Четыре выстрела: Писатели нового тысячелетия - Андрей Рудалёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти вопросы, конечно – скорее риторического характера. Но без ответа на них ни одна политическая сила в России не может притязать на то, чтобы к ней прислушивались.
Михаил Бойко,
Игорь Малышев,
Наталья Ключарева,
Андрей Кузечкин,
Дмитрий Орехов,
Василина Орлова,
Захар Прилепин,
Герман Садулаев,
Роман Сенчин,
Андрей Рубанов,
Андрей Рудалёв».
Почему власть предпочитает безликих функционеров ярким молодым лидерам? Вопрос не праздный и касается далеко не только Шаргунова.
Сам он говорит о необходимости смены элит, о «кадровой революции». По его мнению, к власти должны прийти «новые адекватные люди, в каждом из которых синтезированы идеализм и реализм». Он за разрыв порочного круга «элиты». «Нужна яркая, непродажная и умная элита. России нужны особые госкадры», – пишет он в эссе «Против всех», которое вошло в его сборник «Битва за воздух свободы».
В этом эссе Сергей описывает своего «идеального читателя», который вполне мог бы претендовать на роль «особого госкадра». В нем сочетается сострадание народу и энергия, готовность для большой стройки.
Этот человек далек от официоза, от радикализма, упертого либерализма, нацизма, имперства. Он глубок и самобытен.
Пока он в ожидании и созерцательности, но в любой момент готов к действу, большому делу, которое он ждет в своей созерцательной медитации: «Он ждет – наблюдая, как обновляется само время, и река истории проносит вздутые тела. Потом он встает, разминается, улыбается широко, смотри в оба, и река, верная, лижет ему ноги». Всё тот же Илья Муромец или современный его извод – Виктор Служкин, главный герой романа Алексея Иванова «Географ глобус пропил», по которому режиссер Александр Велединский снял отличный фильм.
Сергей звал к преодолению. К новой повестке, в которой герой его уже встанет и примется смотреть в оба. Да и саму политику он не торопился хоронить. «Уверен, что политику сейчас зря хоронят, 90-е и впрямь остаются в прошлом, но политическая явь, в которой будет столкновение смыслов, народится вот-вот. Будет жарко и ярко!» – пообещал Шаргунов в интервью Захару Прилепину.
Не надо хоронить настоящую, человечную политику.
В сентябре 2016 года Сергей прошел в Госдуму как беспартийный кандидат по списку КПРФ. Получив депутатский мандат, он написал в Фейсбуке:
«Ну что, я депутат Государственной Думы.
Во первых строках хочу сказать спасибо всем отдавшим голоса. Спасибо каждому, друзья.
Почти всё это лето я провел на дивных сибирских просторах. Из города в деревню, со двора во двор, из ДК в библиотеку… Подъем: 6 утра, отбой: 2 ночи, разъезды по 1000 км в сутки.
Алтай, Бурятия и все остальные, скоро вернусь! Будем часто встречаться.
Выдвинулся как беспартийный и остаюсь таковым. Но шел с настоящими патриотами России из КПРФ. Рад, что избрались Жорес Иванович Алферов, Светлана Евгеньевна Савицкая, Олег Николаевич Смолин и другие достойные товарищи.
А что дальше? Для меня кампания не завершена, а только начинается.
Как известно (и это понятно), очень многие очень плохо относятся к депутатам вообще. Кажется, те живут на далекой планете под названием типа Наибу. Я решил поставить на себе эксперимент и доказать, что, попав туда, можно быть нормальным. И полезным людям.
Теперь буду вам надоедать отчетами, чего сделал и делаю, кому и как помог. Каждую неделю – новый отчет. Обращайтесь.
Взгляды мои и принципы тверды, им и буду следовать, отстаивая всё то, что, по-моему, никак не должно находиться в противоречии: патриотизм, социальная справедливость и гражданские права. А главное – просто человечность.
Во время кампании я не давал несбыточных обещаний, но, например, как журналист, во весь голос рассказал в федеральных СМИ о разрушенной школе в селе Огни, где детишки дрожат на уроках в полушубках, и о жительнице Бийска Ирине Байковой, у которой “ювеналка” по беспределу отобрала трех дочек. В итоге школе выделили полмиллиона, а Ирина заключила девочек в объятия.
Вот я и думаю, что, сломив равнодушие чиновников, можно победить немало бед и подлостей.
Конечно, необходимо противостоять большой несправедливости, но хорошо бы помимо всех деклараций суметь помочь конкретным людям.
Надеюсь умножить свои журналистские возможности на те, что есть у депутата.
А что из всего этого получится, сами увидите».
Уже в ноябре он выступал с думской трибуны, призывая к защите конкретного человека. Рассказал о деле Евгении Чудновец, которая пострадала за свое неравнодушие (http://svpressa.ru/society/article/160924).
Беги, Серега, беги!
«Ранние мемуары» – так назвал свою «Книгу без фотографий» сам Сергей в интервью журналу «Фома»: «Эта книга – о свойствах памяти. Потому что есть в жизни поворотные события, не обязательно авантюрные, но и, например, связанные с какими-то первыми эмоциями – которые остаются в памяти. Вне зависимости от того, сохранилась ли фотография, или ее свистнули в придорожном кабаке, или флешку изъяли в чеченских горах, или фотоаппарат был раскокан в Южной Осетии. Несмотря на то, что книга писалась в тридцать лет, я хотел подвести определенную черту, осмыслить собственный путь. И поскольку моя жизнь достаточно насыщенная, возможно, со временем снова возникнет желание написать о себе» (http://foma.ru/litsemerie-huzhe-lyuboy-brani.html). Хотя как-то в разговоре со мной он сказал, что после «Книги» принял решение подвести черту под биографичностью и больше не писать прозу от первого лица.
Основной упрек, который предъявляется Сергею Шаргунову, на поверхности: во многих своих книгах он выступает в качестве героя. Отсюда упреки в нарциссизме, топтании на месте, комплиментарности по отношению к себе. Они типичны и поверхностны.
Собственно, аналогичные замечания щедро делались и Захару Прилепину: что он вещает чуть ли не из каждого утюга. Многие критики даже начали заявлять, что, изложив свой военный, энбэпэшный, пацанский опыт, Прилепин полностью иссяк. Но потом вышла «Черная обезьяна», а затем и «Обитель», и критикам пришлось искать новые глубокомысленные формулы. Со схожими «Севастопольскими рассказами», «Детством. Отрочеством. Юностью» вошли в литературу многие, заявившие о себе «нулевые» годы. Илья Кочергин, Дмитрий Новиков, Роман Сенчин, Герман Садулаев. Свой уникальный жизненный опыт они препарировали на бумаге, чтобы выйти на сопричастие нерву современной жизни, на обобщения. Без этого невозможно было приблизиться к пониманию совершенно нового времени, новых реалий, обрушившихся на страну. Нужно было тренировать органы чувств, становиться чутким к происходящему.
Добавим, что в шаргуновской «Книге без фотографий» Захар Прилепин отмечает иную позицию автора по отношению к своему герою: «В этом тексте автор-рассказчик отошел на полшага от своего персонажа. Если в “Малыше…” этой дистанции не было, а в “Птичьем гриппе” она была задумана, но не прочувствовалась, то тут автор смотрит на героя (Шаргунов на себя) со стороны, с
