказал удивление, что рабыню до сих пор не нашли, списав неудачные поиски на скаредность наследников.

— Никуда она не денется, за пределы Гридора не выберется. Наверное, схоронилась в кварталах бедноты. Им бы мага нанять — сэкономили бы время, но Дахеры за лишний цейх удавятся. И как только покойный Шердан не поскупился на торху? Может, в карты выиграл?

Чтобы скрыть переполнявшие эмоции, отвернулась. Пять лет в Арарге — а никак не могу привыкнуть, что рабов можно ставить на кон. И так буднично об этом говорить.

Интересно, что бы чувствовали араргцы, окажись на нашем месте? Как повела бы себя, к примеру, норина Мирабель? Плакала, наверное, умоляла о пощаде… И терпела, как я. Мы обе не способны убить, разве что случайно.

Задумавшись, слишком долго протирала бокал, чем привлекла к себе внимание. Видимо, плохая из меня актриса.

— Сочувствуешь той девочке? — хозяин протянул руку, и я, опустив глаза, отдала ему фужер.

Край белоснежного полотенца сполз с плеча, и я поспешила поправить его, чтобы нечаянно не коснулся стола. Молча разлила вино, обтёрла горлышко бутылки и забрала грязную посуду, заменив на чистую. Использованную посуду передала хыре и поспешила помочь слуге водрузить на стол блюдо с жареным барашком. Его нужно порезать, разложить по тарелкам и полить соусом.

— Многие девушки позавидовали бы твоим душевным качествам, — норн забрал нож, разделал мясо сам. — И рабыню ты жалеешь, оправдываешь. А ведь она хладнокровно убила спящего человека.

— Её вынудили, хозяин, — вырвалось у меня.

— Что ты имеешь в виду? — норн слегка подался вперёд, внимательно глядя в глаза. — Мне кажется, или тебе есть, что сказать?

— Только то, что с некоторыми торхами обращаются так, что собака не вытерпела бы. Их вынуждают убивать. Уверена, та девушка не хотела лишать кого-то жизни.

— Но убила. Не спорю, Шердан не был образцом доброты, любил нестандартные развлечения, поэтому сожалеть о его кончине не стану. Но и безнаказанной его убийца не останется. Страх — лучший сдерживающий барьер для рабов. Страх перед законом и неумолимостью кары за преступления.

Отвернулась, сдерживая готовый сорваться с языка ответ, встала за стулом хозяина, задумавшись о Марайе. Как она, сумеет ли сбежать?

За десертом норина Мирабель поинтересовалась, успешно ли я отправила подарок. Ответила утвердительно, моля Шоана, чтобы в хозяине не взыграло любопытство.

Как бы ни так! Пожелал узнать, кому и что я послала. Ответ, кажется, пропустил мимо ушей, сказав что-то вроде: «Рад, что ты не дичишься и с кем-то дружишь». На этом расспросы закончились. Увы, только на неделю, когда, как мне казалось, всё забылось.

Воспользовавшись отсутствием госпожи — уступив мужу, она встречалась с подругой в королевском парке, — я копалась в её вещах, ища капли. Мои закончились, а с родами решила повременить.

Капли оказались спрятаны в ящике с бельём, я как раз переливала их в свою бутылочку, когда услышала голос хозяина из кабинета:

— Там почту принесли, забери.

Быстро засунув бутылочку за бюстье, спустилась в холл и забрала пару конвертов. Один адресован госпоже.

Хозяин сидел за столом и что-то писал. Махнул рукой, указав, куда следует положить почту, а потом попросил открыть окно: душно.

— Письмо Мирабель от торговца? — норн поцокал языком, вглядываясь в неровный почерк. — Занятно. Думаю, она не обидится, если я вскрою.

Сказано — сделано. Нож для бумаг с костяной рукоятью легко разрезал конверт, и хозяин извлёк лист серой дешёвой бумаги. Такая бывает на постоялых дворах.

Я успела дойти до спальни госпожи, — нужно прибраться — когда норн позвал меня.

— Занятное письмо, Зеленоглазка, очень занятное, — он постукивал пальцами по столешнице. — Мирабель что-то отправляла на север острова, и это что-то туда не доехало. Ты не знаешь, что бы это могло быть?

— Понятия не имею, хозяин.

От страха вспотели ладони. Мне казалось, что и голос немного дрожит. Виной всему — воспоминания. Я когда-то помогла беглым хырам и заплатила за это самым страшным наказанием и унижением в своей жизни.

— Ладно, спрошу у Мирабель. Что бы это ни было, оно сбежало. Живое, раз сбежало.

На этом меня отпустили, только работать не могла, раз за разом вспоминая слова о неотвратимости наказания.

Как и следовало ожидать, госпожа честно рассказала обо всём мужу. Прямо по возвращению, скинув мне на руки накидку.

— Разве что-то не так? — удивилась она.

— Нет, просто написали, что потеряли твою посылку. Ничего, я дам Лей денег, купит что-нибудь ещё, не такое подвижное.

Норн вышел и поманил за собой. Предчувствуя допрос с пристрастием, покорно последовала за ним в гостиную. Хозяин сел и указал на место против себя.

— Зеленоглазая моя, ты по-прежнему ничего не хочешь мне сказать, объяснить? — пальцы лениво поглаживали обивку.

— Что бы хотел услышать хозяин?

— Правду, всего лишь правду о твоём подарке. Таинственном демоне — или кого ты вдруг вознамерилась подарить знакомой. В любом случае, на зверушку у тебя банально не хватило бы денег. О твоём болезненном сочувствии той хыре, вернее, торхе. Я узнал, она тоже кеварийка. Это как-то между собой связано?

Я предпочла промолчать. Ложь погубит так же, как правда.

Но хотя бы Марайе помогла, не чужому человеку. Ради неё потерплю.

— Я помню твою реакцию на рассказ о той девочке. Будто ты знала что-то, чего не знал я. «Её вынудили», — сказала ты. Итак?

Низко опустила голову. Он знает. Догадался. Впрочем, хозяин умный и военный: их учат вычислять шпионов.

— Мне сразу идти к квиту, хозяин? Или дозволите повеситься самой? — обречённо прошептала я.

Повеситься не смогу, а вот большую дозу снотворного выпью. Надеюсь, это не запрещено законом?

Норн покачал головой и дёрнулся, когда я сделала шаг к двери.

— Ты боишься? Да, Лей? Если бы не страх, сказала бы? — он протянул ладонь, буравя взглядом полуопущенные веки. — Ты ей помогла, да? Просто кивни. Лей, я не позову квита.

— Значит, накажете сами, — чуть слышно пробормотала я, вспомнив, какую боль могут причинять эти руки. — Сорок ударов, хозяин?

— Признаёшься? — нахмурился хозяин и, ухватив, толкнул к себе. Не удержав равновесия, упала, ударившись плечом о диван. — Ты помогла беглой убийце?

— Она моя подруга, моя лучшая подруга. А тот норн заслуживал смерти! Делайте, что хотите, сверните мне шею, но я не могла поступить иначе, — на едином дыхании выпалила я.

— Значит, ты сознательно подписала себе смертный приговор ради подруги? Заменила её жизнь своей? — норн поднял меня на ноги. Губы сомкнулись в тонкую линию, глаза — как у зверя. Настороженного зверя, который ещё не решил, что сделать с жертвой.