Девушка полночи - Катажина Бонда

– Беру это на себя. – Она указала на палату, в которой лежала Иза Козак. – Можешь пойти выпить кофе или остаться и поддержать меня молчанием. Проверишь, как я справляюсь.

– Как-нибудь, – сказал он. И тут же, хитро улыбаясь, добавил: – Как-нибудь проверю.

– Предпочла бы услышать, что я просто ангел, спасающий тебя.

– Ты не ангел, – ухмыльнулся он. – Но могла бы им стать, если бы захотела.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Возможно, ангелы выглядят именно так. Кто сказал, что они должны быть прекрасными и добрыми?

– Достаточно того, что я прекрасна. Доброй я уже была.

– Просто восьмое чудо света.

– Зато ты – тридцать три несчастья.

– Говорят, противоположности притягиваются, – разрумянился Дух.

Подошел врач. Знаком показал, что можно войти к пациентке.

Саша обернулась и смерила Духновского взглядом:

– Ты клинья подбиваешь, что ли?

– Я бы не осмелился, ваше величество, – возразил он, одновременно переводя взгляд на задние карманы ее джинсов. После чего сглотнул и добавил: – Особенно мне нравятся падшие.

– Смотри не упади, – поддержала его Саша за плечо, так как он пошатнулся и чуть не ударился о стеклянную дверь с надписью «Послеоперационная палата. Без разрешения не входить».

Иза, откинувшись на поставленную вертикально подушку, смотрела телевизор или, скорее, апатично наблюдала за сменяющимися на экране картинками. Телевизор был закреплен на специальном кронштейне у нее над кроватью. Саша впервые наблюдала такой комфорт в польской больнице. Медсестра тут же нажала кнопку «off», а потом с помощью того же пульта отодвинула телевизор к стене. В помещении стало тихо.

– Можем ли мы остаться одни? – обратилась Залусская к главврачу.

Прежде чем выйти, он взглянул на карту пациентки. Проверил показатели на аппаратах, к которым она была подключена. Медсестра измерила ей давление.

– Как вы себя чувствуете?

Иза только слабо улыбнулась в ответ.

– Получаса будет достаточно? – спросил Сашу доктор.

– Постараемся уложиться. – Она кивнула и положила на тумбочку диктофон.

– Если вдруг что-то… – Врач указал на красную кнопку у кровати Изы.

Они сели. Дух стратегически занял место подальше от пациентки. Саша придвинула табуретку, чтобы быть максимально близко к ее лицу, и представила себя и Духа. Иза сосредоточенно слушала.

– Я хотела бы, чтобы вы по порядку рассказали нам, что помните из того ужасного дня, – начала профайлер. – Я понимаю, что вам очень тяжело говорить. У нас есть время. Сегодня я не буду задавать вопросов. После обеда приду второй раз. Тогда и займемся подробностями. Мы будем так работать какое-то время. Столько, сколько потребуется, чтобы заполнились прорехи в памяти. Если вы не сможете чего-то вспомнить, покачайте головой. Не надо напрягаться. Говорите только то, в чем вы стопроцентно уверены. Вы понимаете меня?

Иза едва заметно кивнула. Она набрала воздуха в легкие и очень медленно, по слогам, начала говорить. Дух задремал в середине ее рассказа. Залусская незаметно толкнула его локтем, пока его голова не свесилась набок. Тот проснулся и сделал вид, что он бдителен как стрекоза. Во всяком случае, именно так бы это прокомментировал Джекил.

Иза не собиралась показываться в клубе в Пасху. Все сотрудники получили выходной. Выручка была пересчитана и спрятана в сейф. Денег было около тридцати тысяч, небольшая сумма по сравнению с их обычными оборотами. Обычно наличных было больше: пятьдесят, сто тысяч. По-разному. В воскресенье утром, около восьми, Игла позвонил ей и сказал, что она должна обязательно забрать деньги. Ей не хотелось ехать, но по его голосу она поняла, что это очень важно. Он сказал, что приедет за ней, а потом отвезет домой.

– Это займет всего полчаса, – заверил ее Игла.

Иза не понимала, зачем ему нужна. Предлагала передать ключи, отправить к ней Клару.

– Ведь Пасха же! – Она пыталась убедить его, но он уперся и не хотел принимать никаких аргументов.

– Надо поговорить, – признался наконец.

Когда Игла приехал за ней, она удивилась, что он трезв.

Старался быть вежливым, что с ним случалось редко. Даже поинтересовался ее сыном. Обещал, что, как только обживется в Штатах, пришлет мальчику что-нибудь эдакое. Они вошли через главный вход. Иза отключила сигнализацию и мониторинг. Игла сказал ей сделать это, и она молча подчинилась. Потом она закрыла дверь изнутри на засов. Они направились в помещение, в котором лежали деньги. Фонарик был только у нее. Игла забыл, что у них все еще нет электричества. Она передала ему фонарь и ждала в темноте, в холле. Янек подошел к сейфу. Потом вернулся оттуда с бумажным конвертом. Такие конверты всегда использовались у них для денег. Какое-то время они стояли и разговаривали. Игла рассказал, что они поссорились с Кларой, та приревновала его. Не без повода. Говорил в основном об этом, жаловался. Иза не очень внимательно его слушала. Ей хотелось как можно быстрее вернуться домой, к семье.

В этот момент они услышали шорох и шаги. Кто-то был за дверью. Она посмотрела на Иглу, тот велел ей выключить фонарик и спрятаться в дальней комнате. И ни в коем случае не выходить, пока он не выяснит, что происходит. Она подумала, что это Буль. В последнее время отношения компаньонов были напряженными. Ей не хотелось, чтобы Блавицкий застал их вместе. Это грозило ей потерей работы, и Иза была благодарна Игле за то, что он старается ее выгородить. Она ждала в комнате несколько минут, после чего услышала выстрелы. Через мгновение кто-то открыл дверь и ослепил ее. Она не успела даже вскрикнуть, как раздался первый выстрел. Помнит только нацеленное на себя оружие, барабан и лицо Люции. Потом – провал, вплоть до того, как она очнулась в больнице.

Тишина. Иза молча наблюдала за тем, как Саша делала записи в блокноте.

– Спасибо, – сказала психолог. – Попробуйте, пожалуйста, не думать об этом больше. Постарайтесь отдохнуть. Вопросы – во второй половине дня.

Духновский встал и подошел ближе. Иза почувствовала знакомый запах. Капитан явно очень много выпил вчера, возможно даже еще не протрезвел окончательно. Она обеспокоенно посмотрела на него. Он казался ей знакомым. Однако она была уверена, что в больнице видит его впервые. Может быть, он появлялся в клубе?

– Это все? – спросил капитан.

Он был недоволен. Не прошло и двадцати минут, у них еще было время. Саша знала, что Дух предпочел бы использовать его с пользой для дела. Он хотел уточнить показания пострадавшей, так необходимо было поступить согласно правилам допроса. Но Саша остановила его жестом. Она намеревалась следовать советам Абрамса. В его знания и опыт она верила больше, чем в сегодняшнее состояние Духа. Она встала, давая понять, что допрос окончен. Иза посмотрела на нее с благодарностью.

– Есть еще кое-что, – вдруг сказала она. – Я помню ее руку. Она мне снится. У Изы был поврежденный ноготь, такой синий, как бы врастающий.

Дух кивнул. Наконец что-то конкретное.

– А этот барабан? Вы помните его? Вы уверены, что это был револьвер?

– Уверена, – очень спокойно произнесла Иза.

– Может быть, вам показалось? Может, вы видели только ствол? Вы ведь не могли рассмотреть оружие сбоку? – Дух все-таки пытался взять быка за рога.

Саша обеспокоенно взглянула на коллегу.

– Мы это проверим. – Она старалась закончить разговор. Безуспешно. Духу хотелось конфронтации. Несколько минут сна реанимировали его.

– Это был револьвер, – повторила Иза. – В этом я как раз абсолютно уверена.

– А в чем не абсолютно? – Дух не сдавался.

Саша бешено вращала глазами, глядя на него.

– Не понимаю… – Лицо Изы тотчас же стало напряженным. – Вы мне не верите? Считаете, что я не знаю, кто пытался убить меня?

Саша схватила Духновского под руку и почти силой выволокла из палаты, предотвращая новые вопросы.

– Увидимся после обеда, – сказала она с порога.

Дух еще несколько раз оборачивался и смотрел на Изу, но наконец сдался, на этот раз не сумев избежать столкновения со стеклянной дверью.

Иза осталась одна и долго думала, откуда она знает этого мужчину. Закрыла глаза и еще раз кадр за кадром воспроизвела свои показания. Когда она добралась до последней сцены, до руки с пистолетом, с поврежденным ногтем, была абсолютно уверена: Люция была пьяна, когда стреляла в нее. Этот запах перегара был последним воспоминанием Изы с места трагедии. Она точно помнила руку, револьвер и этот запах. Вдруг до нее дошло, что все это она видит намного четче, чем лицо бывшей подруги. Испугалась, что сегодня после обеда придет психолог и будет ее мучить именно по этому поводу. Подумала, что не вынесет этого, и нажала кнопку вызова медсестры.

– Мне что-то плохо, – сказала она, указывая на живот.

Получив дозу обезболивающего, Иза почувствовала, что уплывает, и с облегчением провалилась в глубокий сон.

«Сто двадцать три. Окошко девять», – прозвучало из динамика над головой Кристины Ланге.