Иллюзия - Максим Шаттам

стал с вами разговаривать, – подытожила Джина.

Юго крутил в руках свечку, которая освещала его лицо снизу, углубляя тени.

– Мы его забавляли, – пояснил он.

– Однако он навел нас на верный след, – сказала Лили. – Он не вовсе отказался разговаривать.

– При условии, что вы этого достойны? – сделала вывод Джина. – Если я правильно поняла. Не слишком ли высокомерно с его стороны?

Юго чуть не обжег себе палец. Он поморщился и поставил свечку на место.

– Не важно, – возразил он. – Нам приоткрыли дверь, и нужно этим воспользоваться. Но вот что он имел в виду, когда сказал: «Задаете себе не совсем правильный вопрос»?

– Почему ему пришлось заниматься магией? – обобщила Лили. – Он хотел, чтобы мы спросили себя именно об этом.

– Довольно глупо, нет? – возмутилась Джина. – Потому что хотел. Потому что это его детская мечта?

– Потому что он мог? – предположил Юго. – У него были интеллектуальные способности и особая ловкость. Он для этого упорно работал.

Джина добавила:

– Ради денег, славы?

Чтобы лучше думалось, Юго встал.

– Что толкает человека выйти на сцену?

– Мне кажется, это ты должен нам сказать.

– Потребность в признании. Желание доказать самому себе, что ты на это способен. Стремление преодолеть застенчивость. Почувствовать себя живым. Осознать, что можешь держать аудиторию одним своим присутствием. Ощутить выброс адреналина.

– Что ж, – сказала Джина, – сказано от чистого сердца.

Лили опустилась на диван и положила ноги на журнальный столик. Она размышляла, прикусив губу.

– Извини, Юго, но все это банально, – сказала она. – Не думаю, что Страфа подтолкнул нас на этот путь ради такого примитивного вывода.

– А что, если он занялся этим ремеслом по традиции? – предположила Джина. – Например, пошел по стопам отца.

В ответ Юго хмыкнул:

– Я просмотрел его биографию, там нет ничего такого. Семья итальянских иммигрантов. Если бы его папаша был фокусником, пресса того времени непременно раскопала бы этот факт.

Глаза Лили блеснули.

– А что, если он занялся магией, чтобы побороть какие-то физические недостатки?

– Допустим. Но нам-то что это дает?

– Может, хотел что-то скрыть или компенсировать…

Лили внезапно воодушевилась собственной идеей. Она села по-турецки и продолжала:

– Представьте себе, что он мог бы сделать, если бы у него не хватало пальцев, или, скажем, была бы дырка в бедре, или что-то в этом роде. Никому об этом не известно, он притворяется нормальным, а на самом деле у него протез, в котором он может прятать какие-то предметы. Понимаете, о чем я?

Джина поджала губы. Юго ответил:

– И что это нам дает?

– Увечье, трудное детство, насмешки, особенности телосложения…

– Вы говорили, что он все время стоял на лестнице в полутьме, верно? – заметила Джина. – Он не хотел показываться. Может, в этом все дело. Может, он калека?

Лили покачала головой:

– Нет, я познакомилась с ним два года назад. Пожилой, на редкость харизматичный, абсолютно нормальный.

– А я видел его фотографии, – добавил Юго, – так что могу подтвердить.

– Но ведь прошло два года, – настаивала Джина. – Какая-то разрушительная болезнь, из-за которой он вынужден прятаться?

– Но какое отношение это имеет к магии?

Джина хлопнула себя ладонями по бедрам.

– Я не знаю, какое отношение это имеет к магии. У меня жажда. Здесь есть что-нибудь выпить? Что-то покрепче?

Лили ткнула большим пальцем в сторону кухни:

– Посмотри в холодильнике, там оставалась бутылка белого.

Юго с деланым возмущением поднял брови:

– Ты считала, что меня придется напоить?

Но Лили не была склонна шутить. Она вернулась к теме.

– А что, если он не может смириться со старостью? – предположила она.

– С тех пор как ты приехала в Валь-Карьос, днем ставни у него всегда закрыты?

Лили задумалась.

– Не могу сказать наверняка. Возможно. Да, думаю, что так оно и есть.

– Сверхчувствительность к свету! – крикнула Джина из кухни, оттуда донесся звук открываемой бутылки. – Кто еще будет? Не давайте мне пить в одиночку, не хочу спиться!

Никто не ответил, все были погружены в свои мысли, но, вернувшись в гостиную с бутылкой и двумя бокалами в руках, Джина продолжила:

– Вы когда-нибудь слышали о детях Луны? Это люди, страдающие очень редким генетическим заболеванием, – им нельзя находиться на солнце, их кожа и глаза не переносят ультрафиолетовых лучей. Лили, ты хоть раз видела Страфа среди бела дня?

– Нет. Наша единственная встреча, если не считать последней, была вечером на курорте.

– А на тех фотографиях, что ты видел? – продолжала Джина, на этот раз обращаясь к Юго.

– Не припомню, чтобы мне попалась хотя бы одна, снятая днем. Но какое это имеет отношение к занятиям магией?

– Понятия не имею. Кто-то хочет? – спросила Джина, поднимая бокал.

– Я не уверен, что у Страфа есть какой-то физический недостаток, – признался Юго. – Наоборот, складывается впечатление, что он во всем превосходит простых смертных.

– Я что, назначена дежурным алкоголиком? Ну ладно, я согласна, – сказала Джина. Налив себе бокал белого вина, она тут же пригубила и поставила бутылку на журнальный столик.

Лили смотрела в окно – в нем отражались свечи, образуя крошечные сполохи на поверхности синеватой в ночной тьме горы.

– А если у него просто не было выбора? – сказала она.

– Именно это мы и пытаемся понять, – заметил Юго.

– Не было выбора – это вопрос жизни и смерти. Ему пришлось прибегнуть к магии, чтобы выжить.

– Теперь я хотел бы получить объяснения.

Не в силах усидеть спокойно, Лили снова сменила позу, встав на диване на колени.

– На самом деле у меня их нет, одна интуиция. Он занялся магией, потому что иначе не смог бы выжить. Борьба с… ну, не знаю с кем. Ладно, забудьте, это глупо…

Юго сел рядом с ней. Ему вдруг вспомнились все статьи, которые он читал о Страфа. О его выступлениях, которые производили такой эффект, что люди падали в обморок, а эксперты и даже ученые не могли их объяснить с точки зрения науки. Он вспомнил, какие слухи ходили о фокуснике…

– Нет, погоди, все не совсем так… Страфа начинал карьеру, не привлекая к себе никакого внимания, он был самым заурядным иллюзионистом, а позднее, став знаменитым, изо всех сил старался стереть все следы своего провального дебюта. Затем произошло чудо. В одночасье, или почти, из посредственного артиста он превратился в непревзойденного гения.

– Интересно, в чем заключался этот его главный фокус? – спросила Джина, осушив свой бокал.

Юго ткнул в ее сторону указательным пальцем:

– Точно, за этим чудом кроется какой-то особый фокус. Как и за любым трюком иллюзиониста.

– Нельзя стать выдающимся фокусником в один день, – возразила Лили.

– Но именно так и произошло со Страфа. Что, если этот фокус