10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров - Владимир Филиппов

Но не успели уцелевшие галицкие воины двинуться к Калке, как попали под сокрушительный удар тяжёлой монгольской конницы, которая преследовала половцев и остатки волынской, курской и луцкой дружин. Пешая рать была опрокинута, а строй дружины разбит, поскольку буйный натиск расшвырял гридней в разные стороны. В этой мешанине из людей и лошадей уже невозможно было не то что управлять боем, а и просто разобраться.

Мстислав Удатный с ужасом осознал: настало время спасать свою жизнь, остальные – как хотят.

Своя жизнь всегда дороже чужой, и Мстислав принялся заниматься её спасением с надлежащим усердием.

Для него всё уже было кончено.

По иронии судьбы, для других двух Мстиславов ничего ещё не начиналось, и всё самое страшное у них было ещё впереди. Они ещё пребывали в состоянии надежды.

Когда поутру они проснулись и увидели наполовину опустевший лагерь, то сразу стали действовать, только вот по-разному. Даже в такой момент они не смогли объединиться. Мстислав Черниговский повёл себя опрометчиво. Он велел своим войскам спешно снаряжаться для битвы и как можно скорее переходить Калку. Князь ещё надеялся нагнать скорого на подъём Галицкого князя и присоединиться к битве, а значит, и победе, пока ещё не поздно. Мечтал разделить будущие лавры и добычу. То, что иного исхода быть не может, он даже не сомневался.

Мстислав Киевский поступил более грамотно и осмотрительно. Не зная, а только строя предположения о том, что могло произойти в степи, опасаясь плачевного результата, ибо Киевский князь хорошо представлял воинское умение как половцев, так и Мстислава Удатного, он тоже велел киевлянам готовиться к сражению, вот только к другому – оборонительному. Не боясь показаться трусливым, он отдал распоряжение ещё надёжнее укрепить лагерь и сделать необходимые запасы воды на случай боя в окружении. Он неплохо знал повадки степняков и решил поберечься.

Видно, что Мстислава Романовича обеспокоила утренняя авантюра Удатного – Галицкого князя, об этом говорят сами за себя все его действия. Возможно, он предчувствовал, что добром такая затея не кончится, тем более что гул начавшегося сражения должен был доноситься и до них.

Черниговцев этот же самый неясный гул подстёгивал к скорейшим действиям. Боясь, что дело закончится без них, они начали ускоренно переправляться через реку вброд. Часть их уже успела переправиться, кто-то был в воде, остальные напирали на них, торопя. Полки растянулись в линию, о едином командовании даже одной черниговской ратью сейчас не могло быть и речи.

Странно было одно – шум битвы приближался, а не удалялся. Внезапно в поле зрения Мстислава Святославича Черниговского попала несущаяся сломя голову к месту переправы и в полном беспорядке толпа всадников, стремившаяся скорее унести ноги. Преследующие их монголы висели у них на хвосте.

Теперь союзники уже мешали друг другу.

Черниговцы даже не успели выстроиться в боевые порядки, когда вся эта конная масса врезалась в них и опрокинула в реку.

У тех, кто находился в воде, не оставалось шансов даже выйти на сушу. Они были вынуждены принять бой в невыгодной для себя ситуации. Хотя это был уже не бой. Это было избиение. Резвые нукеры, жадные до вражьей крови, секли своими острыми саблями направо и налево, не давая опомниться. Они знали, что такой момент упускать нельзя.

Черниговцы были побеждены ещё до того, как вступили в сражение. Они платили своими жизнями за нелепые амбиции своего князя.

Не спеши он, не гоняйся за Удатным, итог мог быть иным.

Калка стала красна от крови русских ратников.

Те, кто не успел переправиться, вместо того чтобы строиться и принимать бой, бросились бежать, надеясь спасти свои жизни, надеясь уцелеть. Они видели всё то, что произошло на другом берегу, и не могли ничем помочь. Они видели беспомощность своих соратников и друзей, они видели их страшную гибель, они видели ужасных монголов, яростно сеющих смерть на своём пути и никого не щадящих. У страха глаза велики, а паника заразна.

А когда в этой сумбурной сече полегли князья, пытаясь одновременно остановить и нападающих, и бегущих, то черниговские ратники поняли, что пришла пора уносить ноги. Копья и щиты полетели в пыль, а ратники пустились в бегство, сверкая пятками, пытаясь соревноваться с конными половцами. Тут и портки сбросишь, лишь бы бежать быстрее ветра.

Это было уже не войско, это была всего лишь толпа, большей частью безоружная и растерянная.

Основные силы Субудая и Джебе прямо по телам зарубленных, задавленных и растоптанных врагов, как по плавучему мосту, уже переходили красную от крови Калку.

Монголы умели использовать своё преимущество и никогда не выпускали инициативу из рук. Их всадники, выскочив на берег, даже не стряхнув с себя воду, ринулись с удвоенной энергией и утроенным удовольствием рубить беглецов. Нет для всадника лучше забавы, чем рубить бегущего пешего.

Мстислав Киевский остался один на один с татарским войском. Ему досталась горькая участь наблюдателя. Помочь своим он не мог. Стоило только его дружине сойти с возвышенности и вступить в бой, как вся эта масса бегущих просто растоптала бы его полки. Он видел, как от огромного могучего войска остались лишь жалкие ошметки, как русское воинство разбегается в разные стороны, не разбирая дороги. Те небольшие отряды, пытающиеся всё же принять бой, монголы опрокидывали слаженным натиском.

Монголы преследовали русских долго и настойчиво, выстилая их телами всю дорогу до Днепра. Пленных не брали – к чему они в этой далёкой стране, далеко-далеко от своей земли? Половцы просто рассеялись по степи – ищи их свищи, а вот русские бежали к Днепру, туда, где стояли ладьи, на которых можно было спастись.

Оставим на время бегущих воинов. К ним мы вернёмся чуть позже.

Сейчас нас в первую очередь интересует Киевский князь и его войско.

Заметив нового опасного противника, готового к бою, монголы не сразу кинулись на штурм, тем более что этот противник занимал господствующую высоту, и так просто его было не взять.

Субудай разделил войско на две части, пока одна, развивая успех, преследовала отступающих, тесня их к Днепру, другая окружила подножье холма.

Мстислав Романович Старый понял – теперь пробил и его час.

Взяв в плотное кольцо русский стан, монгольские военачальники: Чегирхан и Тешухан решили овладеть им с ходу. На конях, даже низкорослых атаковать холм неудобно, поэтому пришлось спешиваться. Чего степняки крайне не любят. Пеший строй – не их стихия.

Нукеры начали не спеша карабкаться на каменистый холм, посылая стрелы в укрывающихся наверху защитников. Высоко забраться они не успели, сверху на них полетели камни, сулицы и стрелы, быстро охладив пыл нападающих.

Они отступили, перегруппировались и упрямо полезли вверх вновь. Такое повторялось несколько раз, однако заметного результата не давало.

Оставалось только со злости засыпать русских стрелами. Тем временем вернулись к холму Джебе и Субудай, приведя с собой дополнительные силы. Вновь ринулись татары на киевлян. В этот раз удалось им добраться до вершины.

Княжеские дружинники встали в первые ряды ратников, приняв на себя первый удар врага. Слаженного удара не вышло. Озверевшие от безрезультатно потраченных усилий багатуры, размахивая своими кривыми мечами, отчаянно продолжали карабкаться по склону.

Место, которое выбрал Мстислав Старый для лагеря, было тактически выгодным и играло за русских. Монголы пытались вырвать из земли колья, растащить повозки, старались прорваться внутрь лагеря, но попытки были тщетны. И этот натиск был остановлен. В рукопашном бою степнякам с русскими бойцами было не сравниться. Татары вновь были вынуждены откатиться по склону вниз. Так продолжалось весь день. К вечеру сотни мёртвых тел, разбросанных по склонам холма, напоминали о неудачной атаке.

Осторожность Мстислава Романовича окупалась с лихвой.

Когда солнце покатилось за горизонт, монголы прекратили бессмысленный штурм. Быстро наступавшая темнота принесла облегчение. Один день русские выстояли. От усталости воины буквально валились на землю, там, где ещё совсем недавно сражались.

Но и тут было не до отдыха, нужно было чинить повреждённый частокол, править затупившиеся за день мечи и перевязывать раны. Русским тоже крепко досталось в этот день.

Мертвых ратников складывали в середине укрепления, а убитых лошадей свежевали на мясо – сколько продлится осада, никто сказать не мог.

Утром следующего дня всё повторилось. В отличие от большинства степняков, монголы не собирались уходить, проявляя невиданное доселе упорство. Обычно кочевники не вступали в затяжные битвы, особенно если с побеждённых, кроме оружия, нечего было взять. Нет, оружие тоже хорошо, но не стоит такого количества напрасно загубленных жизней. Для монголов же такая проблема не стояла. Им нужна была только победа и смерь врага, как бы тот отчаянно ни сопротивлялся.