Иллюзия - Максим Шаттам

и к тому же все, что говорится в возбуждении, не обязательно должно назавтра подтвердиться. Вспомни, что еще два дня назад ты думал, будто Страфа и дьявол обитают здесь, в Валь-Карьосе! – Почувствовав, что приперла его к стенке, Джина добавила: – Хорошо, я согласна, что тут не все ясно, и у меня тоже есть сомнения, но от них до обвинения кого-то конкретного…

– Они смеются над нами.

– Кто это «они»?

– Не знаю, но тут замешан не только Страфа. В тот вечер, когда мы смотрели кино, я заметил в последнем шале чью-то тень, и это не мог быть никто из нашей команды – тогда они все еще сидели в ресторане. Лили уверяла меня, что у Страфа в поместье нет слуг, так что либо он сам, либо… тот человек, которого я видел сегодня днем. Он связан со всем этим.

– Ты ходил туда?

– В шале? Нет…

Теперь Юго винил себя за то, что такая мысль даже не пришла ему в голову. Там наверняка никого нет, подумал он, особенно теперь, когда уже прошла целая неделя, но терять ему все равно нечего. Джина поморщилась:

– Мне надо принять пронтальгин. Что ты собираешься делать?

– Не знаю, но точно не бездействовать. Хватит. Я хочу загнать Деприжана в угол.

– А что, если он тут вообще ни при чем?

– Он наверняка что-то от нас скрывает.

– Не делай глупостей, по крайней мере подожди, пока не поговоришь с Лили, хорошо?

Поскольку он промолчал, Джина переспросила:

– Обещаешь?

Юго неуверенно кивнул.

– И еще прошу тебя, если вечером поймаешь Лили, не насылай на меня Эксхела. Он совершенно невыносим, липнет ко мне как муха, просто сил никаких нет!

Темнота наступила мгновенно. Юго поужинал у себя в квартире, ему не хотелось ни с кем встречаться, но чуть позже, проходя мимо столовой, обнаружил, что там пусто – крайне необычно для субботнего вечера. Накануне единственного общего выходного команда любила собираться вместе и веселиться допоздна. Может быть, что-то произошло или Деприжан объявил комендантский час? А вдруг Страфа сообщил ему о вторжении в его владения?

Слоняясь по Материнскому кораблю, Юго услышал голоса и смех. Они раздавались из Аквариума. Зря он волновался. И все-таки в приступе паранойи Юго тут же вообразил, что это все подстроено, что это всего лишь фонограмма, создающая иллюзию присутствия, а на самом деле все они где-то затаились, готовя следующий ход. Он неслышно – разноцветные ковры заглушали его шаги – прошел по антресольному этажу и оказался у входа в Аквариум. Пригнулся, чтобы его не заметили. Никакой фонограммы, только Тик и Так сидели на диване к нему спиной, вместе с Мерленом и Максом…

Юго попятился. Ему следует успокоиться. Прежде всего поговорить с Лили.

Значит, надо ее дождаться. У меня достаточно времени. Если они сейчас в городе, им потребуется какое-то время, чтобы сделать покупки и доехать обратно… Теперь, когда половина команды уже в постели, а другая собралась в Аквариуме, путь для небольшой разведоперации был открыт. Да, сейчас или никогда, подбадривал себя Юго.

Через боковую дверь он спустился в подвал Материнского корабля, зашел в кладовую, достал фонарь из своего пояса для инструментов, а затем в темноте проделал обратный путь вдоль шале. Джина права, надо начинать отсюда, какой же он идиот, что сам не додумался…

Шестое шале было погружено в темноту. Убедившись, что в поле зрения никого нет, Юго открыл дверь. Внутри тянуло затхлостью, уже скопившейся после окончания сезона. Юго включил фонарь и положил на пол; луча оказалось достаточно, чтобы все рассмотреть. Обстановка была точно такой же, как в том шале, где они с Лили занимались любовью. Круглый стол, лестница с просветами, кухня в американском стиле, с широкой столешницей в центре, панорамное окно над темной долиной… Юго вздрогнул, вспомнив нежную кожу молодой женщины.

Ни малейших признаков жизни. Ни следов на полу, ни брошенной одежды, ни забытых эзотерических бумаг, абсолютно ничего. Для очистки совести Юго поднялся на второй этаж, но с тем же результатом. Что бы здесь ни делал человек, которого он видел в тот вечер, это уже не имело значения. В полном разочаровании Юго решил вернуться в комплекс и дождаться возвращения Лили.

По пути он присмотрел себе наблюдательный пункт. Логичнее всего было бы отправиться в конец корпуса Б/У или Большого Б, оттуда он увидел бы фары джипа, когда тот начнет подниматься по склону, но это исключено. Зная возможности своего богатого воображения, Юго отнюдь не жаждал провести вечер в одиночестве в одном из этих баров. Да и в бассейне тоже. Но все-таки он выбрал бар, где Джина как-то вечером играла в бильярд. Он не стал включать свет, просто проверил, осталось ли в холодильнике пиво, которое они принесли с собой, достал «Десперадос» и принялся медленно потягивать его, усевшись на табурет у окна. Опасаясь, что пропустил джип, Юго уже приканчивал третью бутылку, когда около полуночи из Большого Б вышли Лили и Эксхел. Юго бросился за ними. Он успел перехватить Лили до того, как она вошла в корпус Г. Так вот где она живет. Эксхел уже исчез.

– Юго? Что ты здесь делаешь так поздно?

– Нам нужно поговорить.

– Что, так срочно? Я в полуобморочном состоянии…

– Это касается Алисы.

Лили замерла и внимательно взглянула на него:

– В чем дело?

– По-моему, Деприжан нам соврал.

– В каком смысле?

– Я сомневаюсь, что он вообще говорил с ней по телефону. Все это полная чушь.

Лили насторожилась:

– Объясни.

– Помнишь таксиста, мы якобы слышали их разговор по телефону с Деприжаном? Он якобы забрал Алису во вторник, когда та торопилась на вокзал? Вранье. Этот тип такой же таксист, как ты или я, и он живет прямо под курортом.

– Что ты несешь?

– Днем я слышал его, это был он, его голос, никаких сомнений. Клянусь жизнью, это он.

– Но невоз…

– Что Деприжан солгал нам? А почему бы и нет? Тебе все же не кажется странным, что Алиса сбежала вот так, не оставив даже записки?

– Кажется, но у нее был непрушный день.

– А если тут что-то другое? Что-то действительно серьезное? У тебя есть номер ее мобильника?

– Нет, здесь он был без надобности, мы и так постоянно виделись.

– Я согласен, что строить такие предположения на основе одного только голоса – это чересчур, но, прошу тебя, поверь мне.

– Юго, Филиппу Деприжану по меньшей мере шестьдесят пять лет. Он совершенно хилый и к тому же слепой как крот – ни на секунду не могу себе представить, чтобы