Однажды ты узнаешь - Наталья Васильевна Соловьёва

тигром. Что она скажет? Устроит, как обычно, скандал? Она ненавидит нас за то, что мы сделали? Что ж, имеет право… Никогда не узнаю, если не спрошу.

Но слова не шли. Я смотрела на Софию и вспоминала ее громкие истерики без повода, звонки из школы с бесконечными упреками, неловкие объяснения с полицией. Ярко накрашенные ногти Софии словно кричали мне: я – дочь маникюрши. Я всегда буду изводить тебя, заставлю страдать. Я буду похожей на нее, а не на тебя, что бы ты ни делала. Я – ее дочь, а не твоя. Не твоя!

Мне казалось, что я увижу Софию – и решение возникнет само собой. Правильное, единственно верное решение. Но это не математика, осенило меня, ответа просто-напросто не существует. Это же чертова квантовая физика: как бы мы ни поступили – будет и правильно, и неправильно одновременно. В таком случае что же мучиться?

Я выдохнула и спросила: «Ты вернешься домой? Давай все начнем сначала?»

Тишина стала такой густой, что, казалось, заполнила воздух в комнате, пробралась в наши легкие и выкачала из них кислород. У меня закружилась голова. Я испугалась: она откажется, нам придется вернуться домой одним и как-то учиться жить с этим. Сможем ли мы? Что будет с нами? И еще один голос в моей голове тихонько прошептал: так будет даже лучше, она развяжет вам руки! Вы попытались, у вас не получилось – au revoir!

София кивнула и заплакала: «Я думала, что никогда больше вас не увижу».

И вот Джон обнимает ее. Она плачет навзрыд и шепчет: «Простите меня, простите – я была такой дурой. Я больше так не буду. Я ничего не поняла». А я утешаю: «Как и мы, милая, как и мы…»

Слова, обещания, слезы – все это было, и много раз, ну так что ж?

Я почувствовала облегчение. Настоящее, искреннее. И вдруг подумала: надо их познакомить с Машей – они понравятся друг другу, мои девочки.

Что же, я не наивна и не слепа, я знаю, что всем нам будет еще ой как непросто. Будут и взлеты, и падения. Но я никогда не пожалею об этом решении – это точно. Я не жертвую собой ради Джона или ради Софии, не поступаю так из чувства долга. Я сама этого хочу. Растить эту девочку, дать ей часть своего тепла. Просто потому что могу, как когда-то Ба.

Я больше не чувствую гнетущей пустоты, одиночества и недоверия, которые пожирали меня все эти годы. Словно невидимая дверь, закрывавшая меня от всего мира, наконец распахнулась.

Благодарности

Я хочу поблагодарить всех, кто поддерживал меня и помогал при написании этой книги.

Историка Ивана Ковтуна за помощь в поиске информации об операции «Коттбус».

Леонида Терушкина, заведующего Архивным отделом Научно-просветительного Центра «Холокост», за консультацию и «ловлю блох» в отрывке о жизни белорусских евреев и организации их быта.

Историка Валентина Головина за выявление фактологических ошибок и за ценные замечания.

Хочу отметить, что все оплошности и допущения в книге были сделаны мной лично, без участия моих великодушных консультантов.

Благодарю также:

Сотрудников библиотеки Колодеева в Борисове (Беларусь) за подбор материалов о белорусских партизанах и немецкой операции «Коттбус».

Анну Алистратовну Сковородкину (Лосицкую) за то, что поделилась со мной воспоминаниями о своем детстве в белорусской деревне во время Великой Отечественной войны.

Моего агента Ольгу Аминову за поддержку, содействие в публикации и за профессиональные комментарии по форме и содержанию. Без Ольги эта книга не получилась бы такой, какая она есть.

Редактора «Эксмо» Кристину Горчилину за бережное и внимательное отношение к тексту.

Анну Берсеневу и Ленту. ру за подробные и доброжелательные отзывы на обложку.

Ольгу Антонову, Алсу Гузаирову, Ольгу Боженко, Екатерину Златорунскую и Инну Моисееву за бесценные советы и участие в поиске названия.

Мою маму просто за то, что она есть.

И, конечно, моего сына Мишу и мужа за то, что верите в меня.

Примечания

1

«Берегись, под моей грудью граната».

2

Разговорное сокращение школьной оценки «посредственно», которую ввели в 1935 году вместо «удовлетворительно» и в 1944 году заменили на «3».

3

Чтобы мне тебя оплакать (идиш) – дословно.