Иллюзия - Максим Шаттам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До самой души.
Чтобы свести счеты? Полный абсурд: они никогда в жизни не пересекались, и Юго не понимал, чем вообще мог насолить старику, который удалился в горы задолго до его приезда сюда. Ведь не Страфа же завлек его в эту глушь – Юго сам нашел здесь работу. Хотя не совсем так, вспомнил он наконец. Его направил на этот сайт кто-то, скрывающийся под ником, когда в одном из чатов в интернете Юго поделился с ним своими нынешними профессиональными метаниями. А что, если за этим ником скрывался сам Страфа? Хотел заставить Юго поверить, что тот контролирует свои действия, хотя на самом деле сам манипулировал им? Это означало, что Юго оказался единственным нужным им кандидатом. Хуже того, в этом замешаны Деприжан и, вероятно, Адель: они сообщники таинственного отшельника. Это уж слишком. Эта история не выходила у него из головы.
Вечером, лежа в постели, Юго думал о бассейне. Он не был там со дня «инцидента». Чем больше проходило времени, тем больше ему казалось, что все это ему только привиделось. Не иначе. Потому что другого объяснения просто нет. Дикая усталость, переутомление, постдепрессивный синдром, высотная болезнь и все, вместе взятое, могли бы логично объяснить эту злую шутку. Ощущение, что тварь находилась рядом с ним в бассейне, с каждым днем меркло. Слишком уж она походила на ту, которая явилась ему в подвале Б/У, между двумя чудовищами существовала прямая связь, а паук на автостоянке был чистой галлюцинацией, извращенной игрой фантазии, которую Юго не смог усмирить.
Я не сошел с ума, а просто эмоционально выгорел. Но он все время мысленно возвращался к Люциену Страфа. Словно тот был исцелением. Словно разгадка тайны его личности – источника всех случившихся с ним загадочных историй – могла излечить Юго, избавить его от страхов, от собственных недугов.
Неудивительно, что на следующее утро выдвинутая Лили гипотеза о пожирателе жизненной энергии показалась ему куда менее достоверной. Что заставило их вчера строить столь дикие предположения? Вера в дьявола! Только и всего! И все же этот домысел был на грани правдоподобия и мог возобладать при малейшем помутнении картезианского разума. И хотя это невероятно, но что, если сам Страфа поверил в него? Несчастные случаи, исчезновения и самоубийства в Валь-Карьосе были просто совпадением…
Теперь, когда Юго находился в привычном, уютном окружении, а не на зловещей территории мага, думая о нем, он не мог не испытывать своего рода разочарования. Он не знал, чего ожидал от этой встречи, но она оказалась не такой знаменательной, как он надеялся. Юго не мог отрицать, что Страфа произвел на него впечатление, но в итоге оказался всего лишь прячущимся в темноте стариком. А как он должен выглядеть? Завывающим вампиром с крыльями летучей мыши за спиной? Я находился далеко от него и не испытал на себе ни его обаяния, ни его магнетизма, не чувствовал даже его взгляда, но у меня все равно дрожал голос!
Когда на следующий день после разговора на троих Юго встретил в коридоре Джину и она спросила, что он собирается делать, он не знал, как ей ответить. Уж точно не окроплять особняк Страфа святой водой, и теперь, когда гипотеза о дьяволе теряла убедительность, он был в растерянности. Ничего. Это все, что ему оставалось. Предположения, загадки, вера… Ничего конкретного. Юго знал, что в интернете больше не найти ответов, он уже пробовал. Страфа посмеялся над ними.
Либо он продал душу дьяволу и делает все возможное, чтобы заполучить ее назад, либо… играет со мной, как раньше манипулировал своей публикой, и за этим ничего не стоит, просто какой-то глупый трюк.
Именно к таким умозаключениям он теперь пришел – иначе говоря, к нулевому результату. Юго скучал по Лили, особенно вечерами, засыпая. Чувствовать рядом ее тепло, слушать ее ровное дыхание, прикасаться ночью к ее руке или ноге, а главное – прижимать ее к себе…
В последние двое суток девушка, казалось, никуда не исчезала – они сталкивались то в столовой, то в коридоре, – но уклонялась, когда он пытался пригласить ее к себе. Она подмигивала ему, нежно или лукаво улыбалась, и в ее взгляде Юго читал обещание грядущих бурных любовных утех, что его ободряло. Сам принцип обещания подразумевал будущее. А значит, и отношения.
Юго был удивлен тем, как быстро вновь открывалось его сердце. Даже слишком. Слишком быстро. Он будет страдать, если Лили бросит его на этом этапе. Ты сам нарываешься, причем по доброй воле. Единственное, что дает основания для надежды, – это взгляды, которые она на него кидает. Они подразумевают обещание. Юго хотел бы провести с ней еще одну ночь. Не только для того, чтобы заняться любовью, хотя эта перспектива его сильно прельщала, но ради всего, что случится одновременно с этим, после и потом. Общение с ней, возможность дышать ею, видеть, впитывать ее. Помимо ее внешности, которая и так вызывала у него восторг, Юго притягивала ее личность. Ее откровенность, уравновешенность, ее мимика, хотя и не детская, но на редкость непосредственная.
Не влюбляйся, черт тебя возьми! Не после первой ночи! Они знакомы почти месяц. И по-честному, если уж ему суждено было влюбиться в Лили, он должен себе признаться, что это произошло в ту самую минуту, когда он впервые ступил на платформу вокзала. Тебе еще рано. Ты слишком уязвимый. В данный момент ему не хватает ее человеческого тепла, твердил он, стараясь себя уговорить.
Тем не менее Юго был готов на все ради того, чтобы завлечь ее, и провел пятницу, разрабатывая стратегический план, поскольку, за неимением никаких зацепок, не мог продолжить расследование дела Страфа. Он внимательно наблюдал за коллегами, по крайней мере когда сталкивался с кем-то из них, что не приносило новых данных, и он сам прекрасно это сознавал. Как только закончился рабочий день, Юго прошел мимо савойского ресторана и убедился, что дверь не заперта. Первая удача. Вечером подстроил так, чтобы Лили нашла под тарелкой конверт. В записке он назначал ей свидание в воскресенье вечером, в выходной, точное место встречи он сообщит дополнительно. Юго был в восторге от своей уловки. Это стоило ему немалых усилий, но его воодушевляла возможность провести с Лили вечер.
В субботу старина Макс послал его к А. С., которому требовалась помощь у подножия скал ниже уровня курорта. Сорокалетний здоровяк
